В течение шести месяцев после налета полиции Mendax не прикасался к компьютеру. Понемногу он начал восстанавливать свою жизнь с нуля. К тому времени, как он получил голубые полоски бумаги из АФП с двадцатью девятью обвинениями, в июле 1994 года, он жил в новом доме со своим ребенком. В течение всего переходного периода он постоянно разговаривал по телефону с Prime Suspect’ом и с Тгах’ом – как с друзьями и товарищами по борьбе, а не как с собратьями-хакерами. У Prime Suspect’a было немало своих проблем.
Занимаясь хакингом, Prime Suspect почти не употреблял наркотиков. Так, косячок время от времени, не больше. У него не было времени ни на наркотики, ни на девушек, ни на спорт, ни на что-то еще. После обыска он покончил с хакингом и начал накуриваться постоянно. В апреле 1992 он впервые попробовал экстази – и потратил следующие девять месяцев, пытаясь достичь того же состояния блаженства. Он не считал себя наркоманом, но наркотики, несомненно, заменили ему увлечение хакингом, и его жизнь вошла в особый ритм.
Нюхнуть «спида» или проглотить таблетку экстази в субботу вечером. Отправиться на рэйв. Протанцевать всю ночь, иногда по шесть часов кряду. Вернуться домой утром и все воскресенье отходить от наркоты. Торчать от травы несколько раз в неделю, чтобы заглушить растущую потребность в более дорогих наркотиках. В субботу все начинается сначала. Неделя туда, неделя сюда. Месяц за месяцем.
Танцы под техно расслабляли его. Танцы под кайфом полностью освобождали его мозг, помогали ему полностью погрузиться в музыку. Техно – это музыкальный нигилизм – никакого послания, никакой духовности. Быстрые, монотонные биты, синтезированные на компьютере, в которых нет ни вокала, ни какого бы то ни было другого присутствия человека. Ему нравилось ходить на техно-вечеринки в The Lounge, городской клуб, где люди танцевали сами по себе или небольшими свободными группками по четыре-пять человек. И все смотрели на видеоэкран, на котором бесконечный поток меняющихся разноцветных компьютерных геометрических фигур пульсировал в такт ритму.
Prime Suspect никогда не говорил матери, что он ходит на рэйвы. Для нее он ходил ночевать к приятелю. В промежутках между наркотиками он посещал свои компьютерные курсы в TAFE и работал в местном супермаркете, поэтому он мог позволить себе еженедельную таблетку экстази за $60, входной билет на рэйв за $20 и постоянный запас марихуаны.
Со временем наркотики становились все менее забавными. В одно из воскресений он потерял сознание от передозировки «спидом».
Большой облом. Хуже ему никогда не было. Пришла депрессия, а за ней и паранойя. Он знал, что полиция продолжает наблюдать за ним. Они следили за ним и раньше.
На полицейском допросе он узнал, что офицер из АФП последовал за ним на концерт AC/DC меньше, чем за две недели до обыска. На допросе ему сказали, что федералы просто хотели узнать, что у него за друзья, – и этот офицер увидел семерых тинейджеров, которые размахивали руками, трясли головами и орали, как и сам Prime Suspect.
Теперь Prime Suspect считал, что АФП снова следит за ним. Они снова придут за ним, хоть он и завязал с хакингом. Это было совершенно бессмысленно. Он знал, что эта мысль лишена логики, но никак не мог отделаться от нее.
Что-то плохое – очень плохое – могло произойти в любой день. Охваченный сильнейшим чувством рокового предчувствия, он впал в некую истерическую депрессию. Он считал, что не сможет предотвратить наступление мрачного ужасного события, которое еще раз сломает его жизнь, поэтому он обратился к одному из друзей с опытом подобных проблем. Друг привел Prime Suspect’a к психологу в больницу Остина. Prime Suspect решил, что лучше уж так решить все свои проблемы, чем изнурять себя каждый уик-энд. Он начал посещать консультации.
Психолог поставил его перед множеством нерешенных проблем. Смерть его отца. Его отношения с матерью. Как он стал интровертом и почему он никогда не мог легко общаться с людьми. Почему он занимался хакингом и как стал зависимым от него. Почему он стал употреблять наркотики.
В итоге двадцатиоднолетний Prime Suspect выбрался из этой ситуации освобожденным от наркозависимости. Хотя он не совсем отошел от потрясений, он все же был на пути к выздоровлению. Самым страшным было ожидание федеральных обвинений.
