— Открой мне причину, — настаивал Вулкан. — Я должен знать ее и оценить истинность твоих намерений. И сними шлем, чтобы я мог видеть твое лицо.
— У нас слишком мало времени. Я видел, что произойдет, если ты откажешься…
Он вздохнул, проявляя выработанное веками смирение, и, подняв руку, медленно снял с головы шлем.
В его лице не было ни следов вероломства или самоуверенности. Наоборот, для представителя расы бессмертных ясновидец выглядел измученным и старым.
— Мои тревоги не слишком отличаются от твоих, — заговорил он слегка изменившимся голосом, уже не проходившим через фильтр маски, усталым и бесстрастным. — Я был частью плана. Я верил, что он правилен, но заблуждался. И я составил другой план.
— Нельзя доверять этому существу, — заявил Гарго.
— А разве у нас есть выбор? — возразил Зитос.
Ясновидец перевел свой проницательный взгляд на Зитоса:
— Выбора нет, сын Фемиды. Тем не менее я же полагаюсь на вас, вверяя вам судьбу человечества. — Он снова повернулся к Вулкану. — Раз уж ты так хочешь все знать — этот путь предназначался не тебе, а твоему брату, тому, кого называли Горгоном. Я был свидетелем его гибели, видел все нити, ведущие к ней. Никакие твои усилия не могли бы ее предотвратить. Он отказался от своего пути. Значит, я ошибся. Но твои будущие деяния определят, была ли бесполезной жертва твоего брата. Не поддавайся смеху жаждущих богов, Вулкан. Это плач потерянных и проклятых душ.
Вулкан посмотрел на орду демонов, теперь алчущих его крови и крови и душ воинов, что еще дрались у двери Терры. Последние защитники уже готовы были скрыться за ней, но путь еще не закрылся. Он мог бы оставаться в таком положении целую вечность, но и тогда Вулкану вряд ли удалось бы преодолеть сопротивление бесчисленных врагов.
— Что я должен сделать? — спросил он.
Ясновидец отступил на шаг назад и начертил на земле своим посохом округлую руну. После негромко произнесенного заклинания руна начала светиться, как будто сквозь нее пробивался яркий свет, а потом она провалилась, увлекая за собой небольшой участок земли.
Внутри заплясали молнии и образовался яркий смерч.
— Наши пути пересеклись в последний раз, — сказал ясновидец. — Я сделал ради человечества все, что мог.
В его голосе прозвучала грусть.
— Вход закроется, как только вы пройдете. Не медлите.
Ясновидец исчез, подхваченный тем же самым вихрем, который возвестил о его появлении.
Вулкан остался наедине со своими сынами. Талисман все еще оставался теплым, но примарх предпочел промолчать.
— Проделать такой путь, выдержать жестокие бои, подойти вплотную к Терре…
Гарго не отрываясь смотрел на беснующихся демонов.
— И постороннее вмешательство вновь изменило наш путь, бросив нас на произвол судьбы, — добавил Абидеми.
— Наш путь никогда не был точно определен, — сказал Зитос. — Но мы все же преодолели его. Судьба забросила нас в это место, но выжить помогли братские узы. Вот во что я верю, как верил всегда.
На лице Вулкана отразилась неизбывная печаль, смягченная лишь гордостью и восхищением своими сынами.
Он еще продолжал смотреть на бушующий внизу свет, когда ощутил прикосновение руки к своему плечу.
— Мы последуем за тобой повсюду, — сказал Зитос. — Куда бы ты нас ни повел.
Все вместе они шагнули в вихрь света.
Глава 30
ТЁМНЫЕ КУЛЬТЫ ВО ИМЯ ЕГО
ЗАРОЖДЕНИЕ
Детство Ренски провела на сельскохозяйственной ферме пограничного мира в Солнечной системе. Это была достойная жизнь, лучше, чем у многих. Ее отец выращивал бычков — отличных откормленных животных, предназначенных для желудков солдат армии Императора, участвующих в крестовом походе. Он гордился своим стадом и хорошо заботился о нем. И свою дочь он тоже любил, особенно после того, как его жена умерла от легочной оспы, оставив их вдвоем. Еще подростком Ренски ходила за стадом, стараясь заменить умершую мать.
