Поэтому нет нужды повторять и расписывать общеизвестные победы генералиссимуса Суворова – в сущности единственного генералиссимуса в нашей истории, получившего это звание непосредственно за победы на поле боя, а не за государственную или политическую деятельность. Победы над многократно превосходящим противником в ходе турецких войн, героический штурм Измаила и не менее героический переход через Альпы – эти подвиги Суворова слишком хорошо известны! Отмечая 290-летие со дня его рождения, попробуем рассказать о тех победах знаменитого полководца, которые известны куда меньше, и которые он смог одержать без единого выстрела.
«Для инфлюенции в политических делах…»
На исходе 1776 года генерал-поручик Суворов командовал Московской дивизией и жил в «старой столице», в отцовском доме у Никитских ворот. За плечами были четверть века военной службы, четыре войны (с немцами, поляками, турками и мятежниками Пугачёва), вполне успешная, но ещё ничем не выдающаяся на фоне иных генералов карьера.
Приказ следовать в Крым настиг деятельного генерала в Коломне, где он занимался подготовкой одного из полков Московской дивизии. «Получа повеление, того ж часа я отправился в определенное мне место…» – писал вскоре Суворов светлейшему князю Потёмкину.
«Определённое место» было на тот момент, без сомнения, самым сложным: Крым ещё не стал российским, но уже не был турецким. Завершившаяся всего два года назад с турками (в которой Суворов отметился рядом побед) прекратила многовековой вассалитет Крымского ханства в отношении османского султана.
Почти три столетия ханство, пользуясь защитой и поддержкой могучей османской империи, безнаказанно грабило южные регионы России и Украины. Первая при царице Екатерине II русско-турецкая война серьёзно поколебала мощь и влияние турок на берегах Чёрного моря, но не смела его окончательно. Возникло странное и неустойчивое равновесие – подписав мирный договор, Россия и Турция тут же схлестнулись в политической борьбе за «независимый» Крым.
Вот этой борьбой и предстояло заняться Суворову. При том татарское ханство в ту эпоху не ограничивалось лишь Крымом, а занимало все северные берега Чёрного моря, от Кубани до Приднестровья. Война формально прекратилась, но обстановка была более чем тревожной. «В ночи разъезда наш был атакован, и один казак убит…» – такими словами начиналось первое полученное Суворовым донесение об обстановке в доверенном ему крае.
И следующие три года станут настоящим подвигом, и настоящим адом для полководца. На войне всё просто – вот враг, коли его, руби, стреляй. Но тут формально войны не было. Хотя в «независимом» Крымском ханстве продолжали постреливать, у его берегов почти непрерывно курсировали вооружённые до зубов турецкие эскадры, но формально был мир. И все годы этого странного мира Суворов был как на войне.
Сначала он участвует в выборах нового крымского хана – им, вопреки всем интригам турок, становится один из потомков Чингисхана, ориентированный на союз с Россией. Деловые документы Суворов того периода полны политическими, а то и почти агентурными вопросами. «Ныне же Алим-Гирей-султану для инфлюенции в политических делах пожалуйте прапорщичей чин…» – это из суворовского письма Потёмкину. Сегодня о таком говорят «мягкая сила», «гибридная война», «стратегия непрямых действий», «агенты влияния» и т. п., но у Суворова куда изящнее, в духе того куртуазного времени: «Для инфлюенции в политических делах…»
Показательно, что изначально Суворова отправили на земли Крымского ханства исключительно для руководства чисто армейскими вопросами. Но сохранилось письмо царицы Екатерины II, в котором она отмечает, что и «управление политических дел мне кажется сходственнее вверить Суворову…»
Царица не ошиблась. Боевой генерал оказался талантливым, даже изощрённым политиком, не растерявшимся в водовороте чисто восточных страстей татарского ханства. «Светлейший хан теперь упражняется в мелких интригах с правительством и здешними магометанами, и бывают некоторые помешательства… Усердному к российской стороне ханскому брату Казы-Гирей-сулатну вместо просимых им пятисот подарил я шестьсот рублей» – ещё один характерный отрывок из секретных депеш Суворова тех лет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Соблюдать дружбу и утверждать обоюдное согласие…»
На фоне всех восточных интриг, более присущих профессиональному пиарщику и политологу, генерал Суворов ударно создаёт на землях «независимого» ханства посты и укрепления русских войск. Их строят его солдаты, как выражался сам Суворов, «работные армии». Некоторые плоды этих работ процветают в России и ныне – например, из укреплённого суворовского штаба на Таманском полуострове родится будущий город Славянск-на Кубани.
