Новой жертвой германских ястребов предстояло стать старушке Филадельфии, первой столице США. Проснувшись утром 17 ноября, филадельфийцы с ужасом узнали о постигшей беде своих соседей и о том, что они будут следующими в списке германского кайзера подлежащих уничтожению.
В страхе и отчаянии припадали они к тарелкам репродукторов, одновременно смотря в небо в ожидании появления над городом германских монстров. С каждым прошедшим часом страх и нервозность все сильнее и сильнее захлестывали город. Официальные власти Филадельфии находились между молотом и наковальней. Они ничего не знали о трагедии постигший Нью-Йорк и поэтому ничего не могли сказать вразумительного на непрерывные телефонные звонки своих горожан. Ближе к полудню, возле мэрии стала собираться внушительная толпа жителей, требующая выхода к ним мэра и объяснения, какие меры он намерен предпринять для защиты города от воздушной угрозы. Напуганный мэр ничего лучшего не смог придумать, как отдать приказ полицейским о разгоне толпы, что только породило убеждение в сердцах людей, что дела плохи и от них что-то скрывают.
Стражи порядка уже стали теснить митингующих, слаженно работая кулаками и дубинками, как в это время раздался истошный крик, разом прекративший побоище: - Монстры, монстры прилетели!!!
И действительно, со стороны океана к городу быстро приближались две тупоносые громадины, с черными крестами на боках. Дав команде, возможность отоспаться несколько часов, фон Шрек и Кранц, выйдя на расположенный, на побережье городок Атлантик-сити, устремились вглубь континента, строго придерживаясь нитки железной дороги соединявшей атлантическое побережье океана с Филадельфией. Немцы были прекрасно подготовлены к своей миссии, они неоднократно проигрывали весь план операции и действовали подобно хорошо отлаженному механизму.
Едва только городские кварталы, оказались по курсу дирижаблей, как они быстро разделились. Фон Шрек направился в сторону порта, а Кранц, как специалист по войне с американскими национальными достояниями, стал летать над городом, время, от времени постреливая из пулемета по толпам метущихся горожан и сбрасывая вниз гранаты, коих на борту было в избытке. Командир «Карла» с помощью карты выискивал знаменитый Индепенс-холл и расположенный на нем колокол независимости. Зная, как трепетно относятся американцы к атрибутам своей молодой истории, Берг рекомендовал, как можно больнее бить по ним, вселяя тем самым страх и неуверенность в сердца янки.
Искомый объект Кранц быстро нашел, руководствуясь путеводителем по Филадельфии, без труда опознав двухэтажное строение из красного кирпича, по острому шпилю его колокольни, на котором висел знаменитый колокол. Для бомбежки этого национального символа, Берг приказал употребить особо мощные бомбы, которые не были сброшены прошлой ночью на Нью-Йорк. «Карл» опустился на самую минимальную высоту, с которой можно было проводить безопасное для корабля бомбометание, и изготовился для бомбежки.
- Михель! – прокричал Кранц по телефону штурману – если уничтожишь этот американский сарай с первого залпа, то получишь от меня двойную порцию шнапса и поместье с хорошим доходом от кайзера.
Ободренный столь щедрым призом, штурман так усердно и тщательно совершил прицеливание, что сброшенные вниз первые пять бомб точно угодили в цель, накрыв её своими разрывами.
Когда дым и пыль улеглись, стало видно, что от американской гордости почти ничего не осталось. На том месте, где находился Индепенс-холл, теперь лежала огромная груда дымящегося кирпича, каким-то чудом уцелело левое крыло здания, от которого уцелели лишь пустые остовы первого этажа. Знаменитая колокольня, куда угодило сразу три бомбы, была обращена в прах, вместе с прилегающими к ней другими частями здания. Американская святыня была буквально сметена с лица земли, разбросав в разные стороны свои многочисленные обломки, в том числе и знаменитый колокол, который от удара о землю раскололся на несколько частей.
- Что делать герр командир? Разрушать полностью или с них хватит и этого? – спросил Кранца штурман и тут же получил категорический ответ.
- Никаких колебаний, Михель. Кайзер и рейх не простят нам подобной мягкотелости. Повторите залп тремя бомбами и добавьте немного напалма.
Получив столь исчерпывающий приказ, штурман, произвел нужную манипуляцию с панелью управления, и новая партия бомб с завыванием устремилась вниз. Михель с лихвой отработал своё новое имение, Индепенс-холл перестало существовать.
