Торес содрогнулась.
Хотела бы она узнать, что видела в своих видениях Габриэла и почему была так напугана, что даже решилась на убийства? Может, она могла видеть будущее и увидела, как эти твари пролезли в наш мир? Может быть, стоило к ней прислушаться?
Душа Торес наполнялась холодным, липким ужасом.
Она смотрела на мальчика, но видела перед собой чудовище, образ которого навеки впечатался в ее память. Ей казалось, что если она снова увидит это ее сердце не выдержит. Ей до сих пор слышались странные потусторонние звуки, жуткие, страшные, которые издавало это существо. Одни эти звуки могли заставить поседеть от страха, не говоря уже о том, чтобы увидеть то, что их издавало.
И это уже в этом мире, здесь. На заднем сиденье у нее за спиной. Кэрол спокойно обнимает его, ее не пугает то, что этот монстр спит у нее на коленях. А чего ей бояться, ведь она такая же. А вот все они — нет. Они — жертвы, за которыми они и пришли сюда, в этот мир. И вместо того, чтобы защищаться и уничтожить этих чудовищ, изгнать их из своего мира, они им помогают. Убили тех, кто объявил им войну и хотел это сделать.
Они едут по дороге, вокруг тьма и пустота. Ни души. И это чудовище за спиной.
Оно боится благословенного, его свет все это блокирует? А если это не так? Если это существо окажется сильнее, сможет это преодолеть? Если благословенный не остановит его?
Никогда еще Торес не испытывала такого страха, такой растерянности. Если бы не любовь к Иссе и не дочь, с которой она общалась через Кэрол, она бы бежала без оглядки. Но, с другой стороны, убежит она, а что дальше? Жить всю жизнь в страхе и неизвестности, в ожидании чего-то ужасного, что может произойти? Никогда уже ее жизнь не будет прежней после всего, что она узнала и увидела. Этот страх может свести ее с ума. Никто не поверит, если она с кем-то поделится. Сочтут ее ненормальной. А молчать, зная, что происходит, что среди людей живут паразиты из другого мира, которые губят людей и их души, которых становится все больше — она не была уверена, что сможет так жить. Ведь она может наткнуться на такого вот проклятого, и даже не знать об этом, они ничем не отличались от обычных людей, и тогда она умрет, а ее душа отправится в неизвестное страшное место, и для чего — оставалось только гадать. Может, у проклятых есть какие-то свои особые приметы, по которым их можно узнавать? Надо будет спросить у Кэрол. Как их находила Габриэла, чтобы убить? Как определяла, что они проклятые? Должно быть что-то, что отличало их от людей. Может быть, знает этот Кален?
Торес вглядывалась в тьму за окном, пытаясь что-нибудь разглядеть, стараясь совладать со своим страхом. Ей придется это сделать. Она должна остаться и разобраться во всем, знать, что будет дальше, видеть, что происходит. В данном случае убежать не значит избежать опасности и спастись, если верить предостережениям Габриэлы о том, что опасность нависла над всем миром, над всеми людьми. Значит, даже убежав, она не будет в безопасности, как и все остальные. Проклятые везде. Этот проклятый род расползается по всему миру уже многие века. А теперь их хозяева, эти чудовища из другого мира хотят проникнуть сюда, для того и послали этого Болли Бранта… вернее, тварь, когда-то его захватившую, чтобы она открыла дорогу сюда всем остальным…
С тех пор, как Торес увидела смертницу в Чаучилле, она часто задавалась вопросом, а не спит ли она? С момента знакомства с Кэрол она как будто попала в кошмарный сон, и этот кошмар никак не заканчивался, становясь все ужаснее.
Может, она действительно просто спит, и все ей это приснилось? Странная смертница, наделенная сверхъестественными способностями, побег из тюрьмы, мужчина ее мечты, который теперь был рядом, Луи, Габриэла… и чудовище, в которое превратился мальчишка — все это всего лишь сон.
