Ключ был необычным — трубка с прорезями, из которых в определенном порядке выдвигались ступенчатые язычки. По причине избытка загустевшей смазки замок долго не поддавался. Старик взглядом попросил у дикаря помощи, словно не доверял своим парням, и тот обхватил своей рукой его сухую лапку. Вместе они протолкнули ключ глубже; затем он со скрежетом провернулся.
Стальная дверь толщиной в ладонь медленно поползла в сторону. Наружный слой резиновых уплотнений рассыпался на затвердевшие кусочки.
Воздух в подземелье был неподвижным, холодным, сухим и стерильным.
Ничем не пахло. Тишина буквально высасывала из ушей барабанные перепонки.
— Помоги нам, Господи! — пробормотал обер-прокурор себе под нос. — Надеюсь, старая сука ничего не перепутала…
В его устах последние слова прозвучали по меньшей мере смешно, но шутки закончились. Дикарь почувствовал это сразу же, как только переступил высокий металлический порог бетонного склепа.
Здесь было что-то, с чем он никогда раньше не сталкивался. Не живое и не мертвое. Нечто, застигнутое врасплох в момент великого перехода и замороженное в промежуточном состоянии, но все же несравнимо более близкое к окаменелости, чем к существу. Тут происходила тишайшая агония, растянутая во времени. Бесконечно длившееся умирание…
Дикарь был вроде собаки, которая почуяла приближающееся землетрясение. Короткие волоски, оставшиеся после бритья, вставали дыбом у него на загривке. Черное пространство внутри бункера манило его, однако что-то другое, пребывавшее там в неподвижности, отталкивало, отторгало, стремилось изгнать наружу. Оно пугало одним фактом своего безмолвного присутствия…
Дикарь с трудом преодолел дрожь, которая прошла по всему его телу, и сделал первый шаг в темноту. Затем обернулся, схватился за ручки кресла и помог внести в бункер скрючившегося старика.
Пол был шершавым и ровным; из мебели имелся только одинокий стул. Из оборудования — какой-то механизм с трубчатой рамой и педалями, опутанный проводами… Вскоре стало ясно, что данное помещение — всего лишь «предбанник». Следующая дверь была незаперта. Провода тянулись сквозь пропиленные в ней отверстия.
Перед тем как открыть ее, обер-прокурор схватил Джокера за руку и затараторил, будто размышляя вслух:
— Никак в толк не возьму, кем же был твой папаша? По-моему, мы с напарником всех порешили. Неужели кто-то выжил?..
Дикарь вырвал руку, а старик заржал, очевидно, довольный своими дедуктивными способностями. Теперь телохранители держались позади, и дикарю пришлось самому толкать кресло.
Как ни странно, старый маразматик не внушал ему ненависти — только чувство легкой гадливости. Нечто подобное он испытывал, разделывая туши убитых животных; он выбрасывал бесполезную требуху и срезал с костей мясо — пищу, то, что было необходимо для жизни. Обер-прокурор и был чем-то вроде куска вяленого мяса — бесполезен сам по себе, но дикарь по глупости попал в зависимость от него. Теперь он хотел любой ценой получить назад свои пистолеты.
Другое помещение выглядело нетронутым с того самого дня, когда подручные Начальника собрались здесь на последний сеанс. Запыленная видеодвойка, к которой были протянуты провода, не заинтересовала дикаря — он не имел ни малейшего понятия о том, что это такое. Может быть, орудие пытки? Около десятка стульев были в беспорядке расставлены возле длинного стола. На столе — пустые бутылки, стаканы и подсвечники с выгоревшими свечами. На стенах нарисованы голые красотки и мускулистые мужики с оружием, имевшие нездоровый внешний вид из-за припорошившей их пыли. В углу — несгораемый шкаф кубической формы. На шкафу — лампа с мохнатым абажуром. На полу — пустые оружейные ящики и патронные коробки. Возле дальней стены — большой белый металлический сундук размерами с гроб. Сверху на крышке имелась длинная ручка, а под нею надпись «Норд».
Дикарь сразу двинулся в ту сторону. Обер-прокурор водрузил свечу на стол и освободил обе руки. Теперь он мог перемещаться самостоятельно. Впрочем, пока он предпочитал держаться подальше от холодильника.
«Норд» находился в нерабочем состоянии задолго до того, как стал собственностью Заблуды-младшего, и предназначался исключительно для хранения крепких напитков. Однако последние сорок пять лет в нем хранилось нечто другое. Взглянуть на это «другое» обер-прокурор и хотел, и боялся. Боялся до спазмов в животе.
— Давай, давай! — кивнул он ободряюще, заметив, что Джокер тоже колеблется.
Тот чувствовал себя так, словно наступил на змеиное гнездо. Нет, гораздо хуже. А ведь надо было еще сунуть туда руки! В чем же дело? Чутье подсказывало ему, что внутри белого ящика не было ядовитых тварей. Там не могло быть вообще ничего, способного убить или хотя бы причинить боль. Таинственное содержимое ускользало от понимания. Невозможность понять завораживала. Он погряз слишком глубоко, чтобы отказаться.
Дикарь посмотрел на старика, напряженно застывшего в кресле, и взялся за ручку…
62. «ИДИ И ВОЗЬМИ!»
В этот момент сзади раздались чьи-то шаги.
Дикарь мгновенно обернулся. Инвалиду потребовалось чуть больше времени. Кресло провальсировало вокруг стола и затормозило перед женщиной неопределенного возраста. Та оказалась дамой со странностями. Черты ее лица были крайне неопределенными и как бы расплывались. Дикарь даже подумал, что у него слезятся глаза. Чуть позже стало ясно, что глаза тут ни при чем.
Фигуру вошедшей скрывал просторный синий халат с чужого плеча. От халата исходили сложные запахи лекарств, супа, мыла и принуждения. На маленькой, будто птичьей, головке косо сидела нелепая шляпка с вуалью.
В первый момент обер-прокурор выглядел слегка растерянным, но его растерянность быстро прошла.
— Ну и какой идиот тебя выпустил? — спросил он грубо, преграждая женщине путь.
— Не будь таким мудаком, напарничек, — бросила она в ответ и потрепала обер-прокурора по щеке.
От такой фамильярности тот задохнулся, а телохранители на некоторое время впали в прострацию.
— Решил на этот раз обойтись без меня? — продолжала наглая баба, непринужденно огибая кресло и направляясь к белому гробику. — Когда же ты поумнеешь, старый хрен?.. А это еще кто? — Ее глазки, о которых можно было сказать лишь то, что они пронзительные, быстро ощупали дикаря с ног до головы. — Где ты взял этого педика?
— Заткнись! — рявкнул обер-прокурор, прийдя в себя.
— Нет, ты все-таки придурок, — не унималась баба. — Посмотри на него хорошенько! — Она ткнула в дикаря пальцем. — Разуй глаза! Это же пацан. Слизняк. Недавно сиську бросил сосать… Его мамулька знает, что он тут, с тобой?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