Тгах не смог так легко справиться со своей психологической нестабильностью. С 1985 года он страдал от приступов паники, но не хотел обращаться за помощью к профессионалам – он просто отмахивался от проблем. Но ситуация обострилась после того, как он попал в серьезную автокатастрофу. Он стал бояться выходить из дома в темное время суток. Он не мог заставить себя сесть за руль. Если же он оказывался в машине, ему приходилось бороться с непреодолимым желанием распахнуть дверь и выброситься на дорогу. В 1989 году местный терапевт направил его к психиатру, который попытался лечить растущие приступы тревоги фрикера с помощью гипноза и техник релаксации.
Болезнь Тгах’а переросла в полномасштабную агорафобию – боязнь открытых пространств. Когда он позвонил в полицию в октябре 1991 – лишь за несколько дней до рейда АФП, – его состояние настолько ухудшилось, что он не мог без страха выйти из собственного дома.
Изначально он позвонил в местную полицию, чтобы сообщить о том, что другой фрикер угрожает ему смертельной расправой. Но где-то в ходе разговора он перешел к рассказу о собственной фрикерской и хакерской деятельности. Он не собирался сдаваться полиции, но чем больше он говорил, тем больше он хотел сказать. Так много вещей тяжким грузом лежало у него на душе. Он знал, что Prime Suspect, возможно, был выслежен из NorTel в результате того, что Mendax сам едва не попался в этой системе. Кроме того, Mendax и Prime Suspect проявляли безумную активность, вторгаясь в невероятное количество систем, будто сами хотели, чтобы их поймали.
Был еще план у Prime Suspect’a – написать разрушительного червя, который стирал бы системы по мере вторжения в них. По сути, никакого плана не существовало, это была просто мысль, высказанная Prime Suspect’ом по телефону. Тем не менее она испугала Тгах’а. Он начал думать, что International Subversive зашли слишком далеко, и хотел выбраться оттуда.
Он попробовал завязать с фрикингом и даже дошел до того, что попросил Telecom перекинуть его телефонный номер на другой коммутатор, который, как он знал, не позволит ему звонить, не оставляя следов. Тгах рассудил, что если он будет знать, что его смогут проследить, он прекратит заниматься фрикингом и хакингом.
На какое-то время это его остановило. Но зависимость была слишком сильной, и вскоре он снова вернулся к этому занятию, невзирая на риск. Он тайно провел телефонный провод с телефона своей сестры, который был подсоединен к прежнему коммутатору. Неспособность перестать заниматься этим заставляла Тгах’а чувствовать свою слабость и вину, его тревога нарастала. Возможно, угрозы смерти поставили его на грань отчаяния. Он не мог ясно осознать, почему он сдался полиции. Просто так случилось.
Полиция штата Виктория уведомила АФП. Федеральные детективы, должно быть, колотили себя по затылкам от бессилия. Это было второе крупное хакерское дело в Австралии после Realm, и они надеялись самостоятельно раскрутить его. У них уже были адреса, имена, номера телефонов. Они прошли через все судебные препоны, чтобы получить разрешение на прослушивание телефонных линий. Прослушивание было установлено и запущено, фиксировался каждый взломанный компьютер, каждый новый заговор, каждое слово, сказанное друг другу хакерами. И вдруг один из фигурантов идет и сдается в полицию. Да еще не туда, куда надо, а в полицию штата. Одним ударом хакер поставил под угрозу все двенадцатимесячное расследование в рамках операции «Погода».
Федералам нужно было сделать все очень быстро. Если Тгах предупредит остальных о том, что он звонил в полицию, они смогут уничтожить свои записи, компьютерные файлы – все доказательства, которые АФП надеялась получить во время налета.
Когда федералы накрыли всех троих хакеров, Mendax и Prime Suspect отказались давать показания посреди ночи. Но Тгах отвечал на вопросы полиции у себя дома в течение нескольких часов.
Он рассказал своим товарищам по IS, что полиция пригрозила отвезти его в свою штаб-квартиру, – а ведь они знали, что он боится выходить из дома. Эта перспектива настолько ужаснула его, что он заговорил.
Prime Suspect и Mendax не знали, как много Тгах рассказал федералам, но они не верили, что он мог сдать их с потрохами. Кроме всего остального, он не был посвящен в большинство хакерских подвигов своих коллег. Они не старались исключить Тгах’а, просто он не был искушенным хакером и поэтому не участвовал во многих их предприятиях.
В действительности, единственная важная вещь, которую сообщил Тгах полиции, заключалось в том, что, по его мнению, двое других хакеров IS достигли невероятных высот как раз перед арестом. Он говорил, что Mendax и Prime Suspect стали хакерами «огромного масштаба, невиданного масштаба – такого уровня еще никто не достигал». АФП очень заинтересовалась этим сообщением.
