Они появились в затененном углу дворцовой конюшни.
И раскат грома прогремел так, что земля под их ногами завибрировала. Лошади ржали и метались в своих стойлах.
– Выберите себе одну, – заявила Шарзад.
Рахим присвистнул.
– Правда? Потому что мне говорили, что у безумца есть черный Аль-Хамса от первого из пяти. Этот жеребец является призом сам по себе.
Шарзад обернулась к нему.
– Не Ардешира. Ты можешь взять любую лошадь из этой конюшни, но не его.
– Почему же нет?
– Потому что ты не возьмешь его скакуна! – Ее хладнокровие висело на волоске.
Рахим поднял обе руки в знак капитуляции.
– Что с тобой, Шази? – Обеспокоенность омрачила черты юноши.
– Его здесь даже нет, – тихо сказал Тарик из тени. – Коня здесь нет. Так же, как и его хозяина.
– Что? – Рахим повернулся к Тарику.
– Где он, Шарзад? – спросил Тарик, шагнув к ней.
– На пути домой, Тарик Имран аль-Зияд, – провозгласил мужской голос у них за спиной.
«Джалал».
Когда капитан стражи возник из темноты, он зло усмехнулся Тарику.
– Я считаю, вам повезло, – продолжил Джалал. – Потому что, если бы Халид увидел вас с Шарзад, – смерть была бы меньшей из ваших забот.
* * *
Тарик потянулся к луку, сосредоточившись на последующих действиях.
И Шарзад выскочила у него на пути, схватив его за оба запястья.
– Нет! – Ее лицо объял ужас.
Боль Тарика еще сильнее усугубилась. Теперь она защищала так же и семью короля-мальчишки. Защищала их от него.
Капитан аль-Хури держал в руке обнаженную саблю. Он был один. Тарику понадобилась бы всего одна стрела, чтобы избавить их от этой неприятности.
Когда высокомерный брат короля-мальчишки подошел ближе, Шарзад повернулась к нему лицом, все еще держа одно из запястий Тарика мертвой хваткой.
– Джалал, – сказала она, – я могу объяснить.
– В этом нет необходимости.
– Я не…
– Я же сказал: в этом нет необходимости. – Он говорил просто. – Я доверяю тебе.
Ее хватка на запястье Тарика сжалась донельзя сильно.
– Это сыну Насира аль-Зияда я не доверяю. – Капитан аль-Хури поднял оружие, кромка которого мерцала белым светом.
– Ты можешь ему верить.
– Нет, – перебил Тарик, – не может.
Шарзад посмотрела на него через плечо, ее взгляд был пронизан предостережением.
– Что ты здесь делаешь, Тарик Имран аль-Зияд? – Капитан аль-Хури шагнул вперед, держа меч наготове.
– Это должно быть очевидным. Я здесь из-за Шарзад.
Капитан аль-Хури фыркнул.
– Действительно? И ты думаешь, что просто сможешь покинуть город с халифой Хорасана? С женой моего брата?
– Шарзад здесь не останется. Я не оставлю девушку, которую люблю, в руках монстра.
– Забавно. Кажется, правильно было бы спросить, что по этому поводу думает девушка.
– Ты, должно быть, шутишь, – сказал Рахим сиплым голосом. – Ты действительно полагаешь, что она предпочла бы безумца Тарику?
– Достаточно, Рахим, – предупредил его Тарик.
– Спроси ее, – мягко предложил капитан аль-Хури. – Спроси, действительно ли она планирует покинуть Рей с вами. Ведь я знаю, что вы либо слишком глупы, либо чересчур слепы, чтобы этого не заметить.
– И что это? – потребовал ответа Рахим.
– Убийца, монстр, безумец… Халид вполне может являться всем из перечисленного. Но он также любим. Мной и моим отцом. Однако больше всех его любит Шази. С ней он столь же пылко любим, как любит и сам.
Тело Шарзад задрожало перед Тариком. Ее хватка на его запястье ослабевала.
– Он говорит правду? – спросил Рахим, ощетинившись в ответ на фамильярность капитана стражи.
Она еще раз посмотрела через плечо, и глаза заблестели слезами, которые угрожали пролиться по ее щекам.
– Тарик.
Нет. Он не может услышать, как она это скажет. Никогда не будет слушать, как она говорит подобные вещи.
Тарик бросил лук и прижал ее к себе.
– Я знаю, что это не ты. Я знаю, что-то должно было произойти. Но мы сможем это исправить. Я смогу это исправить. Возвращайся домой со мной. Каждый день разлуки – еще один день приближения к смерти. День, потраченный впустую, вместо того, что могло бы быть. Я не в силах больше выносить это. Возвращайся домой.
– Но, – прошептала она, – я дома.
– Шази! – лицо Рахима исказилось в неверии. – Как ты можешь говорить такое?
– Мне очень жаль. Я никогда в жизни не хотела обидеть любого из вас. Просто…
– Он убил Шиву! – взорвался Тарик. – Как ты можешь хотеть быть с мальчишкой, который убил твою лучшую подругу? Как ты можешь хотеть быть с холодным ублюдком, который убил десятки молодых девушек и шутки ради исчезает, в то время как его город горит?
– Что ты сказал? – голос Шарзад был безжизненно тихим. – Город… горит?
Тарик нахмурил лоб.
– Молния. Она подожгла несколько зданий.
Услышав эту новость, Шарзад оттолкнула Тарика и побежала ко входу в конюшню. Она оттащила деревянные ворота.
И рухнула на землю от открывшегося перед ней вида.
Половина города была в огне. Дым валил в небо, подсвечиваемый серебряными вспышками молний. Запах горящего пепла смешался с ароматом розовых кустов, растущих поблизости.
Капитан аль-Хури вложил меч в ножны и присел рядом с Шарзад.
От вида ее ужасного страдания Тарик застыл на месте.
– Джалал. Что мы наделали? – На ее лице была неослабевающая агония.
– Нет, делам. Это не твоя вина. Никто в этом не виноват. – Капитан аль-Хури обхватил ладонями ее лицо.
– Ты должен… – Шарзад испустила дрожащий вздох. – Мы должны остановить это. Пока кто-то еще не погиб.
– Я не сделаю такого, – ответил капитан аль-Хури.
– Что мы натворили? – Это была жалкая, обжигающая душу мольба.
Капитан аль-Хури поднял Шарзад на ноги.
– Ничего. Ты ничего не сделала.
Она затрясла головой, ее лицо было потерянным и унылым.
– Халид… ему придется…
– Нет. Он никогда этого не допустит.
– Но как мы можем так жить? – закричала она. – Я не могу. Он не может!
Тарик больше не в силах был выносить это.
– О чем ты говоришь?
– Тарик Имран аль-Зияд, – капитан аль-Хури продолжил внимательно смотреть на Шарзад, пока говорил, – у меня есть просьба.
– Ответ – нет.
– Разве ты не хочешь сначала услышать ее?
Тарик молча посмотрел на него с негодованием.
Капитан аль-Хури повернул голову, чтобы встретиться с Тариком взглядом.
– Увези Шарзад из Рея.
– Это всегда и было моим намерением.
Глаза Шарзад заблестели.
– Джалал…
– Возьмите ее с собой. – Капитан аль-Хури сжал плечи Шарзад.
– Нет. Я не могу уехать. – Она изо всех сил пыталась успокоить дрожь в своей челюсти. – Я не уеду. Я не… боюсь.
