— Да, — согласилась Анфиса. — У меня самой денег на взятку наберётся немного, но Вадим привёз с собой вот это, — она показала на лежавшие в центре стола два крупных бриллианта и яшмовое яйцо с прорезью на боку. — Яйцо — это как талисман, а адаманты по каратам и стоимости, вероятно, подойдут в самый раз.
Юрий Михайлович даже присвистнул и принялся внимательно рассматривать игравшие под люминесцентным освещением ювелирные изделия.
— Послушайте, — сказал наконец он, — этих камней хватит не только чтобы выкупить Вадима, но ещё и приобрести квартиру в Москве. Вы как думаете?
— Я думаю, квартира ему будет не нужна, так как мы собираемся жить здесь, — пояснила женщина. — А вот вам лишние деньги не помешают.
— Потому что они никогда не бывают лишними, — улыбаясь, подхватил Бурякин. — Вот и славно. Я на сегодня вас покидаю, а о результатах сообщу буквально через день-два. Лады?
— Конечно, — кивнула Анфиса.
Она, признаться, не ожидала, что у бывшего полковника всё так быстро получится и что Вадиму удастся выпутаться из свалившейся на него ситуации без лишней потери крови. Но нынешняя столица ничуть не походила на могучее идейное государство прошлого века. Сейчас действительно предоставлялась возможность что-то существенное сделать за деньги. В основном положение вещей облегчало задачу, но всё-таки было грустно, потому что Россия никогда ещё не была такой продажной.
Эти же мысли бродили в голове Юрия Михайловича, когда он на «лексусе» катил под крышу своего дома. Оставив машину во дворе, он поднялся в лифте на площадку, где находилась его квартира, открыл дверь и вошёл в прихожую. Странная тишина поразила его. Свет в комнатах был включен, но никаких звуков ниоткуда не раздавалось, будто жены не было дома. Почему тогда везде горит свет?
Недоумевая, Юрий Михайлович прошёл в комнату, заглянул в спальню, потом вернулся назад, открыл двери в кухню. Прямо посреди кухни, между угловым диваном и холодильником, на полу лежала его жена с пулевой дыркой в голове, из которой на пол стекали струйки крови.
Бурякин резко поднял голову и посмотрел на оконное стекло. Да, там виднелось пулевое отверстие. Вероятно, стреляли с крыши соседнего дома. Но почему убили жену? Ведь сегодня расправой грозили ему! Причём здесь женщина?!
Юрий Михайлович опустился возле убитой на колени и, может быть, впервые в жизни из его глаз полились слёзы.
— Тома, Тома, ну что же это?…
Его пронзило тоскливое чувство беспомощности и невозможности вернуть всё вспять, чтобы хоть как-то исправить или разогнать свалившуюся на него беду. Ведь эта женщина была для Юрия Михайловича не просто женой, а другом, приятелем, советчиком, даже домашним мудрецом и предсказателем. Долю жены офицера Советской Армии не принято афишировать, но часто офицерские жёны терпят лишения вместе с мужем такие же, как солдат в марш-броске на расстоянии длиною в жизнь с полной выкладкой.
Бурякин вскочил, кинулся в спальню, достал из ящика письменного стола пистолет с наградной пластиной на рукояти, проверил обойму и кинулся к выходу из квартиры:
— Суки! Мрази поганые! Я вас всех, нелюдей…
Тут подвернувшийся в прихожей коврик оборвал его угрозы. Бурякин, споткнувшись, пролетел несколько метров по коридору и, ударившись головой о стену, рухнул, потеряв сознание.
Анфиса ждала весь следующий день, и ещё день, и ещё… Но никаких вестей от Юрия Михайловича не поступало. Она убеждала себя, что надо научиться ждать, что сумела же как-то прождать Вадима всю свою сознательную жизнь, и это дало ощутимые результаты. А тут… тут игра началась в высших эшелонах власти. Дело скорее всего было вовсе не в Вадиме. И ничего хорошего от исхода битвы ожидать нельзя, потому что «когда паны дерутся, у холопов чубы трещат». Эту давнишнюю пословицу Анфиса знала с детства, но поняла её только сейчас. И всё-таки не мешало бы знать, сколько ещё ждать придётся: неделю, месяц, год или… всю оставшуюся жизнь?
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Анфиса каждый день намечала пойти к Юрию Михайловичу на приём, потом откладывала всё на завтра и с нетерпением ждала следующего дня. Работа у неё не клеилась, да и кусок в горле застревал, но кто умеет ждать, тому всегда бывает награда. И вот через полторы недели бесплодных ожиданий звонок в прихожей возвестил хозяйке, что к ней кто-то пожаловал.
Анфиса распахнула дверь и увидела на площадке обоих ожидаемых ею мужчин, похудевших, с лихорадочным блеском в глазах, но живых! Она кинулась на шеи обоим и принялась покрывать их лица тысячами поцелуев. Видимо, волна терпеливого ожидания и неизвестности вырвалась наружу и понеслась, сметая всё на своём пути.