Она проснется в своей старенькой квартирке, доставшейся еще от матери, в которой жила до переезда в Чаучиллу, и окажется, что все, начиная с момента, когда к ней пришел Зак Райли и сказал, что с ней хочет увидеться Джек Рэндэл — всего лишь сон. Потому что в реальности ничего этого не могло произойти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она откроет глаза и поймет это. Возможно, вздохнет с облегчением. А потом будет плакать, одна в темной пустой квартире, все также не зная, что произошло на самом деле с ее дочерью. Будет плакать от своего одиночества, вспоминая потрясающего мужчину из своего сна, с которым ей было так хорошо, которого так полюбила в этом сне…
Нет, Торес не хотела просыпаться. Она приняла решение остаться в своем сне, таком ужасном и прекрасном одновременно, где ужас и страх в ее сердце сливались с любовью, неожиданно обретенным счастьем и вкусом к жизни. Она не вернется в свою пустую квартиру, в свою прошлую жизнь. Та жизнь тоже была настоящим кошмаром с того момента, когда пропала ее дочь. В той жизни, в том кошмаре были лишь боль и одиночество. А еще отчаяние. В этом, новом своем кошмаре, она впервые забыла о той боли. Здесь она больше не была одинока. И пусть в этом сне ее окружали монстры и чудовища, смерть и кровь, но зато здесь она обрела свою дочь и мужчину, о котором даже не мечтала…
Чудовища и монстры спокойно спали на сиденье сзади, смерть и кровь пока остались позади, в доме в небольшом городке Франции, а мужчина ее мечты увозил ее в неизвестность по пустой безлюдной дороге, окутанной непроницаемой тьмой.
И хоть сердце ее замирало от страха, а кровь леденела от ужаса, она все равно оставалась в этой машине, с ними, этими людьми… и нелюдями, не зная, что ее ожидает дальше…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Глава 12
Несмотря на поломанную кисть, Джек не отказался от посещения тренажеров. Во-первых, ради Тони, который без него ходить туда боялся, во-вторых, чтобы выпустить собственный пар. С каждым днем кровь в нем закипала все сильнее, злость и ярость росли. Он ощущал себя беспомощным, запертым в этой клетке, терял драгоценное время, лишенный возможности лично решать свои проблемы. Он злился и негодовал на своих людей, которые до сих пор не вытащили его отсюда, не нашли Кэрол и Патрика. Болезненная ревность затмевала его разум, лишала остатков самообладания, Джек чувствовал, что готов снова сорваться. Но он не хотел этого допустить, приняв решение во что бы то не стало держать себя в руках.
Изнуряя себя на тренажерах, не пользуясь поломанной кистью, он только физической усталостью мог хотя бы немного ослабить невыносимое внутреннее напряжение. Тони теперь с неодобрением наблюдал за его тренировками, считая, что такие нагрузки пользы не принесут, но не вмешивался и молчал. Он видел, что Джек стал похож на натянутую до предела струну, которая в любой момент могла лопнуть. Тони не совсем понимал, что с ним происходит, с момента, когда его жена сбежала из тюрьмы, Джек замкнулся в себе и не желал больше ничем делиться. Он стал грубым, резким, несдержанным и раздражительным. Они почти перестали разговаривать, даже не играли больше в шахматы. Тони не лез к нему, стараясь быть как можно незаметнее, не мешать, не напрягать. Тони стал его бояться. Джек никогда не применял к нему грубой силы, Тони даже намерений таких в нем не замечал, но все равно он вызывал в нем какой-то подсознательный страх, который Тони сам себе объяснить не мог. Пугали его не резкие слова, ни угрюмый вид, а взгляд. Всего лишь один взгляд, который Тони у него не замечал до того, как пропала его жена. Джек резко изменился с того момента. Приветливость его всю как ветром сдуло, он стал мрачнее тучи, и хоть Тони и понимал, что к нему лично это отношения не имеет, относился с уважением и даже с опаской к такому настроению своего сокамерника. Ему вовсе не хотелось потерять расположение Джека, который пользовался уважением не только заключенных, но и надзирателей, даже самого начальника тюрьмы. Безмолвной тенью он следовал за Джеком по пятам, больше всего боясь, что тот лишит его своего покровительства. Но тот пока его все еще терпел и не отталкивал, хоть и не проявлял больше таких дружеских чувств и симпатии, как раньше. На работе его адвокатов, взявшихся за дело Тони, смена настроения Джека никак не отразилась, что лишний раз доказало банкиру, что перемены в Рэндэле к нему лично никакого отношения не имеют. Тони понимал, что случилось что-то плохое, что Джек переживал очень тяжело, и именно это на нем так отразилось. А после того, как нашел под койкой смятую фотографию его жены, которая до этого висела на стене над постелью Джека, понял и причину. Аккуратно расправив фото, Тони положил ее в книгу между страниц, чтобы она хоть немного разгладилась, но отдавать ее владельцу пока не стал. Позже, как поймет, что тот этого захочет.
