— Это не Салли. — Джим разочарованно опустил голову.
Но Ребекка закивала, ее лицо просветлело, она начала что-то очень быстро говорить по-немецки.
— Нет, это она! — воскликнул мистер Вентворт. — Мисс Мейер говорит, что Салли постриглась и покрасила волосы…
Джим не стал ждать. Растолкав людей впереди себя, он схватил какое-то одеяло, взобрался на руины, оттолкнул пожарного и увидел ее. Салли лежала на куче камней изможденная, исцарапанная, вся в синяках. Неожиданно она заметила Джима, застывшего всего в паре метров от нее.
— Посмотри, на кого ты похожа, — мягко сказал он. — Как не стыдно лазить по развалинам в одной ночной рубашке. Вот, накройся одеялом, держи…
Дрожащими руками она вцепилась в друга и с его помощью начала медленно спускаться с груды обломков.
— Где Харриет? — пробормотала Салли.
— Пока ищем.
Ей помогли спуститься на землю, чулки были разорваны, ноги разбиты в кровь, тут она увидела Маргарет, русскую девушку и полицейского.
А также человека с рукой на перевязи, который сказал с немецким акцентом:
— Да, это она. Полицейский взял ее за руку:
— Мисс Локхарт?
Они стояли на дороге, всего в двух метрах от ограждения, сдерживающего любопытную толпу. Маргарет попыталась дотянуться, но не смогла.
— Да, это я, — хриплым голосом ответила Салли, дрожа от холода.
— Мисс Локхарт, вынужден арестовать вас по обвинению в покушении на убийство. Все, что вы скажете…
Возникло всеобщее замешательство. Народ удивленно зароптал, трое репортеров, что были поближе, ринулись вперед, предвкушая узнать подробности; Джеймс Вентворт пытался удержать Джима, который, похоже, был готов растерзать полицейского; секретарь стоял рядом, невозмутимый, покусывая губу; Маргарет и Ребекка кинулись через барьер помочь Салли, которая без сил опустилась на землю.
Но она не упала. Она высвободилась от поддерживающих ее рук, села, приспустила порванный и мокрый чулок и достала оттуда сложенный лист бумаги. Затем дрожащими руками протянула его Маргарет.
— Открой! Открой, только осторожней…
И вся толпа любопытным вихрем окружила их: небольшой пятачок земли, на который уставилась тысяча глаз. Маргарет, поняв, что держит в руках какую-то очень важную бумагу, аккуратно, стараясь не порвать, начала разворачивать ее. Салли сложила листок в четыре раза. Если чернила потекли…
Маргарет осторожно расправила уголки и развернула лист. Уинтерхалтер был человеком основательным: если он и делал какие-то записи, то так, чтобы с ними ничего не случилось. Он пользовался китайской тушью, которая не расплывалась, и вот — все счета предстали перед глазами собравшихся. Счета, где Пэрриш был обозначен буквой «П».
— Вот! — сказала Салли, бледная, но ликующая, хотя никто не мог понять причину ее ликования. — У меня получилось. А теперь — где моя дочь?
Глава двадцать девятая
Кролики
Единственным человеком среди собравшихся, понимавшим значение этой бумаги, был секретарь. Джим увидел, как он бросился бежать, и закричал:
— Держите его!
Его тут же схватили, хотя он и сопротивлялся, поглядывая на сержанта, пытавшегося арестовать Салли. Полицейский посмотрел на него, он явно был сбит с толку, и тут заговорил мистер Вентворт:
— Сержант, в чем бы ни обвиняли мисс Локхарт, как ее адвокат, я настаиваю, чтобы сначала она показалась врачу. Поскольку мы узнали о существовании этого важного документа, считаю, что надо изучить его, а потом уже решать, арестовывать мою клиентку или нет.
Сержант пребывал в растерянности, для него все это было слишком сложно; он понимал, что превышает свои полномочия, арестовывая Салли, так как не знал наверняка, кто она такая, ведь полагался он исключительно на слова секретаря, а также на то, что смутно помнил о каком-то деле, связанном с похищением, — там еще был замешан ребенок… А раз эта женщина спрашивала о место нахождении ребенка, она не могла его украсть… Черт, как же разобраться в этой путанице?..
— Отойдите, — строго приказал он, впрочем не обращаясь ни к кому конкретно.
Уинтерхалтер громко требовал, чтобы его отпустили, чтобы дали встретиться с адвокатом, но никто не обращал на его требования ни малейшего внимания, потому что в этот момент Салли потеряла сознание. Джим держал ее на руках, а мистер Вентворт с Маргарет расчищали путь в толпе.
— Констебль Уиллис, — крикнул сержант, — поезжайте за ними! Не упускайте ее из вида. А все остальные — разойдись! Очистите дорогу! Давайте шевелитесь!
