— Да, — отозвался я, хрипло.
— Пойдем, — сказала она, а то еда остынет.
За обедом мы с Эрмижад сидели рядом. Арджевх рассказывал много интересного об экспериментах, которые проводили его ученые предки, и на короткий срок нам удалось отрешиться от мыслей о предстоящем сражении. Однако позднее, беседуя вполголоса с Эрмижад, я увидел в глазах Арджевха страдание и муку. Внезапно принц вмешался в наш разговор:
— Мы побеждены, Эрекозе.
Мне совершенно не хотелось говорить об этом. Пожав плечами, я снова повернулся к Эрмижад, но Арджевху, по-видимому, надо было выговориться.
— Мы обречены, Эрекозе, обречены на гибель под клинками твоих могучих воинов.
Глубоко вздохнув, я взглянул ему в лицо.
— Да, принц Арджевх, вы обречены.
— Взятие Лус-Птокай — всего лишь вопрос времени.
Избегая смотреть на него, я просто кивнул.
— И тогда ты…
Он не докончил фразу.
Мне было не по себе, и я ощутил нарастающее раздражение.
— Я дал клятву, — напомнил я ему. — Я должен исполнить то, в чем клялся, Арджевх.
— Я боюсь не за себя… — начал было он.
— Я знаю, чего ты боишься.
— Быть может, элдрены признают себя побежденными? Быть может, они покорятся людям, Эрекозе? Ведь один город…
— Я дал клятву.
Меня обуревала печаль.
— Но ведь ты не можешь… — Эрмижад сделала рукой неопределенный жест. — Мы твои друзья, Эрекозе. Нам нравится общество друг друга. Мы — мы друзья.
— Мы с вами разного роду-племени, — ответил я, — и мы воюем между собой.
— Я прошу не о жалости, — бросил Арджевх.
— Знаю, — сказал я. — Мне известно мужество элдренов. Я не однажды был тому свидетелем.
— Ты держишься клятвы, которую дал в гневе, которая принуждает тебя убивать тех, кого ты любишь и уважаешь, — в голосе Эрмижад послышалось удивление. — Разве ты не устал убивать, Эрекозе?
— До смерти, — сказал я.
— Так почему же…
— Да все потому же! — не выдержал я. — Порой мне приходит в голову мысль: в самом ли деле я веду воинов за собой — или это они выталкивают меня вперед? Быть может, я — только их порождение, порождение единой воли человечества, герой, так сказать, на час. Быть может, когда я выполню то, чего от меня требуют, я попросту растаю в воздухе.
— Думаю, что нет, — задумчиво сказал Арджевх.
Я пожал плечами.
— Ты не я. Тебя не изводили мои странные сны.
— Они тебе по-прежнему сняться? — спросила Эрмижад.
— Сейчас нет. Они отстали от меня с началом похода. Они донимают меня, лишь когда я начинаю бороться за свою индивидуальность. А если я слепо повинуюсь, их нет как нет. Другими словами, я самый настоящий призрак, и ничего больше.
Арджевх вздохнул.
— Не понимаю. По-моему, Эрекозе, ты страдаешь от жалости к себе. Ты можешь поставить на своем — но боишься этого, предпочитая топит, в тоску в крови! Тебе плохо оттого, что ты не делаешь то, чего тебе по-настоящему хочется. Сны вернутся, Эрекозе. Попомни мои слова: сны вернутся и будут ужаснее всего, что снилось тебе до сих пор!
— Прекрати! — воскликнул я. — Не порть нашу последнюю встречу. Я пришел к вам потому…
— Почему? — приподнял тонкие брови Арджевх.
— Потому что устал от общества варваров!
— Потому что соскучился по родичам, — поправила Эрмижад тихо.
Я вскочил как ужаленный.
— Вы мне не родичи! Мои родичи там, за городскими стенами. Она дожидаются меня, чтобы покончить с вами!
— Мы близки по духу, — сказал Арджевх. — Нас связывают узы прочнее кровных.
Я обхватил ладонями голову. Лицо мое исказила гримаса.
— НЕТ!
Арджевх положил руку мне на плечо.
— Зачем ты сдерживаешь себя, Эрекозе? Докажи свою силу, найди в себе смелость отказаться от заблуждений.
Я уронил руки на колени.
— Ты прав, — проговорил я. — Но смелости во мне нет. Я лишь меч, который держит кто-то другой. И все — иного мне не дозволено…
— Ты должен сделать это, хотя бы ради себя самого! — перебила меня Эрмижад. — Забудь о своей клятве! Ты не любишь Иолинду. У тебя нет ничего общего с шайкой убийц, которая следует за тобой. Никто из них и из тех, кто сражался против тебя, не ровня тебе.
— Замолчи!
— Она говорит правду, Эрекозе, — вмешался Арджевх. — Мы беспокоимся не о собственных жизнях, но о твоем духе.
Я тяжело опустился на стул.
— Я искал покоя. Вот почему я вел себя так, а не иначе. Ты права: я не ощущаю родства с теми, кого веду в бой, с теми, кто выпихивает меня вперед. Тем не менее они — мои сородичи. Мой долг…
— Пускай обходятся, как хотят, — прервала меня Эрмижад. — У тебя долг не перед ними, а перед самим собой.
Пригубив вина, я сказал тихо:
— Я боюсь.
Арджевх покачал головой.
— Ты отважный воин. Здесь нет твоей вины.
— Кто знает? — возразил я. — Быть может, когда-то я совершил серьезное преступление. А теперь расплачиваюсь за него.
— Ты снова поддался жалости к себе, — укорил меня Арджевх. — Это… это не по-мужски, Эрекозе.
Я глубоко вдохнул.
— Наверно. Но если Время циклично, тогда вполне может быть, что я еще не успел совершить того преступления.
— Хватит бросаться словами! — в тоне Эрмижад сквозило нетерпение. — Что подсказывает тебе твое сердце?
— Сердце? Я давно к нему не прислушивался.
— Ну так послушай!
Я покачал головой.
— Я забыл, как это делается, Эрмижад. Мне нужно докончить то, что я начал, то, зачем меня сюда призвали.
— Ты уверен, что тебя призвал король Ригенос?
— Конечно.
Арджевх улыбнулся.
— Тогда ладно. Поступай, как должен, Эрекозе. Я не стану больше просить за своих подданных.
— Хорошо, — отозвался я, поднимаясь из-за стола. Покачнувшись, я сощурил глаза.
— Боги, как же я устал!
— Проведи у нас ночь, — предложила Эрмижад тихо. — Проведи ее со мной.
Я уставился на нее.
— Со мной, — повторила она.
Арджевх раскрыл было рот, но, как видно, передумал и молча вышел из залы.
Я понял вдруг, что мне хочется именно того, о чем сказала Эрмижад, однако отрицательно помотал головой.
— Это будет слабостью.
— Нет, — ответила она. — Это придаст тебе сил. Быть может, тогда ты поймешь, что тебе делать.
— Я уже решил, что мне делать. А клятва, которую я дал Иолинде…
— Ведь ты не клялся ей в верности, правда?
Я развел руками.
— Не помню.
Приблизившись ко мне, Эрмижад погладила меня по щеке.
— Это поможет тебе, Эрекозе, — сказала она. — Может быть, в тебе воскреснет любовь к Иолинде.
