— Нет, возвращаться тебе к ним ни в коем случае нельзя, — твердо отрезала Кэрол. — Более того, тебе тоже надо быть осторожным, вдруг они захотят найти тебя и наказать! И надо предупредить Рэя, вдруг они решат подобраться к тебе через него…. и детей, — голос ее дрогнул. — И ко мне — тоже.
— Они могут захотеть найти и наказать всех нас за свою Габриэлу, если они ей так поклонялись! — заявил Исса. — Если их «воины» все на подобие тех, что остались в том доме, то мы с Нолом с ними без труда расправимся, сколько бы их не было. Но все равно считаю, что лучше нам будет поскорее смотаться подальше, чтобы никто нас не нашел. Мы и так тут задержались, в этой Франции. Надо двигать, пока Рэндэл на нас не вышел. Он меня больше беспокоит, чем эти спасатели мира. Я вообще не пойму, какого хрена они к нам привязались! Вы с Патриком что, на самом деле задумали уничтожить мир? Звереныш, что молчишь? Из-за тебя вся эта заваруха с Луи была, теперь еще с этими фанатиками хреновыми!
— Ничего мы не задумали, — пробурчал мальчик обиженно. — Зачем мне уничтожать мир, в котором я живу? Я понятия даже не имею, как вообще это делается. Они просто чокнутые, вот и все. Нол возвращается! — он прильнул к окну, пытаясь разглядеть пса, которого тот нес на руках, завернув в плед. — Спайк не двигается… Почему он не двигается?
— Наверное, еще под наркозом, — ответил Исса и, открыв дверь, вышел из машины.
Поймав его взгляд, Тим слегка улыбнулся уголком рта. Облегченно вздохнув, Исса протянул руку и погладил пса по голове.
— Молодец, дружище! Хороший пес! — наклонившись, он поцеловал Спайка между ушами. Тот никак не отреагировал. Открыв дверь, Исса подождал, пока Тим, согнувшись пополам, залезет в машину, потом вернулся на свое место.
— Трогай, пора убираться отсюда, — обратился он к Калену. Кивнув, тот завел машину.
— Как Спайк? Что сказали врачи? — встревоженно спросил Патрик, разглядывая собаку.
— Все хорошо. Он еще спит после наркоза, но скоро должен очнуться, — ответил Тим, настроение которого заметно улучшилось. — Придется ему немного еще поболеть, пока все не заживет, но это ничего…
Он посмотрел на Кэрол, которая молча наблюдала за ними.
— Вот теперь я бы чего-нибудь съел, — он улыбнулся ей.
Она протянула ему пакет с остывшей едой и стакан холодного кофе. Потом отвернулась и откинулась на спинку сиденья, устало посмотрев в окно.
— И куда мы едем? — спросила она, сама не зная, у кого.
— Для начала куда-нибудь подальше отсюда, — отозвался Исса. — Я сменю за рулем Калена, когда он устанет. Уберёмся как можно дальше, потом можно будет снять комнату в каком-нибудь мотеле, передохнуть.
— Может, сразу в аэропорт и прочь из этой страны? — предложила Торес.
— Нет, я бы в аэропорт предпочел не соваться. Гораздо безопаснее двигаться на машине. Труднее отследить и меньше возможности засветиться или попасться. Вдруг мы уже в международном розыске? Уберемся отсюда подальше, а потом арендуем машину побольше… скажем, фургон со всеми удобствами. И как большая благополучная семья отправимся в путешествие по Европе.
— Что ты на это скажешь, Кэрол? — прозвучал у нее за спиной голос Тима.
— Вам решать. Мне все равно, — устало ответила она, не поворачиваясь и продолжая смотреть в окно. — Вы же у нас специалисты по тому, как надо скрываться и заметать следы, вот и командуйте. Я устала… посплю.
Тим наклонился к ней и коснулся ее белых волос.
— Извини меня, пожалуйста. Когда я нервничаю… я сам не свой. Я не хотел тебя обидеть.
— Ничего… видала и похуже, — тихо ответила Кэрол.
— Просто Спайк очень дорог мне… очень.
— Понимаю. Но ведь это не я в него стреляла. Или ты считаешь, что это я во всем виновата? Потому и злишься на меня?
Тим растерялся, не отрывая от нее неподвижного взгляда.
— Я на тебя не злюсь. Говорю… я просто нервничал, вот и сорвался.
— Ладно, я же сказала — ничего страшного. Я привыкшая. Джек тоже всегда вымещал на мне плохое настроение. А до него — мама. Так что забудь.
Скрестив руки на груди, она устроилась поудобней и закрыла глаза, сделав вид, что действительно собирается спать. Хотя спать ей совсем не хотелось. Просто не было никакого желания разговаривать, ни с кем. А с Тимом — особенно. Она хотела проявить участие, поддержать его, позаботиться, а он так грубо ее отшил, напомнив того холодного неприветливого парня, который с таким упорством ее от себя отталкивал, когда она пыталась также о нем позаботиться и помочь. Но теперь в ней не было никаких сил, да и желания тоже, ломать эту холодную стену, которой он привык от всех отгораживаться. Не хочет — не надо. Она останется по ту сторону этой стены и не станет снова биться о нее головой. Она ощущала себя измученной и опустошенной. Поступок Габриэлы, ее предательство поразили ее, ранили в самое сердце. Сначала ее предал Джек, отдав в руки полиции, теперь Габриэла, заманив в ловушку с целью убить. Что будет дальше?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я не такой, как он, — вдруг прозвучал у самого уха шёпот Тима, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Я же извинился.