— Не потеряйте бумагу, — прошептала Салли в полубессознательном состоянии. — Джим, это действительно ты? Джим, знаешь, кто там был? Тот человек?
— Цадик, насколько я знаю.
— Это был Ай Линь! Хендрик ван Идеи! Помнишь? Тогда… он убил моего отца… опиум…
Джим чуть не уронил Салли.
— Но ведь ты застрелила его!
— Моя пуля парализовала его, не убила. Наверное, его спас кто-то из его людей. И с того самого дня… — Она замолчала, потому что ей помогали залезть в повозку. — И с того самого дня он умирал от желания отомстить. Умирал. Теперь он умер. Умер от своей мести. Но в подвале, Джим, я пыталась спасти его. Правда, я старалась вытащить его из воды, чтобы он не захлебнулся…
Салли снова лишилась чувств. Джим взглянул на остальных, он был потрясен.
— Вы слышали? Значит, за всем этим стоял… Так вот в чем все дело!
— Насколько я понимаю, — заговорил мистер Вентворт, — на предъявленное обвинение, что она вчера пыталась убить этого человека, мисс Локхарт может ответить, что на самом деле пыталась сделать это еще очень давно? Или я что-то путаю?
Джим, державший Салли на руках, взглянул на адвоката, пытаясь понять, иронизирует он или нет, и понял, что, скорее, нет.
— Да, вы правы, — ответил он.
Документ все еще был в руках у Маргарет. Она посмотрела на лист бумаги, стараясь разобраться в написанных там цифрах.
— Это записи платежей и полученных денег, — сообразила она. — Но какая колонка важнее, и важны ли они обе, я сказать не могу.
— Давайте я высушу ее, — обратился к Маргарет адвокат, открывая свой потрепанный кожаный саквояж и доставая оттуда свернутую промокательную бумагу. Затем положил в нее листок.
— Голдберг… — почти шепотом произнесла Салли. — У него записная книжка… Книжка Пэрриша…
— А! — оживился мистер Вентворт. — Кажется, я начинаю понимать.
Глаза на его некрасивом лице даже засверкали каким-то озорным блеском.
Джим не удержался и улыбнулся ему.
— Пожалуй, мне придется вернуться в Твикенхем. Сара-Джейн Рассел разбирается там с Пэрришем и полицией. По-моему, ей не очень уютно в этой компании.
Он рассказал, что случилось в доме, особое внимание уделив моменту с ночным горшком.
— Она думала, что убила его, — улыбался Джим. — Сказала, что теперь ее, наверное, повесят. Так перепугалась бедняжка…
— Думаю, она испугалась выстрела и случайно выронила его из рук, — намекнул мистер Вентворт. — Так ей и скажите. Но похоже, Пэрриш не особенно пострадал.
Адвокат выглянул из окошка кеба и постучал рукой по крыше.
— Кучер! — крикнул он. — Останови здесь, я пройдусь до Клеркенвелла. Тут пара шагов до предварилки.
— Предварилки? — переспросила Маргарет, видя, как маленький человечек вылезает из коляски.
— Тюрьма предварительного заключения Клеркенвелл, — пояснил Джим. — Голдберг?
Адвокат кивнул.
— Отвезите их в больницу, — велел он кучеру, выйдя из кеба. Затем обратился к сидящим внутри: — Я приеду, как только смогу.
И зашагал в сторону тюрьмы. Джим посмотрел вслед быстро удаляющейся фигуре и повернулся к Маргарет:
— Хороший человек. Где вы его нашли?
— За углом нашей конторы, — ответила девушка. — Он все это время сидел в двух шагах от нас, пока этот беспомощный так называемый поверенный позволял Пэрришу обчищать нас до нитки… Если бы мы только наняли Вентворта с самого начала!
— Ну и неразбериха! — покачал головой Джим. — Салли сейчас нелегко — Харриет все еще не нашли…
— Фирма на грани банкротства, — печально произнесла Маргарет. — Он забрал все, что смог, причем на вполне легальных основаниях.
Джим выглянул в окно. Повозка заворачивала в ворота больницы Святого Бартоломью в Смит-филде.
— Приехали, — сказал он, взглянув на часы. — Побудешь с ней?
— Конечно. В конторе делать нечего — от нее почти ничего не осталось.
— Я поищу телефон. Может, мне сообщат кое-какие новости.
Секунду он глядел на Салли, потом нежно погладил ее по голове и ушел.
Незадолго до этого в полицейском участке в Ламбете Кон и Тони спорили с сержантом. Туда из конюшни их сразу же и доставил констебль, которого они осыпали ругательствами на протяжении всей дороги.
— Ребенок? — недоумевал Кон. — У тебя с головой все в порядке, ты, в шлеме?
— Сейчас с твоей будет не все в порядке, — ответил полицейский, и Кон на секунду притих.
