Параллельно с политическим и хозяйственным освоением Новороссии, шло её научное исследование и даже преображение. Сегодня кипарисы привычная часть пейзажа в Крыму и на берегах Чёрного моря, но впервые их здесь посадили через несколько лет после ликвидации ханства, привезя саженцы из Италии. Отцом черноморских кипарисов стал Карл Габлиц, приглашённый Потёмкиным в Тавриду член-корреспондент Петербургской Академии наук.
Заселение Новоросии шло ударными темпами. К примеру, на бывших землях Запорожской сечи, после её ликвидации в 1774 г., за следующие пять лет население удваивается. Если в 1776 г. по берегам Днепра, от нынешнего Херсона до Днепропетровска, насчитывалось чуть более сотни сёл, то к 1783 г. их уже более 700! Они, а не сатира недоброжелателей, и быио настоящими «потёмкинскими деревнями», прилагавшимися к потёмкинской целине, успешно поднятой стараниями князя – удивительного человека, совмещавшего в себе корысть царедворца с государственной мудростью…
Стоит всё же сказать несколько слов о «потёмкинских деревнях», сходу увековечивших юную Новороссию в сфере чёрного пиара. Выражение появилось по итогам первого визита императрицы в Новороссию в 1787 г., когда Екатерина проехала через всё некогда дикое поле, от древнего Киева до новорожденного Севастополя.
Кстати, Киев тогда императрице не понравился – Екатерина явно ожидала от матери городов русских чего-то большего, но древний город на Днепре к исходу XVIII в. был, по сути, большой деревней. Царица даже высказалась об этом фельдмаршалу Румянцеву, губернатору Малороссии. Прославленный победитель турок ответил на грани наглости: «Я приобвык брать города, а строить их не мое дело…»
«Из предков кто моих спокойно почивал от орд и ханов их?..»
Строить города было делом Потёмкина. И по свидетельству всех очевидцев, Севастополь, которому тогда насчитывалось 4 года от роду, императрице очень понравился. Вообще вся Новороссия произвела на неё сильное впечатление. Переночевав в Бахчисарае в бывшем дворце крымских ханов Екатерина II даже сочинила для Потёмкина прочувственные стихи, весьма неплохие для той эпохи и для урождённой немки, для которой русский язык не был родным:
Лежала я вечер в беседке ханской, В средине бусурман и веры мусульманской. Против беседки той построена мечеть, Куда всяк день пять раз имам народ влечет. Я думала заснуть, и лишь закрылись очи, Как уши он заткнув, взревел изо всей мочи… О, Божьи чудеса! Из предков кто моих Спокойно почивал от орд и ханов их? А мне мешает спать среди Бахчисарая Табачный дым и крик… Не здесь ли место рая? Хвала тебе, мой друг! Занявши здешний край, Ты бдением своим всё вяще укрепляй.
![]()
Бахчисарай, гравюра конца XVIII века
Та поездка стала большим политическим событием, прозвучавшим далеко за пределами не только Новороссии, но и всей России. Вместе с царицей путешествовал император Австрии, а в бывшей столице Крымского ханства она встречалась с одним из грузинских царевичей. В Стамбуле прекрасно поняли всё намёки – не случайно в ответ на визит Екатерины II в Новороссию, султан направил к берегам Крыма сильную эскадру, укомплектованную французскими военными советниками.
Если вы думаете, что в Западной Европе ругать Россию за «аннексию» Крыма стали только с 2014 г., то сильно ошибаетесь – началось всё гораздо раньше, ещё в 1783 г. Зря царица пыталась объяснять французскому послу про набеги крымских татар: «Что, если бы вы имели в Пьемонте или Испании таких соседей, которые бы ежегодно истребляли и забирали бы у вас в плен по 20 тысяч человек, а я бы взяла их под свое покровительство, что бы вы тогда сказали?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Собственно именно это – ослабление России в т. ч. и набегами татар – более чем устраивало Париж, тогда ведущий центр европейской политики. Французские короли, открыто покровительствуя туркам и полякам, стремились не допустить роста влияния нашей страны в Европе. Боролись с этим влиянием не только силой, но и пиаром. Чёрный пира про «потёмкинские деревни» и стал ещё одним элементом той борьбы.