— Ну будет, будет, — пытался успокоить её Вадим. — Всё хорошо, что хорошо кончается. Мы уже дома. Лучше сделай-ка нам чайку или кофе, мы не откажемся.
У Юрия Михайловича был с собой внушительный предмет, завёрнутый в настоящую парчу и перетянутый затейливой тесёмкой, который он не выпускал из рук.
— Слушай, Вадим, куда это можно положить? — спросил он, кивнув на завёрнутое в парчовую тряпицу. — Это книга. Золотой Гримуар называется. Думаю, в скором будущем она станет нашей настольной книгой.
— Вот и положите её на стол рядом с собой, не помешает, — пожал плечами Вадим.
Мужчины уселись за стол в гостиной, а Анфиса юркнула на кухню, чтобы поставить чайник и приготовить что-нибудь лёгкое на закуску. Вот тут она попала прямо-таки в десятку, потому что, выглянув из кухни, увидела на столе бутылку коньяка, принесённую мужчинами. Организовав неприхотливую закуску, женщина присоединилась к ним, уже продолжавшим давно начатую беседу.
— Вот именно за этим ключом я и пошёл с вами в пещеру, — указал Вадим на лежавшее в центре стола яшмовое яйцо. — Правда, не знаю до сих пор, какую пирамиду я должен открыть этим ключом и где её искать?
— С этим будет легче разобраться, — Бурякин исподлобья посмотрел на Вадима, вспоминая свой недавний сон об Аркаиме, столице Царства Десяти Городов, которую завещал найти Рудольф Гесс. — Я вот тут попутно заглянул в Интернет и обнаружил любопытную информацию. Оказывается, Аркаим в конце восьмидесятых годов прошлого столетия нашли астроархеологи из Екатеринбурга во главе с профессором Константином Константиновичем Быструшкиным, а в девяностых, в смутное время кончины СССР, его чуть не затопили при возведении именно в этой долине никому не нужного водохранилища. Спрашивается: кому это было нужно? Ответ очевиден. Аркаим — наша история, колыбель цивилизации всего мира, где, я уверен, мы найдём ту самую дверь в Запредельное Царство. А если нет города — нет и истории, нет никаких дверей в Зазеркалье, нет и национальности русской. Есть только содружество всех времён, народов и целые Соединённые Штаты добрых хозяев.
— То есть масоны всех стран, объединяйтесь? — вставил Вадим.
— Именно так, — кивнул Юрий Михайлович.
— Подождите, — вклинилась Анфиса в мужской разговор. — Вадим, ты показал Юрию Михайловичу, как работает твой ключ?
— Ещё не успел, — признался тот.
— Так давай же! — скомандовала женщина.
Вадим послушно вставил сердолик с пастью дракона в щель яшмового яйца, и оно послушно принялось излучать радужные волны неземного света. Бурякин оторопело глядел на яйцо, не веря своим глазам, потом потянулся и взял его в ладонь.
— Свет исходит холодный, хотя для глаза он кажется довольно горячим, — вслух отметил Юрий Михайлович. — Так что ты должен сделать с этим яйцом?
— Найти где-то пирамиду, в одной из граней которой есть гнездо для этого ключа. Вставив оба ключа в замочную скважину, мы сможем открыть ту заповедную дверь в Шамбалу, за которой гоняются авантюристы всех времён и народов.
— Постой, постой, — прищурился Бурякин, вспоминая наставления Рудольфа Гесса. — Попав в Шамбалу, мы сможем получить власть над всем миром, так, что ли?
— Так, — подтвердил Вадим. — Но зачем вам это? В этом мире войн, смут и скандалов, где всяк пытается что-то урвать для себя, ухватить, оторвать кусочек, дерясь и уничтожая, нельзя найти ничего доброго и радостного.
— А ты хочешь попасть туда потому, что не будет заботы о хлебе насущном? Можно гулять по райскому саду, играя на арфе, придумывая философские истины?
— Вовсе нет, — рассмеялся Вадим. — Там нет никаких войн и смут, не надо никому мстить и вспоминать обиды. Просто есть возможность творить и быть настоящим Творцом, каким и вылепил человека Господь. Недаром от войн и смут в семнадцатом веке там укрылись русские старообрядцы, недаром до сих пор бытует легенда о Китеж-граде, о Беловодье. И теперь перед вами, Юрий Михайлович, встаёт очередная дилемма выбора: либо вы остаётесь здесь и продолжите бесконечную войну со своими бывшими и нынешними коллегами по партии за не совсем ещё протухший кусок долгожданного жирного мяса, приправленного, как говорит Анфиса, генно-модифицированными бактериями, либо помогаете нам найти ту заповедную дверь, чтобы уйти с нами, не оглядываясь. Уходя — уходи! Я знаю: дорогого вам человека убили вместо вас, чтобы сломать, заставить приползти на пузе и просить прощения. Я двадцать с лишним лет прожил, балансируя на грани острия, мне иногда даже снилось долгожданное убийство. Но, слава богу, эта чаша минула меня. Я только сейчас понял, почему наши предки уходили в Зазеркалье. Теперь вам решать. Уходя — уходи!