Она была в загоне на пастбище, когда скользун отыскал лазейку в охраняющем поле. Он неплохо попировал в откормленном стаде и вызвал панику среди животных. Ренски поняла причину давки, когда было уже поздно. Она оказалась запертой в загоне. Единственный выход состоял в том, чтобы пойти в стадо и отыскать скользуна, задыхаясь от запаха потных бычков и собственного страха перед тем, что ее затопчут или ужалят. Она, конечно, убила его всего одним ударом электроники в хитиновый щит, но желание стать фермером в тот же день пропало. Зато в памяти этот случай остался навсегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вот и теперь воспоминание вспыхнуло с новой силой. Она как будто снова пробиралась через стадо, отыскивая скользуна.
Ренски вглядывалась в лица с настороженной подозрительностью, радуясь, что смотрит на людей через визор шлема. Так они не заметят ее страха.
— Один удар, и все будет кончено, — прошептала она.
— Проктор?
— Нет, ничего, — отмахнулась Ренски.
Перед ней лежали остатки «Валькирии» Нейда. Крушение произошло в нескольких сотнях шагов от стены. Пилот сумел посадить машину на брюхо. Ренски пришло в голову, что истинной целью диверсии могла быть сама стена.
Люди расступались, не осмеливаясь продолжать крики и оскорбления перед бойцами с шоковыми палицами и боевым оружием. Но не уходили далеко, слоняясь вокруг с испуганными и голодными лицами. С увеличением дистанции возрастала и их агрессивность.
Тела обоих бортстрелков отсутствовали — то ли их далеко отбросило во время крушения, то ли их утащили. Ренски надеялась на первый вариант и с еще большим презрением разглядывала толпу. Перед ней мелькали почти неразличимые грязные лица.
— Они ненавидят нас, — сказал один из членов ее группы, предусмотрительно воспользовавшись воксом.
— Они просто напуганы, Леникс, — вслух ответила Ренски.
Пассажирский отсек самолета разграбили почти полностью. Осталось только то, что было надежно закреплено и не поддалось попыткам взлома. К счастью, два крупнокалиберных болтера, закрепленных на боковых дверцах, не тронули.
Ренски, едва войдя в полутемное помещение, где еще не выветрился дым, сразу заметила отсутствие медицинского пакета, ремонтного набора и упаковки сухих пайков. Исчезли также катушка стального троса вместе с лебедкой и целый ящик фотонных осветительных патронов. Все это входило в комплект стандартного оборудования. Она проверила и арсенал. Настенный шкафчик был зверски изуродован, но не взломан. Проктор позволила себе облегченно вздохнуть.
— По крайней мере, они не получили никакого оружия и боеприпасов, — отметил Леникс.
— Они сбили «Валькирию». Ракетой. Можно лишь сказать, что они больше не получили оружия.
— А кто они? — спросил Хег, пожилой ветеран, прослуживший в Лексе большую часть своей взрослой жизни.
Его инстинкту Ренски полностью доверяла.
— Это я хочу спросить у тебя, — сказала она, пока все трое осторожно пробирались к кабине пилота.
Другие члены ее отряда остались снаружи. Они были достаточно дисциплинированны, чтобы не болтать и сохранять бдительность.
— Мне кажется, это не просто авантюристы, — ответил Хег. — Такая диверсия требует тщательного планирования. И тренировки. А оружие? Эту машину сбить непросто. Для начала необходимо знать, куда целиться. Выстрел должен быть точным, — Он обвел взглядом развороченный взрывом самолет, потер пальцами седоватую щетину на подбородке и снова повернулся к Ренски. — Вы ведь служили смотрителем, проктор?
Ренски кивнула.
— Значит, вы знаете о распространившихся слухах.
Она изучала донесения о культах и ритуальных убийствах. Ренски не хотелось считать их жертвоприношениями. Страх и без того был достаточно сильным чтобы подпитывать его суевериями и баснями о монстрах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Я слышал, что темный культ усиливается.
— А я слышал ещё и имя, — добавил Леникс. — Луперкаль.
Луперкаль. Имя Хоруса.
В неярком свете точечных светильников лицо Леникса показалось ей бледным. Ренски и сама не могла не признать, что ощущает холод, который нельзя объяснить банальным понижением температуры. Приближалась ночь, и не только в физическом смысле.
