— Да, — заявила Мэри надрывающимся голосом. — Я знаю, что случилось с Кристиной… И знаю, что вы сделали с носителями некого импланта. Вы же работали тогда, да, доктор Стивенсон?
На лице доктора наконец отразился интерес. Несколько секунд он изучал её, а затем подал голос:
— Что за чушь вы несёте?
— Я ошиблась? Тогда спросите у доктора Анны! Она вам расскажет. — Шея налилась тяжестью, и Мэри пришлось рухнуть обратно на подушку. Это немного поумерило её пыл.
— Покрывая вас, доктор Колесникова и так слишком долго ездила по ушам руководству. Но вы не волнуйтесь. Больше такого не будет. С этих пор она отстранена от работы с вами.
— Что? — Теперь, после увиденного, Мэри не знала, как относиться к Анне. Доктор совершала страшные вещи, но она была добра с Мэри. Она столько всего сделала…
— Я думаю, вы правильно расслышали мои слова. Незачем повторяться. Теперь я — ваш непосредственный начальник.
Мэри тяжело дышала. Казалось, если бы не наручники, она вцепилась бы в горло этого учёного пресмыкающегося. Она ненавидела. Ненавидела всё, что её окружает, и всех, кто живёт в этом чёртовом мире.
Доктор в это время горделиво прошёлся по палате, и, нахмурившись, встал напротив незаконченной картины. Его губы расплылись в усмешке.
— Да-а, — выдохнул он. — Колесникова говорила, что вы рисуете Старый Мир. Настолько нелепой интерпретации я и представить не мог.
Мэри почувствовала укол в сердце. Там, на картине, между золотых пшеничных полей, рядом с простирающимся на много километров лесом, приютившим в себе самых разных животных, шумел не покрытый куполом город, где дикие люди в набедренных повязках нянчили потомство, занимались примитивным земледелием и ремеслом. Мэри любила этот приукрашенный мир, и ей было больно слышать слова Стивенсона. Это задело её настолько, что глаза налились слезами. Но она не заплакала, нет. По Старому Миру и так пролито достаточно слёз, с него давно уже хватит.
— У вас слишком бурная фантазия, милочка — сказал доктор, продолжая с насмешкой глядеть на картину. — Таинственная Кристина. Импланты. Дивный старый мир… Как вы всё это только придумываете?
Продолжая надрывно дышать, Мэри натянула улыбку.
— У Сары Стивенсон была дочь, — сказала она, вспомнив все детали видений. — Такая же как я.
Улыбка исчезла с лица доктора. Теперь он смотрел не на картину, а будто бы сквозь неё.
— Где же она сейчас?
У доктора Стивенсона дрогнули мускулы на лице. Он сорвался с места и в три шага добрался до кровати.
— Заткнись! — воскликнул он, отвесив Мэри удар костяшками ладони.
Она почувствовала, как что-то хрустнуло, и из носа потёк ручеёк крови. Доктор склонился над Мэри и сжал её горло с такой силой, что она едва могла вбирать ртом воздух.
— Ей повезло, что она ушла из этого мира так рано, — прошипел он, глядя своими аллигаторскими глазами в глаза Мэри. — Ей не придётся терпеть то, что будешь терпеть ты!
— Доктор Стивенсон, — послышался обеспокоенный мужской голос около двери.
Доктор-человекоаллигатор неспешно отстранился и отпустил Мэри. Девушка захрипела от потока пришедшего воздуха и, откинув голову в потолок, закашлялась. Кровь тут же потекла ей в горло, и Мэри пришлось склонить голову, чтобы не захлебнуться. Красная жидкость вновь ринулась из опухшего носа, заливая собой больничную рубашку и белые простыни.
Дверь была открыта, и в проёме стоял тот низкорослый мужчина из воспоминания Анны. Теперь на его голове совсем не было волос, глаза потускнели, а лицо избороздили глубокие морщины. В его шею въелся какой-то продолговатый имплант.
— Что здесь происходит? — недоумённо спросил он.
— Несчастный случай, — всё ещё тяжело дыша сказал Стивенсон.
Разинув рот, вошедший мужчина посмотрел на Мэри.
— Нужно остановить кровь, доктор Стивенсон.
— Займёмся этим уже на месте.
Мэри завертела головой. «Что? На месте? Что это значит?».
