В гостинице я тщательнейшим образом проинспектировала багаж Торина, во всеуслышание высмеяла графенка за такой бездарный подбор барахла и потащила его по лавкам. За мной увязались близнецы, Зверюга и Каррэн — набираться опыта и докупать то, чего не хватает. Их вещи я перетряхивать не стала, но, подозреваю, с ними дело обстояло не лучше, чем у Торина. Батя остался в гостинице, но, видимо, поручил своим подчиненным что-то купить и для себя, так как близнецы как-то уж слишком внимательно присматривались к вещам явно не своих размеров.
На следующее утро Торина из постели я вытряхивала с воплями и скандалом. Графенок упрямо хватался за перину и одеяло, кричал, ругался и даже пытался, не открывая глаз, пинаться и швырять постельные принадлежности. Но я была неумолима и, ловко уворачиваясь от аристократских ножонок и приседая под пролетавшими надомной подушками, назойливой мухой зудела: «Торин, вставай. Торин, вставай. Торин, вставай». В конце концов графенок взревел раненым вернетоком и слетел с кровати с явным намерением придушить нахальную девицу. Я, добившись своего, восторжествовала и стрелой выскочила за дверь, в которую через секунду ударилось что-то явно тяжелое и плотное. За ним последовало нечто легкое и хрупкое, осыпавшееся на пол многочисленным певучим звоном. Я ехидно похохотала под дверью, приперев ее спиной, чтобы случайно не распахнулась, потом в голос воззвала к благоразумию Торина и отступила, нарочито стуча каблуками. Вернулась на цыпочках, прижалась к стене со стороны створки и как раз успела проследить, как обозленный сверх всякой меры графенок вихрем несется в общий зал на мои поиски, сжимая в руке подхваченную где-то по дороге метлу.
Почему Торин так упорно не желал вставать, мне было ясно. Вовсе не потому, что так уж хотел поспать подольше. Просто ему было страшно. Как и всем остальным. Да и у меня, чего греха таить, откровенно тряслись поджилки при воспоминании о предыдущих путешествиях по перевалу. Но я хотя бы была там и примерно представляла, чего можно ожидать. А графенку, знавшему горы только по гравюрам в книгах да по моим не окрашенным оптимизмом рассказам, было откровенно боязно. И тут уж высмеивать его было совершенно не за что. Самой жутковато.
Выехали мы рано. Горы тонули в легкой кипенно-белой дымке, скрывающей склоны, валуны и деревья. Сперва дорога пошла серпантином, сглаживая впечатление подъема, так что Торин, попервоначалу откровенно трусящий, вскоре раздухарился и начал поглядывать по сторонам с видом бывалого путешественника, не впервые преодолевающего этот перевал. Остальные были не столь беспечны и смотрели больше не на живописные пейзажи, потрясающие воображение своей красотой и величием, а на меня, ловя малейшее движение и стараясь растолковать его как хороший знак. А я не знала, что и думать. Перевал в очередной раз изменился. Заехать не туда мы не могли — дорога в горы вела только одна, так что ошибиться невозможно было при всем желании. Но перевал определенно изменился, я не помнила ни этих вековых сосен, ни молодого ельничка. И если его еще можно было как-то оправдать — ну был он таким маленьким, что я не заметила его в прошлое путешествие, то появление сосен невозможно было объяснить никакой логикой. Ну откуда они здесь взялись? Не местные же жители их пересадили?
— Все в порядке? — в очередной раз переспросил Папаша, недоверчиво поглядывая на кажущиеся мне подозрительными деревья.
— Пока да, — в очередной раз отмахнулась я, присматриваясь и прислушиваясь к окружающему миру. Мороз еще не показал все, на что способен, но уже с любопытством знакомился с нашим отрядом, заставляя экстренно утепляться и ежиться в седлах. Как я ни следила, чтобы у Торина было все необходимое, одну вещь все-таки пропустила: у графеныша не оказалось рукавиц, только изящные лайковые перчатки, предназначенные не для защиты от холода, а для щеголянья на балах и приемах. Пришлось, недобрым словом помянув бестолкового Лорранского и свою собственную безголовость, отдать ему свои рукавицы. Самое интересное, что Торин принял это как должное, забрал у меня толстенькие варежки двойной вязки и тут же, блаженно жмурясь, натянул их на озябшие ладони. Я проводила их тоскливым взглядом и поглубже втянула руки в рукава. Ничего, перетерплю как-нибудь, впервой, что ли? А то, не дай боги, отморозит клиент пальцы, так с кого за увечье спросят? С меня, естественно.
В мое последнее пребывание в этих живописных, но недружелюбных местах мне необыкновенно повезло — я ухитрилась преодолеть перевал за три дня. Но тогда надо мной явно простиралась милость богов — погода благоприятствовала, снег не шел, было довольно тепло и не подмораживало. Но в этот раз, похоже, такой халявы не предвидится — мороз начал донимать нас еще в предгорьях, а по небу проносились низкие темные тучи. Я все боялась, что одна из них зацепится брюхом за горный пик, прорвется и высыплет свой снег на наши головы. Но пока боги миловали.
Этот перевал уже забрал жизнь одной храны — моей ровесницы и соученицы Звезды, которая везла своего клиента, одного из герцогов Бельдерских, и не смогла выбраться из снежных завалов. Их искали и нашли; тело герцога с большим почетом отправили в Каленару и похоронили на семейном кладбище, а вот о рыжеволосой девушке, разумеется, никто и не подумал позаботиться и доставить ее в замок Рэй. Еще хорошо, что тело не лишили погребения вообще. Хотя, если вдуматься, — в горах, под звенящим от мороза небом и облепленными снегом ветвями сосен, — далеко не самая плохая могила для молодой девушки. Почему бы и не спать спокойно под пушистым снежным одеялом, слушая тихую колыбельную песнь ветра и больше ни о чем не беспокоясь? Я примерно знала, где находится могила Звезды, и везла для нее из Грайтиира небольшую фляжку с вином, пирожное, пару яблок и бусы из мелкого речного жемчуга. Какая же девушка откажется от фруктов, сладостей и побрякушек? Даже хранам не чужды такие маленькие слабости…
Вот только я уже начинала сомневаться, что сумею отыскать плоский серый камень, отмечающий последнее пристанище бедной Звезды. Слишком уж поменялось все вокруг. А еще меня что-то тревожило. Что — я понять не могла, но ощущение неладного не убывало, скорее наоборот, становилось все яснее и отчетливее. Значит, угроза исходит не из долины, а сверху — оттуда, куда мы так старательно лезем. Но что это может быть? Нет, в горах, разумеется, опасностей хватает, начиная от обвалов и заканчивая снежными демонами, которые неизвестно, живут или все-таки не живут в ущельях. Вот только природа, казалось мне, тут ни при чем. Вернее, при чем, но… В общем, непонятно.
Я старалась так уж не пугать спутников нахмуренными бровями и нервно прикушенной нижней губой, но они, настроенные улавливать малейшие изменения в моем поведении и расположении духа, тут же насторожились и нача чи посматривать по сторонам с удвоенным вниманием. Впрочем, от этого вреда никогда не бывало, глядишь, и увидят что-нибудь, не замеченное мною.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