По итогам визита царицы в Новороссию, недоброжелатели распространяли в России слухи, а в Европе целые печатные памфлеты о том, как фаворит пускал пыль в глаза Екатерине. Якобы Потёмкин сымитировал и чуть ли не нарисовал несуществующие в реальности города и деревни. Князь действительно старался презентовать новый край в лучшем свете. Да и что греха таить, к маршруту следования царицы, действительно, сгоняли табуны скота и людей, чтоб представить «Дикое поле», лишь вчера ставшее Новороссией, куда более богатым и «буколическим».
Ехидный мем про «потёмкинские деревни» оказался устойчивым. Но, вспомним, что и Севастополь, и даже будущий Донбасс – в широком смысле рождались именно как «потёмкинские деревни». Так что спустя века всё это, действительно, звучит анекдотом – но не про Потёмкина, а про старательных творцов чёрного пиара о потёмкинской Новороссии.
5 рублей за невесту
Благодаря усилиям Потёмкина, к моменту первого присоединения Крыма к России, население Новоросии насчитывало уже четверть миллиона мужчин. В 1784 г., на следующий год после ликвидации хищного ханства, в газетах Петербурга появляются регулярные объявления, в которых князь Потёмкин рекламирует земли «в Тавриде» и зазывает новых переселенцев. С 1785 г. в Новоросии в качестве крестьян селят призванных в армию рекрутов. Чтобы обеспечить их жёнами Потёмкин платил из казны по 5 руб. за каждую незамужнюю женщину, привезённую на новые земли из центральной России.
Политика заселения новых земель любыми способами продолжится и после смерти «князя Потёмкина-Таврического». Так по окончании очередной войны с Османской империей, в 1792 г. здесь разрешат селиться даже этническим туркам-мусульманам. И не просто разрешат, а предоставят таким поселенцам льготные кредиты на 10 лет.
В итоге, к началу XIX в. Новороссия уже не безлюдное «Дикое поле», а вполне заселённый край. Половина пригодных к пахоте земель между Днестром и Доном уже имеют владельцев. Всего же здесь, включая Крым, к моменту воцарения Александра I постоянно проживает полмиллиона мужчин. Из них только 6 % крепостные, остальные лично свободны. Но почти треть мужчин Новороссии, в наследие от неспокойного «фронтира» и долгих турецких конфликтов, всё ещё приписаны к воинскому сословию. Однако это не солдаты, а именно крестьяне, призванные обеспечивать армию хлебом и служить резервом на случай войны. Языком тех лет их именуют «воинскими поселянами» и «войсковыми обывателями».
Но мало было лишь наполнить новый край людьми. Требовалось включить бывшее «Дикое поле», юную Новороссию, в экономику огромной империи и систему её торговли. Сделать же это было очень непросто – в начале царствования Екатерины II у нашей страны на Чёрном море не было ни одного купеческого корабля, а вся черноморская коммерция составляла менее 1 % от внешнеторгового оборота Российской империи.
Продолжение следует…
Глава 40. Рождение Новороссии. Часть 2-я: "Чёрная кошка в Чёрном море"
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Продолжим рассказ о том, как вслед за армейскими баталиями и викториями русско-турецких войн в прежде дикой степи целенаправленно рождалась новая Россия – Новороссия.
При Петре I число российских подданных на этих землях не превышало 10 тыс. лиц мужского пола, однако к началу XIX столетия выросло в 50 раз! При Екатерине II и Потёмкине шло массовое и целенаправленное заселение прежде «Дикого поля», а огромные просторы – от Приднестровья до Донбасса, включая Крым – стали частью Российской империи. Но мало было заселить и распахать южные чернозёмы, требовалось включить некогда кочевые просторы в экономику и торговлю страны.
