— А вы предлагали ей выйти за вас замуж? — спросили у Зябрикова на суде.
— Ничего я не предлагал, — последовал холодный ответ.
Основываясь на следствии, товарищ прокурора настаивал на обвинении Улевича.
Слово было предоставлено защитнику подсудимого, который произнес горячую речь в защиту Улевича.
Обрисовав с симпатичной стороны личность обвиняемого, присяжный поверенный Карабчевский подробно охарактеризовал и бурную страсть Улевича, и легкомысленное отношение к нему сентиментальной девушки, очень легко меняющей свои привязанности. Со своей поруганной любовью отвергнутый Улевич должен был глубоко страдать, и не его вина, что развязка его первой любви чуть было не закончилась трагически.
По мнению защитника, Улевич вполне нормальный, хороший человек, которому доступно святое чувство любви. Он приближался к Сергеевой с искренним намерением сделать ее своей законной женой, матерью детей. Да и ее также нельзя назвать испорченным существом. Недостаток ее лишь в молодости и в том, что, полуразвитая и романтически настроенная, она принимает поверхностную накипь чувства за самое чувство. По своей неопытности, она не в силах примириться с тем, что ее свободу ограничивают и во имя долга подчиняют чужой воле. И потому любовная идиллия под конец завершилась трагической развязкой. Не надо забывать, что под ногами влюбленных всегда лежит как бы мина, грозящая взорваться при малейшей неосторожности. Имея пламенные уверения в любви, Улевич совершенно не мог ожидать того, что он встретил по возвращении, — бесцельной лжи, обмана. Под влиянием поруганного чувства он мог впасть в исступление и машинально ступить на роковой путь.
Между прочим, защитник указал присяжным заседателям, что преступление Улевича ничего не изменило во внешнем мире: Сергеева жива, здорова и от души простила Улевича, оценив его безусловно честное отношение к ней. Несмотря на всю тяжесть предъявленного к Улевичу обвинения в покушении на Сергееву, в его действиях, по мнению защиты, скорее содержится лишь признак известной 38 статьи уст. о нак. — нарушение общественной тишины и спокойствия. Присяжные заседатели должны не карать подсудимого, который сбился с пути под влиянием чувства, порабощающего и более сильные души, а, напротив, помочь ему снова выбраться на честную, трудовую дорогу.
Присяжные заседатели совещались не более пяти минут и вынесли Эдуарду Улевичу оправдательный вердикт.
В зале посыпались громкие аплодисменты. Когда присяжный поверенный Карабчевский вышел в коридор, ему была устроена восторженная овация со стороны публики.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ В МЕНЯЛЬНОЙ ЛАВКЕ
Зимой 1899 года на Невском проспекте было совершено крайне дерзкое по своей обстановке преступление.
27 января, в 3 часа пополудни, в меняльную лавку купца И. Гарунова зашел прилично одетый молодой человек. Хозяина в это время не было, и в лавке оставался только его подручный — мальчик Добров.
— Что вам угодно? — спросил мальчик.
— Да вот хотел бы купить облигации Санкт-Петербургского кредитного общества в 1 000 рублей. Я подожду, пока хозяин вернется, — ответил незнакомец.
Прошло несколько минут.
Незнакомец имел угрюмый, сосредоточенный вид и искоса посматривал на Доброва.
— Дайте мне, пожалуйста, конверт для письма, — попросил он вдруг.
Мальчик стал искать на прилавке чистый конверт, но нашел только со штемпелем.
— Других конвертов нет, — сказал Добров и захлопнул ящик прилавка.
Не успел он обернуться, как вдруг незнакомец нанес ему страшный удар чем-то твердым по голове.
В то же мгновение преступник перескочил через прилавок за решетку кассы, зажал мальчику рот рукой и железным «косарем» еще раз ударил его по голове.
В ужасе Добров закричал о помощи и вырвал у незнакомца «косарь».
Но незнакомец снова набросился на Доброва и, сдавив его горло рукой, быстро потащил в соседний чулан. Здесь, схватив тяжелое, массивное полено, он опять начал наносить удары несчастному мальчику.
После долгой борьбы мальчик вырвался, наконец, из рук преступника и забился под лестницу чулана, куда преступник не мог уже пролезть.
Вскоре Добров услышал стук дверей в лавке и, догадавшись, что незнакомец уходит, выбежал весь в крови на улицу.
Оказалось, что незнакомец схватил с подоконника лавки несколько процентных бумаг и, сунув их за пазуху, бросился бежать по направлению к 1-й Рождественской улице.
— Держите его! — отчаянно стал кричать Добров и в свою очередь погнался за преступником.
В преследовании незнакомца приняли участие дворники и городовые, и его вскоре удалось задержать.
Доставленный в полицию, он назвался крестьянином Иваном Антипиным и попросил дать ему поесть чего-нибудь.
— Ну, слава Богу, что так кончилось! — вырвалось у него при этом странное восклицание.
При обыске у Антипина были найдены три скомканных билета 4-процентной государственной ренты с кровяными пятнами, стоившие в общем по нарицательной цене 1 400 рублей.
Пострадавший мальчик был освидетельствован врачами, и у него оказались три раны на голове, из которых две тяжелые.
На предварительном следствии Иван Антипин решительно отказался признать себя виновным.
— Я только хотел оглушить его и воспользоваться находившимися в лавке ценностями, — говорил он.
Между тем по наведенным справкам обнаружилось, что это было уже не первое преступление Антипина.
Летом 1898 года он проживал на Васильевском острове на квартире со своим знакомым — артельщиком А. Балкиным, у которого водились деньги.
Воспользовавшись его отсутствием, Антипин в ночь на 29 августа похитил у него из сундука несколько процентных бумаг с разными вещами, всего на сумму до 1 000 рублей, а затем, чтобы скрыть преступление, поджег квартиру.
К счастью, пожар был вовремя замечен одним из дежурных дворников, и огонь удалось залить водой.
При осмотре загоревшейся квартиры были обнаружены признаки поджога: ощущался сильный специфический запах керосина и им же была смочена найденная на полу бумага.
Однако заподозренный в то время Антипин не признал себя виновным ни в краже, ни в поджоге и уверял, что пожар произошел, по-видимому, по причинам, не зависевшим от него.
Так как поведение Антипина казалось для окружающих ненормальным, то он был препровожден на испытание в больницу св. Николая Чудотворца.
После всесторонних наблюдений над Антипиным врачи-психиатры пришли к убеждению, что он не страдает каким-либо психическим расстройством, а лишь обнаруживает признаки неврастении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
