Почесав ранку, Кальдер удивленно уставился на нее, как ребенок, впервые увидевший чудеса мира.
— Мое… кольцо.
— Данаин, — напомнил Зигфинн. — Солнечная долина. Провидица Ауда. Твоя жизнь. Верни все это.
Глаза Кальдера наконец-то сфокусировались на Зигфинне.
— Неплохо, мой принц, — насмешливо произнес он и ухмыльнулся. — Неплохо. На мгновение тебе удалось сбить меня с толку, но этому больше не бывать.
Кальдер набросился на Зигфинна, двигаясь быстрее и исступленнее, чем раньше. Принцу все реже удавалось уклоняться. Оставалось только парировать удары, и от их силы Зигфинна трясло так, что у него щелкали зубы.
Кальдер загнал принца в угол тронного зала, и пространства для движения осталось очень мало. Возможности избежать дуэли тоже не предвиделось. Выхода не было, оставались только Зигфинн, Кальдер и мечи.
Скоро все закончится.
— Довольно! — крикнул кто-то, стоявший у входа в зал.
Это была Бруния. Через мгновение она появилась рядом с троном, сжимая в руке над головой какой-то предмет, напоминающий корень. Или не корень, а… руку? Да, это были остатки чудовищно искалеченной руки.
Кальдер на мгновение отвернулся, и Зигфинн понял, что это его последний шанс изменить исход боя. Он бросился вперед и ударил правым плечом Кальдеру в живот, толкая противника в центр комнаты. При этом они оба потеряли свои мечи и упали на пол.
— Эльза погибла, — сквозь зубы выдавил Зигфинн.
— Вот только меня это совершенно не волнует, — прорычал Кальдер, нажимая правым предплечьем Зигфинну на горло. — Она мне надоела.
У Зигфинна перед глазами поплыли темные круги. Он подозревал, что Бруния не имеет права вмешиваться в ход дуэли. Кровь в его венах потемнела, а сердце едва не выскакивало из груди. Он пошарил вокруг и правой рукой взял руку Эльзы, брошенную ему Брунией. На ощупь искореженная плоть напоминала жареного перепела. Зигфинн нашел кольцо. Отломав палец, он снял украшение.
— Как бы то ни было, — выдохнул Кальдер, — я по-прежнему король Исландии.
Левой рукой Зигфинн схватил Кальдера за запястье и выкрутил его так, что кулак разжался. В конце концов принцу удалось надеть кольцо на подрагивающий палец.
Хватка Кальдера тут же ослабла. Чары спали, пелена ушла с глаз, а туман, царивший в его сознании, развеялся. Кальдер дернулся, будто проснулся после кошмара, и, завопив от ужаса, отпрыгнул в сторону, глядя на Зигфинна обезумевшими глазами.
Жадно ловя ртом воздух, Зигфинн поднялся на четвереньки. На большее ему не хватило сил. Борясь с обмороком, принц нащупал Нотунг и прижал к себе меч своего предка.
Кальдер оглядывался, словно впервые увидел Изенштайн и Исландию. У него был настолько перепуганный вид, каким Бруния и Зигфинн его еще никогда не видели. Кальдер мгновенно вспомнил обо всем, что было и должно было быть. О клятве верности друзьям, о предательстве и связи с бургундской шлюхой. О любви к жизни и смерти многих соратников. О стремлении к свободе и жажде власти. Все это как-то не вязалось друг с другом.
— Вспомни, Кальдер, — еще раз попытал счастья Зигфинн. — Все это неправильно. Ты один из нас.
— Все это… неправильно, — повторил человек, который вновь обрел душу повстанца. Он узнал Брунию, и на его лице промелькнула улыбка. — Малышка Бруния. Какие у тебя интересные доспехи.
Она даже не посмотрела на него.
— Послушай. — Зигфинн медленно подошел к нему. — Хурган мертв, как и дракон, а Вормс освобожден. Но чтобы вернуть истинное время, нужно перековать амулет, соединяя две половины и глаз дракона. Помнишь?
Кальдер посмотрел на кольцо, и его тело задрожало от потока образов, хлынувших в его сознание.
— Я был… кузнецом.
— Да, кузнецом, — подтвердил Зигфинн. — Бродячим кузнецом. Это было в истинном времени. Счастливым кузнецом.
Кальдер глубоко вздохнул. Его сердце разрывалось от боли.
— Во имя богов. Я был кузнецом… — Он улыбнулся прежней улыбкой, как бывало в Солнечной долине, но в глазах его плескалась бесконечная печаль. — Вот дрянь. Вместе с кольцом она отобрала у меня и воспоминания. — Кальдер посмотрел на изуродованную руку, валявшуюся на полу, а затем перевел взгляд на Брунию. — Скажи мне, что она страдала до последнего вздоха.
— Может быть, она до сих пор страдает, — осторожно ответила Бруния. — Я оставила ее на Поле Огня и Льда. Покалеченная, она мучилась от боли.
Удовлетворенно кивнув, Кальдер повернулся к Зигфинну.
— Я чуть было не убил тебя, благородный Зигфинн. И я не знаю, как просить у тебя за это прощения.
— Ты был не в себе.
Быстрым, непредсказуемым движением, на которое принц не успел отреагировать, Кальдер подскочил к нему и, схватив кулак, в котором Зигфинн сжимал меч, всадил клинок себе в грудь прямо под сердцем.
— Так я обрету прощение, — прошептал он.
Расширившимися от ужаса глазами Зигфинн смотрел на рукоять своего меча.
— Кальдер!
Кальдер схватил исландского принца за шею и притянул его к себе, почти касаясь губами уха Зигфинна.
— Попроси… Брунию… о моем прощении. И отпусти меня… Я — последнее, что удерживает это время.
Зигфинну ничего не пришлось обещать. Когда Кальдер соскользнул с лезвия Нотунга, он был уже мертв. Бруния, подхватив тело, осторожно опустила его на пол и закрыла ему глаза.
— А я еще хотела рассказать ему о ребенке. Он не должен был умирать, не узнав об этом.
Из тени, как всегда, вышла Брюнгильда.
— Все произошло так, как я и рассчитывала. Правда побеждает, и сила чистого сердца торжествует. Хотя смерть Кальдера была неизбежна, я уважаю его раскаяние и попрошу Одина о милости к его бессмертной душе.
Она протянула руку, и Зигфинн передал ей первую часть амулета, а Бруния сорвала с шеи цепочку, болтавшуюся поверх доспехов. Вторая часть. Затем Брюнгильда нагнулась и сняла у Кальдера с пальца кольцо. Глаз дракона.
— Пусть станет так, как должно быть, — произнесла она. — Но это решение обязаны принять вы. Когда вы перекуете амулет, вместе с последним столетием исчезнет и последний год вашей жизни.
Зигфинн посмотрел на Брунию. У них было нелегко на сердце.
— Мы можем изменить это время, — тихо прошептала Бруния. — Отстроить Исландию, помочь Вормсу и создать новый, лучший мир.
— А что станет тогда с нашим миром? — возразил Зигфинн, зная, что Бруния думает о дочери, оставленной в Бургундии. — Что станет с родом Зигфрида? С подвигами Сигурда? С потомками, которые никогда не родятся?
Бруния со слезами на глазах повернулась к Брюнгильде.
— Я буду помнить?.. О Финне? О том, что я люблю Зигфинна? И обо всем, чему я здесь научилась? Или я вновь стану глупой и тщеславной девчонкой?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
