Гореваны накатили на полуразрушенные защитные стены резервации и проникли внутрь. Силовые барьеры, отбрасывающие любой приближающийся чужеродный объект, были повреждены и не работали. Их можно было не опасаться, но оставались ещё электрошоковые растяжки, спрятанные в земле. О них гореваны, как и Магистр, забыли, за что и поплатились.
Первым на глазах Магистра на неё наткнулся Келс Орба. Возле самой резервации он обогнал Бориса и Кейфера и поймал растяжку. Маленькая металлическая проволочка, закопанная в земле. Он зацепил её ногой и сильный электрический разряд приклеил его к проволоке. Келса Орба затрясло, словно в приступе эпилепсии, из-под бронешлема повалил вонючий дым от горелых волос. Нагнавший его Двуликий не растерялся. Мощным ударом приклада он сбил Келса Орба с проволоки. Обугленное тело Келса Орба упало в мокрую траву. И рядом с ним рухнул Двуликий с дыркой в шлеме, оставленной летианским снайпером.
Магистр перескочил через гореванского мертвеца, обогнул стороной другого. Бежать стало тяжелее. Приходилось всё время смотреть под ноги. Это отвлекало. Гореванские пехотинцы заметно замедлились. Если хоть на чуть-чуть отвлечёшься, то электрошоковая ловушка так и норовила цапнуть за ногу. Летианские снайпера пользовались замешательством гореванов и щёлкали их как семечки. То тут, то там в траву падал мёртвый гореван, убитый снайпером.
«Доберусь до снайпера, лично ему бошку отхерачу» — зло подумал Магистр.
Интересно, а почему гореваны, создавая бронекостюм пехотинца, не озаботились изоляцией от электричества.
Первым в пролом от попадания градины проскочил Кейфер Дру. Вслед за ним рванул Магистр и тут же попал под шквальный огонь. Пули рвали землю у него из-под ног. Ничего не замечая перед собой, Борис рванул до ближайшего укрытия и упал за куском бетона, вырванного взрывом из стены и отброшенного в сторону, с торчащими прутьями арматуры. Рядом с ним оказался Кейфер Дру и выглядел он неважнецки. Гореван откинул в сторону забрало и тяжело дышал. Борис присмотрелся и увидел дырку в груди, из неё медленно вытекала кровь. Зацепило, проклятый глот.
Магистр выглянул из-за укрытия и тут же в глаза ему полетела бетонная крошка, высеченная пулями.
Площадь, на которой застряли гореваны, оказалась под перекрёстным прицелом трёх пулеметных вышек, находящихся возле внутреннего периметра, невысокой стены с закрытыми наглухо металлическими воротами.
А сквозь проломы во внешней стене продолжали вливаться на мертвый пятачок гореванские бойцы и через один падали, выкошенные летианскими пулемётчиками.
Борис расстегнул броню на груди тяжело дышащего Кейфера, обнажил запёкшуюся по краям рану, достал из аптечки, висящей на поясе, обезболивающее и вколол его горевану. Затем залил рану лечебной пеной, и закрыл броню.
— Полежи пока здесь. Только не шевелись, — произнёс он.
Вдалеке на опушке Крыпчагского леса глухо ухнуло. Небо прочертил тяжёлый снаряд и рухнул в глубине резервации на здание администрации, если верить данным гореванской разведки. Прозвучал оглушительный взрыв и столб пламени взметнулся к небу. За ним один за другим громыхнули ещё два взрыва.
Это отвлекло летианам и позволило гореванам высунуться из укрытия.
Магистр вскочил на ноги и бросился вперёд, оставив позади себя раненого Кейфера Дру.
«Эх, сюда бы Дизеля, умирать было бы не так грустно» — пришла в голову шальная мысль.
Опомнившиеся пулемётные вышки заговорили, но было поздно. Гореваны прорвались к воротам. Вот уже на металлическую поверхность двое бойцов накладывали споры взрывчатки. Отпрыгнув в стороны, они детонировали заряды. Пять нацеленных взрывов вспучили ворота и вырвали их с петель. Бесполезная поковерканная железяка отлетела в сторону и упала на подбегающих гореванов. Они успели отскочить в стороны, замешкался только один. Его и придавило насмерть.
Борис влетел на территорию Резервации. Навстречу ему неслись с десяток летианских солдат. В спину ему дышали гореванские бойцы. Они заметили дуг друга одновременно и вскинули автоматы. Магистр не думал ни о чём, спуская курок. В его руках забился внезапно ставший в два раза тяжелее автомат, и два первых летианина были отброшены назад ударами пуль. По бронекостюму Бориса чиркнуло дважды. Рядом кто-то упал, и в плечо ударила пуля, выпущенная практически в упор. Магистр не останавливаясь, поднял в развороте автомат и саданул прикладом в лицо выстрелившего в него летианина. Забрало бронешлема прогнулось, голова летианина бессильно мотнулось в сторону, и он упал под ноги Магистру. В ту же секунду волна гореванов схлестнулась с волной летиан в рукопашную. И одновременно с этим одна из пулеметных вышек стала бить летианам в спину.
