Нервно пройдясь по комнате, легла в постель, посетовала, что барон велел сжечь гроб вместе с домом. В гробу, мол, спалось бы гораздо уютней. С другой стороны, крышки у него всё равно не было. Вейма укрылась одеялом с головой и застыла, снова впав в то бессознательное состояние, из которого вышла вечером. Проснулась только к ночи.
Вир боялся смотреть на возлюбленную: за несколько дней она чудовищно похудела, превратившись едва ли не в обтянутый кожей скелет. Глаза ввалились, нос заострился, а клыки, кажется, удлинились.
«Экспериментальным путём» Вейма выяснила, что теперь совершенно не может прикасаться к серебру, боится предметов культа Защитника и перестала отражаться в зеркале. Если в первую ночь после пробуждения она по-детски цеплялась за руку оборотня в слепой надежде, что хотя бы его присутствие защитит от надвигающегося ужаса, то теперь упорно избегала. И дело даже не в испуге, нет, панике, которая виднелась в глазах следователя Совета. Дело было в том, что оголодавшая вампирша каждый раз с трудом отводила взгляд от шеи оборотня. И от прожилках вен на руках. И вообще, возлюбленный казался ей теперь необыкновенно гармоничным переплетением кровеносных сосудов. Всё остальное в нём — помеха или дополнение к ужину.
Но проклятые не нападают на проклятых, а просить Вейма стеснялась. Пока ещё стеснялась.
Посланные на излечение вассалов барона отряды вернулись одновременно. Это была идея Магды: выполнив свою часть работы, она решила пересечься с остальными. Развоз успокоительного снадобья был произведён ведьмой в самые кратчайшие сроки: девушку мучило дурное предчувствие. К тому же в замке осталась больная подруга. Крам, который хотел бы больше времени проводить с Магдой наедине, весьма эгоистично уверял, что ничего плохого с Веймой не сделается, что «лёгкое недомогание», о котором говорит ведьма, уже наверняка прошло, что в замке полно народу и, случись плохое, за ними бы послали, а предчувствиям верить не надо. Магда возражала: в последний раз она так беспокоилась перед тем, как в лесу нашли покалеченного инквизитора.
Лим тоже торопил свой отряд, ему было не по себе. Вампир заранее предложил своей группе такой маршрут, чтобы перехватить Нору на пути домой и поехать всем вместе. Дочь барона тем более не стремилась затянуть путешествие. Когда она встретилась с Лимом, то тут же призналась в дурном предчувствии, которое, будто бы, передаётся в роду её матери из поколения в поколение. Лим не стал спорить — из вежливости. На самом деле плохое настроение аристократки было связано с тем, что сопровождающие её стражники на первом же привале, который — о ужас! — пришлось сделать прямо в лесу, отправили её спать, а сами до утра горланили похабные песни. К тому же на второй же день после выезда Норы из родного замка, небо затянуло тучами и полил дождь. И лил все дни, пока она раздавала свою долю снадобий. А в замке одного из отцовских рыцарей девочке пришлось самой стелить себе постель, потому что служанки больше обращали внимания на мужчин, чем на молодую госпожу. Заботиться о вассалах юной феодалке не понравилось. Впрочем, её отец мог бы гордиться тем, как точно девушка выполнила свои обязанности, несмотря на огромное отвращение к этой работе.
Лим серьёзно посочувствовал Норе, хотя ни его, ни остальных выкрутасы природы так не задевали. Особенно его — вампиры довольно равнодушны к погоде. Но и стражники, и ведьма с инквизитором не раз ночевали в лесу под дождём. А Магда когда-то даже выдерживала испытание одинокой ночи под снегом.
Недалеко от замка ведьма сотворила своё лучшее заклинание, чтобы отыскать вампира и ученицу. Вскоре все четверо — ведьма, вампир и ужасно недовольные жизнью баронская дочь с инквизитором — погнали коней в замок барона. Их отряды не имели никаких причин для спешки и ехали не торопясь.
В замок четвёрка попала уже затемно. Оставив Нору на попечение челяди, которая тут же принялась суетиться вокруг умаявшейся госпожи, а Крама бросив в одиночестве бродить по замку, ведьма и вампир кинулись к своим покоям. Двери им открыли не сразу.
Проснувшись, как и прошлой ночью, сразу после наступления темноты, Вейма принялась нервно вышагивать по комнате. В какой-то момент она неожиданно для Вира принялась улыбаться неприятной, хищной улыбкой.
— Идут!
— Кто?
— Они идут! Сюда! Уже близко!
— Кто?
— Мой брат.
— Брат? Из Ранога? Механикус?
— Нет, не тот. Тот человек. Я о настоящем брате говорю. Одном из нас.
— Лим?
Вампирша заколебалась. Она почти не помнила этого имени.
— Не знаю… нет! Да! Да, его звали Лим! С ним другая, ведьма. Она человек. Хорошая кровь, много хорошей крови.
— Вейма!
— Много хорошей крови, — заурчала-замурлыкала вампирша. — Сами сюда идут. Войдут, придут, всё, как я хочу, сделают!
— Вейма!
— Придут, придут, придут.
Тут оборотень прыгнул.
Когда ведьма и вампир ворвались в свои покои, их глазам представилась просто ужасающая картина. Вейма была туго привязана к тяжёлому креслу жгутами из разорванной простыни — приготовить верёвку заранее следователь Совета не догадался. Она не звала на помощь, не ругалась, только тихо, на одной ноте скулила, пытаясь дотянуться зубами до верёвки. Сам оборотень, весь исцарапанный, сидел рядом с креслом на полу и тяжело дышал: вампирша так просто не сдавалась.
— Что ты с ней сделал?! Вейма! Что с тобой?
— Не подходи! — закричал в ответ оборотень. — Дура, тебя же спасаю!
— Да как ты смеешь?!.
— Магда, — осторожно начал Лим, издалека приглядываясь к начальнице. — Вы бы поосторожнее… Это на Вейму не шибко похоже.
— Это?!
Лим поспешил отскочить от разгневанной ведьмы.
— Магда, не слушай их, — простонала Вейма. — Подойди сюда, отвяжи меня… нет, лучше просто наклонись. Магда, пожалуйста! Мне плохо! Подойди!
— Магда! — сообразил Лим, чем ему убедить упрямую ведьму. — Вы на Вира посмотрите!
Царапины оборотня постепенно затягивались, но капли крови с одежды никуда не делись. И Вейма не падала в обморок!
— Вей, — нерешительно заговорила ведьма. — Что с тобой?
— Мне плохо. Я хочу есть. Пожалуйста, дайте поесть!
— Крови просит, — угрюмо бросил Вир и поднялся с пола. — Ничего больше не ест.
— Давно это с ней? — поинтересовался Лим.
— Как проснулась. Третья ночь идёт.
— Света боится? — спросил Лим. — Серебра? Защитника?
На последнем слове вампирша тоненько завизжала.
— Так я и думал.
— Что ты думал?
— Что ей очень плохо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
