Рогозин расхохотался. Да, смотрителю не откажешь в чувстве юмора.
-- А общение? Общение с живыми людьми? -- спросил он. -- Его ведь ничем не заменишь.
-- Какое общение? Мои мозги уже еле соображают, -- старик махнул рукой. -- Но поговорить иногда хочется.
Тут Рогозин понял, что его собеседник немного захмелел. Ранее хмурый, ворчливый старик, улыбаясь, начал перечислять свои заболевания, накопившиеся с возрастом. Оказалось, что у него не только туго соображают мозги, но и болят ноги, скачет давление, пора менять очки, так как усилилась дальнозоркость... Рогозин всё больше молчал, в то время как речи смотрителя всё не кончались.
-- А какие передачи ты смотришь по телевизору? Как тебе нынешний Сенат? -- решил закинуть удочку Рогозин. Ему представилась возможность услышать мнение электората.
-- Я тебе вот что скажу, дружище, -- смотритель ткнул пальцем в гостя. -- Всё это брехня, чушь собачья эта политика. Деньги они делят. Быть может он и прав, тот парень в сером костюме. Который вторым выступал на последнем заседании этого Сената. Кстати, ты на него очень похож, хочу заметить. Однако, что бы они ни говорили, у каждого своя правда.
Рогозин хитро улыбнулся. Хоть он и догадался, кому больше симпатизирует старик, однако все же решил задать вопрос:
-- И чья же правда тебе ближе?
-- Я не верю этому сиру, оппоненту того сенатора. Мне кажется, он врёт. Я не верю ни единому его слову. На мой взгляд, он приводит неправдоподобные доказательства, раздувает мелочи. Он говорит, что нам не нужна война. В этом он прав. Но прав и серый костюмчик: хочешь мира - готовься к войне.
-- Доверяешь ли ты Консулату? -- продолжал расспросы Рогозин. -- Если бы ты был на месте того сенатора в сером костюме, что бы ты сделал?
-- Во-первых, я бы устранил того сира. Любым способом, любыми средствами. Ведь даже сейчас он пытается вставлять палки в колёса, перечить, мешать. Говорил, что намерен подать в Конституционный суд, представляешь? Можно похитить его, спрятать. Только потом не отмоешься, если операция будет проведена достаточно грязно. Можно помочь ему оказаться в больнице. Здесь всё гораздо проще...
-- Но как так? -- Рогозин удивлённо приподнял бровь. -- То, что ты мне предлагаешь, более смахивает на бандитские разборки, чем на цивилизованное решение спора.
-- Политика - грязное дело, разве ты еще не заметил? Ты, должно быть, не глуп, я вижу это по твоим глазам и манерам. Однако я много пожил, много где бывал и много где участвовал. Я помню, как покойный помощник КонсулаВознесенского застрелил в своём кабинете двух мятежных министров. Я видел, как молодой адмирал Серрвус шёл во главе велитов во время штурма Дворца Генералов. Я присутствовал на заседании Сената, когда была принята Декларация Папы Римского. Я участвовал в подкупе коллегии выборщиков, когда к власти пришел Консул Пий Олри. Тайные закулисные игры, пропитанные ядом лжи и лести. Дружище, если тебе это интересно, даже не думай об этом, тем более не лезь туда. Тебя сожрут там, я видел их зубы...
Махнув рукой, старик отправил в рот новую порцию спагетти. Рогозин смотрел на него, пытаясь угадать знакомые черты лица. Вино развязало ему язык, и теперь тот сообщал сведения, которые трезвый человек обычно оставляет в своей голове. Что это? Враньё или бахвальство? Нет, не думал сенатор, что его опрос сможет привести к таким результатам. Это чистой воды везение.
-- Я знаю, что политика - грязное дело, -- сказал сенатор. -- Много читал историю. Пытаться туда пролезть я не буду. Только скажи мне, уважаемый, кем же ты был, если так близко знаком с тайной игрой властей, с ложью и предательством, царящими за кулисами этого политического театра?
Старик на несколько секунд перестал жевать, задумавшись. Затем проглотил и ответил уже другим тоном:
-- Я был телохранителем у одного влиятельного министра. Ради этой должности мне пришлось пожертвовать многим, что должно быть в жизни каждого человека. Ни семьи, ни друзей. Дерева не посадил, дом не построил, сына не вырастил.
Рогозин машинально спрятал правую руку под стол. Пожалуй, его собеседнику не стоит демонстрировать, что на безымянном пальце до сих пор нет кольца.Тут сенатор вспомнил, что за всё время общения со смотрителем маяка так и не узнал его имени.
-- Не важно, как меня зовут. Какая разница? Моё имя все рано ничего обо мне не скажет, -- ответил старик на его вопрос.
-- Аналогично и моё имя тебе не скажет ничего обо мне, если ты не относишься к определенным узким кругам... -- сказал Рогозин, пытаясь опередить вопрос смотрителя.
Тот рассмеялся и налил ещё вина.
-- Если ты не возражаешь, это будет заключительный бокал, -- заявил он, шмыгнув носом.
-- Да, напиваться, пожалуй, не стоит, -- подтвердил Рогозин.
-- Я хочу выпить тост... -- старик поднял бокал, но сенатор тут же прервал его:
-- Нет, свою речь ты уже произносил, теперь моя очередь. Я хочу, чтобы ты выпил за то, чтобы все цели были нам под силу, препятствия разрушались под нашим напором, а противники наши бежали от нас. Пусть перед нами будет огромный выбор средств, которыми мы решим все вопросы, пусть у нас будет много друзей и сторонников. Пусть враги и предатели обходят нас стороной. Пусть даже самые грязные поступки будут во благо большинства, пусть даже самые чёрные дела в конце концов обелят тех, кто совершит их, если они сделаны во благо. Я хочу, чтобы мы могли копаться в грязи, не мараясь. Пусть же никто не узнает о наших тайных деяниях, но пусть каждый видит результаты нашей работы. Ибо я верю, что только наши дела сделают нас бессмертными...
С этими словами Виктор Алексеевич опустошил свой бокал. Старик несколько мгновений смотрел на него, а потом последовал его примеру.
-- Красиво сказал, -- крякнул он. -- Где-то я слыхал такие речи. Не на застольях простолюдинов. Не стану уточнять...
Рогозин улыбнулся.
-- Однако то, что ты пожелал нам, мне уже не нужно, -- добавил смотритель. -- Это понадобится тебе. Видимо, я что-то сболтнул лишнего, но ты не верь. Точнее, не распространяйся. Я-то уже достаточно пожил, а ты пока молодой...
-- По сравнению с тобой - да, -- ответил Виктор Алексеевич. -- Просто у меня много дел впереди. Знаешь... с тобой хорошо говорить о жизни. Уверен, мы еще встретимся, ты мне ещё расскажешь что-нибудь о своем прошлом. Я бы послушал. Но если ты своё, как ты говоришь, уже отжил, то меня ещё ждут дела. Я хочу поблагодарить тебя за сытный обед, так вкусно я давно не кушал. В долгу не останусь, поверь. А так... я не умею прощаться, поэтому это у меня получится немного скомканно.