Борис врубился в летианскую массу. Ловко орудуя прикладом автомата, локтями и кулаками, не обращая внимание на резкую боль в плече, он пробился на волю и бросился на свободную от противника улочку, ведущую к баракам.
Найти Никитку! Обыскать все бараки и найти Никитку! Его вело вперёд это стремление. Борис удивлялся метаморфозам, произошедшим с ним. Ему и раньше доводилось держать в руках оружие, но никогда убивать, пускай и ради спасения своей жизни и жизни близкого человека. Помести его еще полгода назад в гущу битвы, он бы пожалуй растерялся и наломал дров, показал спину или погиб. Но теперь всё изменилось. И его эти изменения пугали и радовали одновременно. Кем он был раньше? Даль-путешественником, звездолётчиком, мирным человеком. Если и приходилось стрелять, то только по пиратам в открытом космосе. Но стреляя по либертальцам, он видел перед собой в сетке прицела лишь космический корабль, бездушную груду железа. Он никогда не видел лицо умирающего от его руки человека, до сегодняшнего дня.
Улочка привела Бориса к площадке с десятками дыр в бетоне. В одну из них он чуть было не свалился. Притормозил и заглянул внутрь. В яме сидел человек и с надеждой смотрел на него. Стенки ямы светились синим пламенем.
Глава 6 На свободу II
Бодало быстро справился с изумлением, он потянулся к дубинке, висящей на поясе, рот открылся, готовясь издать командный окрик «по нарам, сучьи потроха». Один из надсмотрщиков скинул с плеча автомат и собрался открыть огонь на поражение. Вот-вот их восстание обернется катастрофой, под которой окажутся погребены их последние надежды на свободу.
Для Горца время замедлилось. Он видел, как у него на глазах рушился мир, надежды на будущее. Он не выберется из этого барака, сдохнет на нарах, а его тело бросят на переработку, потом получат питательную гадость для шурале. Он никогда не увидит Ежонка, Танька больше не улыбнется ему. Он не вступит больше на борт «Арго» и не почувствует никогда родную землю под ногами. И от этого стало так обидно и тошно, что Горец ринулся вслепую на Бодалу. Если расстреляют, то он по крайней мере бился за право жить так как хочет.
Но он не успел и пару шагов сделать, как где-то вдалеке, на окраине резервации, громыхнул один взрыв, за ним последовал другой и громко, наперебой заговорили пулеметы, раскашлялись, расчихались, разозлено разбрехались, словно бешенные собаки.
Бодало растерялся, запаниковал, резко обернулся, словно надеялся сквозь серую ткань дождливой завесы разглядеть что там происходит. Надсмотрщик с автоматом опустил дуло к полу и тоже обернулся. Второй растерянно оглядел дерущуюся, казалось бы ничего не слышащую толпу заключённых, и обернулся к дверям. Его руки крепко сжали автомат и сняли его с плеча, но больше он ничего не успел сделать.
Горец прыгнул, сбил первого надсмотрщика с ног и, не останавливаясь, впечатал кулак к изумлённое лицо Бодалы, почувствовал, как хрустнул нос, и, развернувшись, оказался лицом к лицу перед вторым надсмотрщиком. Для летианина мир, обернувшийся хаосом, внезапно упорядочился, обрел чёткие рамки и границы, а напротив него стоял враг, олицетворивший причину всего хаоса. Вопрос встал просто и буднично, надо убить врага и все вернется в прежнее русло. Только сделать это оказалось невозможно.
Надсмотрщик вскинул автомат, намереваясь послать очередь в грудь горевана, и вдруг автомат вырвался у него из рук и оказался в руках заключённого. Он ничего не успел сделать, даже сообразить не успел, как так получилось, когда приклад автомата воткнулся ему в лицо. Внутри головы взорвалась граната, и он растворился в сером дождливом мареве беспамятства.
Горец направил автомат на пытавшегося подняться Бодалу и ударом ноги вырубил его. В это время Стежок завладел вторым автоматом, а Говорун уже стягивал мундир надсмотрщика и рвал его на лоскуты. Этими лоскутами он вязал его.
Все также громыхали пулеметы, переругиваясь на окраине резервации. Время от времени звучали взрывы.
Драка в бараке сошла на нет. Гореваны почувствовали, что что-то изменилось. Они смотрели на двух вооруженных бывших зеков, безмолвных надсмотрщиков у их ног, и тихо скулящего, некогда грозного Бодалу, размазывающего по лицу кровь и сопли, и в их душах медленно пробуждалась свобода.
