– Будем, – возразила я. – Мы должны его разжечь. Я не могу есть мясо сырым!
– Это очень опасно, Эли-нор.
– Разожги костер, Юта, пожалуйста! – взмолилась я.
– Тогда сними шкуру с животных, – сказала Юта.
– Ладно, – скрепя сердце согласилась я.
Я ненавидела эту работу. Она была такой грязной, мерзкой, не достойной меня. Юта постоянно заставляла меня этим заниматься! Да и кто она такая, чтобы отдавать мне распоряжения? Мне совершенно не нравилась моя спутница. Она такая глупая! Строит из себя командира и при этом допускает ошибки, разговаривая на своем родном языке!
Осколком камня я с неохотой принялась разделывать тушки животных.
Сейчас мне казалось, что я больше не нуждалась в компании Юты. Она, вероятно, уже научила меня практически всему, что умела сама. Теперь я могла обойтись без нее. Но она вела себя так, словно в чем-то превосходила меня. Да я, женщина с Земли, всегда буду лучше любой горианки! А эта девчонка все делает так, словно она для меня лидер! Разве я ей позволяла, чтобы она, брала надо мной лидерство? Конечно, нет!
– О чем ты думаешь, Эли-нор? – спросила Юта.
– Меня зовут Элеонора, – с вызовом заметила я.
– Эли-о-нора, – старательно произнесла она.
– Ни о чем я не думаю, – отмахнулась я.
– Вот как? – пожала она плечами.
Я продолжала работать, и через некоторое время она тоже взяла острый обломок камня и стала мне помогать.
Я воздержалась от проявления благодарности. Она вполне могла все сделать сама. Я и так потратила весь день, чтобы поймать рыбу. А она только прогулялась по рощице, проверяя силки и охотясь на птиц.
– Юта стала вполголоса напевать.
– Чего это ты распелась? – недовольным тоном спросила я.
– Я чувствую себя счастливой, – ответила она.
– С чего же это ты такая счастливая? – язвительно, поинтересовалась я.
Она посмотрела на меня с недоумением.
– Я вырвалась на свободу, – пожала она плечами.
После того как мы содрали шкуру с животных, ощипали птиц и очистили рыбу – что я предоставила сделать Юте, поскольку не хотела даже притрагиваться к этому липкому, противному созданию, – Юта принялась разводить костер.
– Давай быстрее, – поторапливала я ее: мне очень хотелось есть.
Юта трудилась не меньше четверти часа, старательно пытаясь зажечь пучок сухой травы. Пот катился с нее градом, взгляд был прикован к почерневшей дощечке.
– Быстрее! – сгорала я от нетерпения. – Быстрее! Наконец первый язычок пламени робко лизнул сухую траву и побежал к горке тоненьких щепочек. Через несколько минут мы уже сидели возле пылающего костра.
Пищи у нас сегодня было больше, чем обычно, и мы даже устроили над костром вертел из воткнутых в землю ветвей.
Когда дичь была готова, мы сняли ее с вертела и положили на листья. Я умирала от голода. Начинало темнеть, и из рощи потянуло прохладой. Приятно будет поужинать, сидя у жарко пылающего костра.
Только я об этом подумала, как Юта поднялась на ноги и стала тушить огонь.
– Что ты делаешь? – воскликнула я, хватая ее за руку.
Она посмотрела на меня с недоумением.
– Тушу костер, – сказала она.
– Не надо, Юта, – попросила я.
– Оставлять его на ночь опасно!
– Ничего опасного! Вокруг нет ни души!
– Это очень опасно, Эли-нор.
Я не хотела есть в темноте, дрожа от вечерней прохлады.
– Не туши огонь, Юта, – просила я. – Все будет в порядке.
Она остановилась в нерешительности.
– Пожалуйста, – настаивала я.
– Ну, хорошо, – уступила она.
Однако уже через минуту она вскочила с места и с испуганным видом принялась затаптывать огонь.
– Что ты делаешь? – закричала я.
– Тише! – прошептала она.
И тут я услышала донесшийся сверху, из темноты, крик парящего в небе тарна.
– Это дикий тарн, – пробормотала я.
В считанные секунды костер был потушен.
– Нужно уходить отсюда, – испуганно прошептала Юта.
– Но это всего лишь дикий тарн! – настаивала я.
– Надеюсь, что это так, – сказала Юта, тревожно оглядываясь по сторонам.
По спине у меня пробежала мелкая дрожь. Юта принялась ломать выстроенный нами шалаш и раскидывать сломанные ветви по сторонам.
– Возьми с собой пищи в листьях, сколько сможешь унести, – сказала Юта. – Нужно уходить как можно скорее!
Я была обозлена и испугана. Ее беспокойство казалось мне совершенно напрасным.
Замаскировав следы лагерной стоянки, Юта собрала все кости, шкуры и внутренности разделанных нами животных и поспешно закинула их в кусты.
После этого, не теряя ни минуты, мы быстро пошли в темноту. Я шагала за Ютой, чувствуя, как ненависть по отношению к ней борется во мне со страхом ее потерять.
Мы двигались по роще в прежнем юго-западном направлении. Вскоре деревья начали редеть, и мы снова оказались на краю широкой степи.
Ночь выдалась на редкость темной.
Юта напряженно всматривалась в бездонное небо, но не заметила ничего подозрительного. Долгое время она прислушивалась, но до нас не доносилось ни звука.
– Вот видишь, – раздраженно бросила я, – не надо было дергаться. Зачем убежали?
– Возможно, и не надо было, – согласилась Юта.
– И тарнов больше не слышно.
– Может, наездники спешились.
– Это всего лишь был один дикий тарн.
– Я тоже хочу на это надеяться.
Расположившись у края рощи, мы с Ютой торопливо доели остатки дичи и рыбы, которые я прихватила с собой. Обсосав все косточки, мы вытерли руки о траву и бросили объедки в кусты.
– Смотри! – внезапно прошептала Юта.
В двух сотнях ярдов от нас между ветвями густого кустарника мелькнули в темноте огни двух двигавшихся в нашу сторону факелов.
– Люди! – простонала Юта. – Мужчины!
Мы вскочили на ноги и побежали по полю, стараясь придерживаться выбранного нами с самого начала направления.
К рассвету мы добрались до очередной рощи каланских деревьев. Углубившись в нее, падающие с ног от усталости, мы на скорую руку соорудили в кустах шалаш из веток и проспали в нем весь день.
Четырьмя днями позже, в другом небольшом леске, как-то вечером Юта потребовала, чтобы я поставила силки на обнаруженной нами тропинке, протоптанной животными к водопою.
Мы больше не ощущали никаких признаков преследования. По ночам, насколько хватало глаз, мы не видели ни одного горящего факела. Нам снова посчастливилось убежать.
Перекинув через плечо смотанный узкий ремень, я пошла вдоль тропы.
Над головой у меня прыгали с ветки на ветку пичужки в ярком оперении. В кустах я заметила мгновенно ощетинившегося лесного урта, а чуть поодаль, на небольшой лужайке, даже увидела пару мирно и безбоязненно пасущихся грациозных табуков. Дважды мне на пути попадались крохотные ручейки.