Тем временем, пока Кранц боролся с национальными достояниями Америки, фон Шрек был занят гораздо важным делом. Выведя свой дирижабль к порту, он принялся неторопливо бомбить портовые склады, с подозрительной точностью зная, где располагались военные грузы. Позже, это обстоятельство вновь натолкнуло ФБР о наличие в Филадельфии вражеской агентуры, но было уже поздно. Огромное количество воинского снаряжения и боеприпасов было уничтожено немцами в этот день в порту. Напрасно охрана порта пыталась обстреливать вражеский дирижабль из своих винтовок. Цеппелин был недоступен для их оружия, поскольку имел противопулевую броню
В ответ на залпы охраны, с борта дирижабля ударили спаренные пулеметы, которые быстро отбили охоту у американцев вести огневую дуэль с противником. Медленно и неторопливо бомбил фон Шрек вражеские причалы, и каждый раз радостно покрякивал, когда после сброшенных вниз бомб к небу поднимались новые клубы дыма и огня. Порт уже хорошо горел, когда к оберст-лейтенанту присоединился Кранц, главной целью которого стали судостроительные верфи. Могучий град бомб и зажигательных снарядов обрушился на крыши филадельфийских корабельных мастерских и заводов. С немецкой педантичностью, Михель сбрасывал вниз свои смертельные гостинцы, порождая на земле смерть и разрушение.
Прошло около часа с момента появления небесного врага, а порт уже был полностью объят пламенем, которое с угрожающей быстротой стало перебрасываться на близлежащие дома. Когда пожарные машины попытались потушить пожары к городской черте, то на них сверху обрушились пулеметные очереди. Немцы всячески препятствовали тушению огня. Разбомбив порт, оба дирижабля двинулись вдоль главной улицы Филадельфии, сбрасывая на крыши домов остатки зажигательных бомб, выделенных для нынешней бомбежки.
Конечно того огромного очага пожара, что немцы создали прошлой ночью, здесь не было, но очень многие кварталы пострадали от немецкого огня. Кроме этого большой ущерб городу нанесли артиллерийские снаряды, которые рвались в горящем порту весь день и всю ночь, наводя ужас на мирных и добропорядочных жителей города братской любви. Всего в этот день погибло чуть более девятисот человек, что по сравнению с жертвами Нью-Йорка, был мизер, но сам факт повторного налета на американский город говорил о силе врага и его уверенности в себе.
Дирижабли покинули разоренную Филадельфию около трех часов дня, взяв курс на Вашингтон, к которому они прибыли уже поздно вечером, двигаясь строго по железнодорожному полотну, которое подобно путеводной нити, точно вывела их к американской столице.
В самом Вашингтоне, с самого утра царил страх и хаос. Еще поздно ночью из Нью-Йорка стали поступать тревожные вести о германском налете. Срочно вызванный в Белый дом начальник штабов, с бледным лицом только стоял на вытяжку перед негодующим Вильсоном и ничего не мог сказать конкретного. Известие о появлении в небе над Америкой вражеских дирижаблей, было самым скверным, если не сказать смертельным для президента. Переизбираясь на второй срок, он клятвенно заверял избирателей, что Америка не будет воевать в Европе, а когда США все же ввязались в войну, Вильсон торжественно поклялся на Библии, что ни один вражеский снаряд не падет на американскую землю. Теперь, когда все заверения президента оказались пустым звуком, о новом переизбрании можно было смело забыть.
События этого дня летели вскачь подобно чистокровному скакуну и все вести приходившие в столицу не приносили радости Вильсону. Отправив начальника объединенных штабов разрабатывать оборонные мероприятия, президент срочно собрал заседание кабинета, который начался лишь к десяти часам. Именно в это время из разоренного Нью-Йорка поступили первые полные сведения об ущербе нанесенного врагом. Министры с ужасом перечитывали сообщения о пожарах и человеческих жертвах, никто из них не предполагал, что страшная война постучится в двери их родных домов.
Не прошло и пятнадцати минут, как взволнованный секретарь доложил мистеру президенту, что согласно сообщению немецкого радио транслирующего передачи на Америку, следующими жертвами германской бомбежки будут Филадельфия и Вашингтон. Это сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Всех охватило волнение и неуверенность, за которыми вскоре появился страх. Все срочно потребовали прибытия начальника штабов и, подчиняясь общему требованию, Вильсон вызвал Блиса в Белый дом.