Лысый мужчина пожал плечами:
— Как вам угодно. Вы тут старший… Но-о-о… Там в коридоре собрались люди. Все, кто этой ночью на дежурстве…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Пускай смотрят на неё в таком виде, — сказал Стивенсон, улыбнувшись уголком рта.
Мужчина кивнул и повернулся, уже собираясь уходить.
— Лашанс! — остановил его доктор Стивенсон. — Несчастные случаи… Они происходят чаще с теми, кто не держит язык за зубами.
Мужчина демонстративно промолчал, затем подался прочь из палаты.
— Берите её, — указал доктор охранникам.
— Что? — воскликнула Мэри, прикрыв кровоточащий нос ладонью. — Куда вы меня везёте? Чего вы хотите?!
Один из охранников снял блокировку колёс на койке и толкнул прикованную Мэри вперёд ногами к выходу.
— Нет! Бросьте меня! Отпустите! Я не хочу никуда ехать! Где доктор Анна?!
Кровать-каталка выехала в едва освещённый ночной коридор. Дорога была свободной, но под стенами стояли люди. Человек сорок, если не больше. Они смотрели на Мэри, и их лица не скрывали восторга и ужаса, который они испытывали, глядя на неё.
— Кто вы такие?! Чего вы хотите?! — закричала на них Мэри, дёрнув прикованную руку.
Но никто не проронил ни слова. Некоторые перешёптывались между собой, не отрывая благоговейных взглядов. «Да почему они так смотрят?!», — разрывалась Мэри.
— Бросьте меня! — кричала она. — ВЕРНИТЕ МЕНЯ В ПАЛАТУ!
Сбоку показался доктор Стивенсон. Он шествовал рядом, но на него никто не обращал внимания.
— Чего вы хотите? — в который раз воскликнула она.
— Я хочу лишь одного. И я этого добьюсь, — спокойно сказал Стивенсон. — Наш эксперимент будет безупречным.
Глава 37. UUU
— Девятнадцать двадцать семь, Дельта, вы входите в охраняемую от полётов зону. Требую объясниться. Приём.
— Вот и всё, — выдохнул Кирилл. — Теперь счёт на секунды.
Россыпь небоскрёбов становилась всё ближе. Аэрокар подлетал к самому сердцу города.
— Где мы сядем? — спросил сидящий сбоку Том.
— Девятнадцать двадцать семь, выйдите на связь. Приём, — вновь прорычал радиоприёмник.
— Сесть мы не успеем, — сказал Кирилл, повернув штурвал и сощурившись в лобовое стекло. Сквозь ночной ливень виднелся лишь свет раскинувшихся впереди зданий. — Даже если сядем, не успеем далеко уйти.
— Катапультироваться ещё хуже, — с недоумением возразил Том.
— Хуже, — подтвердил Кирилл.
Том задержал на нём взгляд.
— Девятнадцать двадцать семь, что происходит? Найдите способ подать сигнал, или мы будем вынуждены прибегнуть к ПВО. Приём!
Внезапно Кирилл вдавил штурвал и вошёл в пике, мчась прямиком вниз, на растущие здания.
— Ты что творишь?!
Сразу после возражения Тома, Кирилл потянул штурвал и вновь принялся набирать высоту.
— Они же просили какой-нибудь способ? — ухмыльнулся Кирилл. — Вдруг поможет?
По крайней мере чуть-чуть времени он выиграл. Радиоприёмник молчал, и навстречу аэрокару пока ещё не летели ракеты.
А небоскрёбы приближались. Две секунды — и аэрокар вошёл в пространство между ними. Высокие шпили мелькали тут и там.
Кирилл замедлил ход и принялся поворачивать, чтобы аэрокар не врезался в одно из зданий. Как только впереди выдался свободный участок воздуха, одной рукой Кирилл потянулся к задним сидениям. Он достал «Швейку», положил её себе на колени и открыл дверь.
— Ты что задумал?! — Мышцы Тома напряглись. Глаза стали круглыми.
— Подержи штурвал, — сказал Кирилл.
Том неохотно выполнил просьбу, склонившись к водительскому сидению. Кирилл в этот момент прицелился — он знал, куда стрелять. Вот только дождь портил обзор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дай чуть-чуть левее, — сказал он не опуская «Швейку».
— Что, твою мать, ты опять задумал?
— Дай левее! — воскликнул Кирилл. — Когда выстрелю, хватаешься за меня и нажимаешь кнопку катапультирования.
— Катапультирования? — Том будто впервые услышал это слово.
