что хоть гостья ожидается и опальная, леди она быть от этого не перестает, а наше железное корыто годится для чего угодно, только не для комфортного проживания. И хотя никакого виш-листа вроде бы предъявлено не было, определенные стандарты на этот счет наверняка есть, и их нужно обеспечить. Раз уж назвался груздем, надо соответствовать. Главная трудность, конечно, в том, что правила, которые я должен выполнить, скорее всего, неписаные. К Васе подкатывать бесполезно, значит, придется искать нового советчика. Вот только среди кого?
– Масса комендант!
А он здесь зачем? Только не говорите, что…
Смешно, но я до последнего не верил в эту реальность. Даже после явления квартирмейстера, оккупировавшего один из отсеков для своих дизайнерских занятий. И даже теперь, глядя на хищные обводы транспорта, похожего на ската, все ещё не верю. Даже видя, как опускаются сходни, по которым начинают маршировать вниз…
Они одинаковые. Одного роста, одних пропорций, в совершенно идентичном обмундировании, по крайней мере, на мой половинный взгляд. Но страннее то, что одинаковы и все движения. Не просто синхронны, а будто шагает ко мне навстречу один и тот же человек, только продублированный до дюжины.
Дюжины?
Рука сама потянулась к козырьку.
Не знаю, что именно я собирался увидеть, но почувствовал знакомое сходство ещё до того, как левый глаз заработал в своем новом качестве. А уже потом– испугался.
Они были точно такие же. В аналогичных доспехах, только не серых, а черных, словно поглощающих свет. Но повадки и все остальное…
– Вам нехорошо, сэр?
Мне неприятно. Очень. И воспоминания ожили, мягко говоря, болезненные. До тошноты. Которой особенно способствовали пульсирующие радужные разводы, тянущиеся от очередных однояйцовых близнецов к сходням и далее, внутрь корабля-ската.
Нет, ну его к черту, мой недоглаз. Спрячу от греха подальше.
– Адъютант, эти люди…
– Это не люди, сэр.
А кто? Солдатики? Какие-то они далеко не игрушечные. Шеренга, на ходу раздваивающаяся и замирающая стенками импровизированного коридора, к которому направляется…
– И она– тоже не человек?
– Она– их командир, сэр.
Будем считать это ответом "да". А с виду вполне себе нормальная. Не очень выдающихся форм, зато явно очень молодая. Потому что пытается выглядеть сурово. Стриженая не длиннее адъютанта, только не блондинка, а наоборот. И загорелая. Можно сказать, прожарившаяся на солнце или что там у них ходит в небе. Сосредоточенная, аж жуть. Такое впечатление, ушла в себя чуть менее, чем полностью, и перед собой не видит ни…
Как и обо что он споткнулся, я не разглядел. Пятый в правом ряду, занимающий свое место. Казалось бы, какая проблема? Бывает со всяким. Но эта осечка вызвала практически цепную реакцию, в народе чаще называющуюся эффектом домино. Ну да, когда костяшки падают по очереди от легкого щелчка по первой из них.
Конечно, до собственно падения дело не дошло, но покосились и покорежились все солдатики изрядно, разрушив красоту строя и хладнокровие девушки.
– Да чтобы я… Ещё раз… Да этой… Офисной моли… Доверить инвентаризацию… Да только через мой труп!
В возмущенных паузах она выдыхала слова, совсем не подходящие женщине любого возраста. Было бы куда как органичнее, если бы что-то подобное изрек хоть тот же Гриша, но он всего лишь подошел, положил ладонь на плечо расстроенной девушке и ласково сказал:
– Все нормально, Ари.
Дарья, значит? Так и запишем.
– Масса капитан!
– Господин квартирмейстер.
Рядом друг с другом они уже не выглядели такими громоздкими, как по одиночке, зато общее впечатление спокойного дружелюбия только усилилось. И они называют себя пиратами? Бред какой-то. Два добрых дядюшки, ни дать, ни взять. Племянница, правда, чуток подкачала, но ей простительно: девица молодая, впечатлительная, смутилась, наверное, попав в непривычное общество, вот и…
Все ведь не так, на самом деле, да? Что мне транслируют мои переводчики? Благожелательность? Она и должна присутствовать. Наемный работник прибыл к новому работодателю с расчетом на долгое и плодотворное сотрудничество. Кислых мин и хмурых рож тут и быть не может. Хотя бы внешне. А внутри может прятаться очень даже разное. Жаль, что в деле я Гришу так пока и не наблюдал. Может, если бы он успел добраться до тех серых кузнечиков, явилось бы истинное лицо жестокого и кровожадного пирата?
Ага, как же. Скорее всего, в последний путь он отправил бы противников, оставаясь настолько же невозмутимым, что и всегда. Интересно, это у него врожденное свойство или старательно натренированное? Наверное, все же первое. Не представляю себе, как можно привыкнуть держать лицо, если куча твоих предков не занималась этим с самого рождения, под чутким присмотром мамушек, нянюшек и гувернеров.
Был у нас в классе такой парень. Саша Трубецкой. Поскольку остальные двадцать шесть одноклассников по малолетству и происхождению развитым интеллектом обременены не были, получал он в свой адрес много всяких неприятных высказываний, самыми безобидными из которых были смешки над фамилией. Но любые нападки Сашок встречал и выдерживал стойко, что твой оловянный солдатик. Ни разу не опустился до того, чтобы ответить в том же тоне. В драках, конечно, почти всегда оказывался проигравшим, но только потому, что никого и никогда даже не попытался ударить нечестно, в запрещенные места и все такое. И выглядел всегда так, будто отправляется на королевский прием, хотя носил вроде бы то же китайское барахло с близлежащего рынка. Это уже намного позже, случайно оказавшись у родителей на работе и наткнувшись на альбом с гравюрами века, кажется, девятнадцатого, и увидев хорошо знакомое лицо на одном из листов, я начал понимать, как ходят и как сдают. Но к тому времени Саша от нас уже перевелся в другую школу, а потом, говорят, и вовсе уехал куда-то в лучшую жизнь. Так вот, при всей непохожести прошлых и нынешних обстоятельств…
– А ты был совершенно прав, мой друг,– оторвавшись от рукопожатия и переведя взгляд в сторону меня и адъютанта, вдруг сказал Гриша.– Красивая белая женщина, вне всякого сомнения.
Дорого бы я дал за то, чтобы видеть в этот момент лицо блондинки. И вообще, чтобы видеть, а не догадываться о смене эмоций окружающих меня людей и нелюдей. Например, точно знать, почему едва отзвучало невинное замечание пиратского капитана, Дашины солдатики опять нервно дернулись из стороны в сторону. Правда, на этот раз не попадали костяшками, и то хлеб.
Я думал, что Гриша снова пожурит или подбодрит свою, э, коллегу-подчиненную, но он незамедлительно направился прямо ко мне. Остановился ровно в трех шагах и деликатно осведомился:
– Разрешите приступить к несению службы, сир?
Вот как так у него
