— Мне не хочется проигрывать человеку, который сошел с ума!
Запрыгнув на стол, Зигфинн отбежал на несколько шагов и перескочил через стулья, чтобы убраться от Кальдера подальше. По крайней мере, он превосходит противника в подвижности.
— Этот мир не такой, каким должен быть. Ты что, уже не помнишь?
— Заткнись! — завопил Кальдер и ударил сам себя рукоятью меча по лбу. — Да заткнись уже!
Опешив, Зигфинн уставился на своего противника. Он заметил, что на Кальдере больше не было кольца.
Кольца с глазом дракона.
Пока Бруния и Эльза дрались, Поле Огня и Льда становилось все яростнее. Гейзеры извергались чаще обычного, из-под земли ползла раскаленная лава, а с безоблачного неба в один из валунов ударила молния.
Бруния запыхалась. Меч в ее руках казался в три раза тяжелее, чем в начале дуэли, а нога болела — капельки лавы все-таки просочились через сапог. Эльзу поддерживало ее безумие. Она черпала силу из ненависти.
— Я не только лишу Зигфинна любовницы, — хохотала она, — но и дочь матери!
Сильный удар отбросил Брунию назад, и она очутилась в опасной близости от одного из гейзеров. Принцесса заставила себя подняться на ноги и спряталась за одним из больших камней, покрытых бесчисленными царапинами от столь же бесчисленных битв.
— Если я убью тебя, то никто не расстроится.
В этой дуэли легче было победить на эмоциональном уровне, чем на телесном. И пока что Бруния могла парировать все насмешки Эльзы.
— Тебе не справиться с моей силой, — шипела Эльза. — Она неизменна, как день и ночь. А вы, ты и твой Зигфинн, всего лишь мелкие преграды на моем пути. Когда ваши головы полетят с высочайшей башни Изенштайна, я буду праздновать свой триумф.
Бруния допустила ошибку, слишком долго раздумывая над ответом, и не успела уклониться от следующего удара Эльзы. Клинок дочери Хургана разрубил ей левую руку до кости. Принцесса застонала. Однако, несмотря на боль, она сумела переместить вес тела на валун и уставилась на Эльзу, игнорируя безумный блеск ее глаз.
— Никакой силы у тебя больше нет. Это королевство было создано как игрушка для твоего отца-тирана. С его смертью часы Бурантии сочтены.
Эльза замахнулась, собираясь нанести решающий удар. Девушка атаковала с разворота, целясь Брунии в колено.
Она докажет этой принцессе, что можно спасаться бегством и без ног.
В это мгновение Бруния поняла, что боги на ее стороне. Оттолкнувшись от валуна, она подпрыгнула, насколько ей это позволяло ранение, и, прежде чем меч Эльзы завершил движение, Бруния наступила правой ногой на лезвие, прижав его к камню. Послышался отвратительный скрежет.
Эльза недоуменно хрюкнула, увидев, что она лишилась оружия. Дочь Хургана пыталась высвободить клинок. Не может быть, чтобы…
Бруния занесла другую ногу в сапоге, покрытом остывающей лавой, и вложила всю свою силу в удар. Она раздробила ведущую руку Эльзы подошвой о камни.
Ломались кости, связки и мышцы рвались подобно натянутым веревкам. Горячая лава въедалась в беззащитную кожу, и тонкие изящные пальцы превращались в окровавленное месиво.
Эльза закричала. Она была воплощением боли. Рывком, из-за которого она могла лишиться руки, бывшая принцесса Бурантии оттолкнулась от валуна. Бруния опустилась на колени, пытаясь не потерять сознание. Меч врага остался у нее, а значит, у нее была и победа.
Эльза кружилась, словно в пляске святого Витта, дергаясь туда-сюда и крича от боли, которая никак не отпускала. Остатки правой руки она прижимала к груди.
Опустившись возле камня, Бруния отложила меч в сторону и стала наблюдать за этим странным зрелищем. Ноги Эльзы в любой момент могли очутиться в кипящих источниках, но ей каким-то чудом удавалось устоять.
Внезапно дочь Хагена, шлюха дракона, со стоном повалилась на землю, оказавшись рядом с лужицей лавы.
— А знаешь, — сказала Бруния, ловя ртом воздух. — Ты есть и в нашем мире. Эльза Тронье, о которой написано в наших летописях, была милейшей женщиной и прекрасной королевой. Возможно, это тебя утешит.
От боли Эльза не могла открыть глаза, а жар лавы осушал ее слезы, прежде чем они успевали покатиться по щекам.
— Я плюну на твою могилу.
Она бросилась вперед, надеясь сразить Брунию последним ударом, но принцесса отступила в сторону и, схватив противницу за волосы, произнесла:
— Не надо было этого делать. До сего момента я готова была пощадить тебя как женщина женщину, но этому больше не бывать. Я убью тебя.
Сильным движением она запрокинула Эльзе голову и окунула ее лицом в кипящую лаву.
От лица ничего не осталось. Как и во сне, который приснился Эльзе, ее глаза ослепли, рот обуглился, а кожа превратилась в кровавое месиво.
— Нет во мне больше жалости, — повторила Бруния.
Жизнь медленно и мучительно покидала тело Эльзы.
Затем принцесса попыталась снять кольцо с изуродованной руки, но это было невозможно. Украшение с драконьим глазом вплавилось в палец.
Бруния замахнулась мечом.
Это был неравный бой. Кальдер, будучи на десять лет старше Зигфинна, имел намного больше боевого опыта. Несмотря на безумие и усталость, пронизывающие каждую жилку его тела, узурпатор был более искусен в фехтовании и парировал каждый удар Зигфинна с невероятной легкостью. Принц Исландии все время пытался встать так, чтобы между ним и противником оказывался какой-нибудь предмет, но этот прием защищал его недолго.
— Где кольцо? — крикнул Зигфинн.
— Какое еще кольцо? — На мгновение меч Кальдера дрогнул.
Зигфинну удалось оттеснить Кальдера вглубь комнаты, так что у него даже появилось время, чтобы перекинуться с противником несколькими словами.
— Ты его никогда не снимал, ни на мгновение. Это кольцо служило для тебя напоминанием об истинном времени.
Кальдер замешкался. Подняв руку к лицу, он взглянул на белую полоску, оставшуюся на пальце, на котором когда-то было кольцо. Палец был покрыт царапинами от постоянного почесывания, как будто исчезнувшее украшение оставило после себя рану.
— Прошу тебя, Кальдер, вспомни о том, что тебе уже давно известно, — уговаривал его Зигфинн. — Ты не завоеватель и не тиран. Найди в своей душе того, кем ты был. Того, кем ты должен быть.
Зигфинн хватался за соломинку. Он не знал, осталось ли хоть что-то светлое в душе Кальдера после этого черного столетия. Мысль о том, что придется убить Нотунгом бывшего верного друга, нравилась принцу еще меньше, чем возможность оказаться убитым. У него в крови не было жестокости.
Почесав ранку, Кальдер удивленно уставился на нее, как ребенок, впервые увидевший чудеса мира.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