Да и сам Севастополь, главная база нашего флота на Чёрном море, родится, в сущности, из укреплений Суворова. Город русской морской славы возникнет в ходе бескровного, но чрезвычайно напряжённого противостояния суворовской пехоты с турецким флотом.
Османские эскадры в те годы хрупкого мира самим фактом своего нахождения у берегов Тавриды оказывали совсем не желательное для России воздействие на внутреннюю политику «независимого» Крымского ханства. Россия же в Черноморье на тот момент ещё не имела серьёзных морских сил, их лишь предстояло создать.
При этом в 1778-79 годах Суворову, располагавшему лишь ограниченными силами пехоты и конницы, предстояло не просто помешать турецкому флоту, как говорил сам генерал, «втесниться в Крым», но и отогнать его подальше. И желательно – крайне желательно! – это было сделать без выстрелов, не втягивая Россию в очередную большую и изнурительную войну.
Суворов блестяще решил эту, казалось бы, неразрешимую военно-дипломатическую задачу. Под предлогом карантина от вспыхнувшей в Азии чумы он закрыл все крымские порты. Попытки же турок самочинно высадится на берег Суворов останавливал стремительными манёврами своей немногочисленной артиллерии.
Так в ночь на 15 июня 1778 года турецкая эскадра вошла в Ахтиарскую бухту. Но с утра, когда рассвело, турецкий адмирал Хаджи-Мегмет обнаружил на ещё вчера пустынных берегах (теперь на них и располагается город Севастополь) возведенные за считанные часы русские батареи. Как писал в рапорте Суворов: «По три батальона дружественно расположились с обеих сторон Ахтиарской гавани с приличной артиллерией…»
«Дружественно расположились…» – полководец обладал метким и едким чувством юмора. При этом всю переписку с турецким адмиралом Суворов вёл именно в «дружеском», самом любезном и дипломатичном стиле. Писал, что рад бы в условиях мира пустить турок на крымский берег набрать свежей воды и «прогуляться», но никак не может из-за карантина. В итоге турецкий флот, испытывая нехватку воды и наблюдая умело расставленные русские пушки, оставил попытки «втесниться в Крым», ушёл от его берегов, что немедленно сказалось на внутренней политике полуострова, заставив утихнуть всех мечтавших о реванше и антироссийском мятеже с турецкой помощью.
При этом и угроза чумы, умело использованная политиком Суворовым, не была в те дни иллюзорной. Великий полководец потому и стал великим, что умел вникать в самые мелочи жизни и быта. В Крыму солдаты Суворова чистили туалеты и конюшни, ремонтировали колодцы и бани – проводили все гигиенические мероприятия, которые были возможны в ту эпоху как профилактические меры от эпидемий.
В итоге от чумы спаслись, но местные христиане писали доносы на Суворова, что он «обасурманился» и ввёл регулярные омовения, подобные исламским. Местные же мусульмане жаловались, что русский полководец демонстративно поёт в церковном хоре и слишком часто звонит в колокола. Судьба непредвзятого политика всегда сопровождается такими уколами со всех сторон. При этом от крымской эпопеи великого полководца остались и его многочисленные приказы солдатам: «Соблюдать полную дружбу и утверждать обоюдное согласие между россиян и разных званиев местных обывателей… Земские залоги (т. е. местные законы и обычаи – прим. А.В.) свято почитать, равно российским».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