— Да, спасибо, он тоже всегда извинялся, — не сумев скрыть раздражения, шепнула она. — Послушай, я не собираюсь больше тебе навязываться, как тогда. Не нужна тебе моя забота, внимание, напрягает — ладно, я не буду с ними к тебе лезть, и без обид. Ты не привык, я понимаю. Я не покушаюсь на твои привычки и взгляды. Можешь вести себя дальше, как привык, ради бога. Я тоже к этому привыкну. Я уживалась с настоящей акулой, уживусь и с холодной каменной статуей. И расшибать о тебя лоб я больше не собираюсь. Буду держаться в сторонке. Договорились?
— Нет… я так не хочу.
— Тим, тогда ты сначала определись и реши для себя, как ты хочешь, потом мне скажешь, хорошо? И после мы это обсудим, наедине, — отвернувшись к окну, Кэрол положила голову на спинку сиденья и замолчала, безучастно смотря в окно, в темноту. Город остался позади. Они ехали в неизвестность, и ей было все равно, куда.
Тим ее больше не трогал, и она постепенно задремала. Патрик, положив ей подушку на колени и укутавшись в плед, тоже крепко спал, измученный сумасшедшим днем, заставившим их столько пережить.
Когда Исса сменил за рулем Калена, Торес тоже пересела на переднее сиденье, к нему.
— А ты чего не спишь? — покосился на нее Исса.
— Не могу… мне страшно, — прошептала она и, обернувшись, долго смотрела на Кэрол и Патрика. — Очень страшно. Я боюсь их. И я не могу забыть… то, во что он превращался. У меня до сих стоит это перед глазами. Наверное, до конца жизни теперь будет стоять. Что он такое? А она? Все они, эти проклятые?
— По-моему, уже всё ясно объяснили. Кто такой Луи и Патрик, Кэрол и все остальные проклятые. Что тебе не понятно?
— Все непонятно. А если Габриэла и эти люди правы? Может, мы выбрали не ту сторону, не тем помогаем? Мы помогаем каким-то монстрам, проникшим в наш мир, вместо того, чтобы помочь людям, таким же, как мы, которые хотят от них избавиться.
— Ну, во-первых, не мы, а я, Нол и Кален. Мы помогаем, а ты лишь прицепилась к нам, напомню, и никакой помощи от тебя я пока не наблюдал. И пользы — тоже. Во-вторых, тебя никто не держит, можешь отправляться хоть сейчас к этим людям и помогать им.
— Не сердись, пожалуйста! — взмолилась Торес. — Мне нравится Кэрол, я не желаю ей зла! Но я боюсь! Мне страшно! Я не понимаю, что правильно, а что нет, впервые в жизни! Просто помоги мне, расскажи, почему вы так уверены в том, что делаете! Почему так преданы ей, несмотря ни на что?
— Ну если не считать то, что мой единственный друг, которого я уже давно считаю своим братом, ее любит, то она и ее сын — единственные, кто пустил нас в свой дом, в свою семью. Она терпела нас, старалась для нас, часами возясь на кухне, чтобы хорошо покормить, любила побаловать роскошными ужинами. Была с нами добра, ласкова. Никто и никогда для нас такого не делал, не старался ради нас… Мы вместе отмечали Рождество. Это было первое настоящее Рождество в моей жизни, с ёлкой, праздничным ужином… Она и Патрик приняли нас в свою семью, которой у нас с Нолом никогда не было, приняли без страха и предубеждения, такими, какие мы есть. Мы сдружились, я к ним привязался. Она, как и мы, одинока, одна против целого мира… Только мы можем постоять за себя, а она — нет. Она хорошая женщина, и она стала нашим другом. И Патрик тоже. У нас с Нолом был только один друг — Спайк. Приятели и знакомые — да, море, но не друзья, в нашем с Нолом понимании. Кэрол и Патрик приняли нас, а мы приняли их. Она заботилась о нас, как женщина когда-то, теперь мы позаботимся о ней, как мужчины. И плевал я на всю эту чертовщину, что с ними происходит. Я точно знаю, что в этом нет их вины, и напуганы они не меньше нашего. Она бежит от Рэндэла, от полиции, от этих фанатиков, может быть, и от людей Луи, если они не оставят в покое Патрика. Без нас она погибнет. Звереныш, возможно, тоже, если не защитить его от всех этих фанатиков, одержимых целью его убить. Мы с Нолом намерены ничего этого не допустить. Мы вписались за них и не пойдем на попятную. У нас свои понятия, ясно? Ты баба и из другого мира, не нашего с Нолом мира, тебе не понять наших взглядов и ценностей. Но знай одно — если ты даже мысль допустишь навредить им, я сам тебя убью. Мы не прощаем предательства. Так что подумай. Ты можешь уйти, мы не будем тебя останавливать и принуждать к тому, чего ты не хочешь.
