— О чем это вы? — высокомерно осведомился Дэниэл, поспешно поднявшись. — Кажется, пока я не был вам обузой!
— Да, в мужестве вам не откажешь. — Хайдженс улыбнулся. — Скажите, вы не думали о том, чтобы заняться чем-нибудь более путным, чем Колониальный Надзор? Человек с вашими качествами мог бы…
— Если вы пытаетесь склонить меня к тому, чтобы стать вашим сообщником…
— Об этом мы еще поговорим, когда закончим наше маленькое предприятие. — Хайдженс махнул рукой, указывая новое направление.
— В путь! — крикнул он медведям. — Вперед! Хоп!
IV
Они шли по склонам, не поднимаясь до верхнего уровня плато, по которому двигались сфиксы, что значительно замедляло продвижение отряда. Людям казалось, что они забыли, как ходят по ровной земле. Семпер днем парил над людьми и медведями, не отлетая от них далеко. Когда же наступала ночь, он спускался за едой, которую Хайдженс доставал из тюка.
— У медведей осталось совсем мало еды. — Хайдженс тяжело вздохнул. — Но они проявляют благородство по отношению к нам, добывая себе пищу самостоятельно, а не клянча ее у нас. Вот у Семпера такого благородства нет. Он слишком туп, к тому же его приучили думать, что он может есть только из рук человека. Медведи все лучше понимают, но тем не менее они бескорыстно нас любят. За это они мне и нравятся.
Дэниэл задумчиво посмотрел на Наджета и, улучив момент, когда Хайдженс отвернулся, быстро сунул медвежонку свой кусок.
В следующий раз они расположились на отдых на вершине, высоко торчащей над гористой каменной стеной. Здесь едва-едва хватило места для всего отряда. Фаро Нелл заволновалась и стала пристраивать Наджета в самый безопасный уголок около горного склона. Казалось, она готова столкнуть людей с камня, чтобы поудобнее устроить медвежонка, но Наджет вдруг заскулил и стал проситься к Бордману. И когда наконец он добился своего и прижался к боку Дэниэла, медведица, смирившись, отодвинулась и зарычала на Ситку и Сурду. Они потеснились и пропустили ее к самому краю скалы.
Это был невеселый привал. Все были голодны: уже третью ночь не было никакой дичи, и Хайдженс ничего не предпринимал, чтобы достать еду. Бордман не жаловался. Он тоже начал ощущать то особое родство между медведями и людьми, которое делало животных не рабами, заставляло как-то по-иному относиться к ним. И это было какое-то новое, очень непривычное чувство.
— Мне кажется, — сказал он мрачно, — что если сфиксы не охотятся по пути наверх, то где-то должна быть и дичь. По-моему, сейчас они ни на что не обращают внимания.
Доналд задумался. Обычно в бою сфиксы выстраиваются цепью, чтобы в любую минуту окружить жертву. Если противник сопротивляется, они нападают с флангов. Но на сей раз они поднимались в гору, выстроившись цепочной, один за другим, уверенно следуя по привычному пути. Ветер дул со склонов, и запах медведей доходил до сфиксов. Но они не сворачивали с намеченной дороги. Длинная процессия сине-рыжих дьяволов упорно лезла вверх.
— По этой дороге прошли тысячи тварей. Мне кажется, они идут уже несколько дней или даже недель. На пластинке мы видели не менее десятка тысяч. Пересчитать их с небес невозможно. Первые партии, очевидно, сожрали все, что нашли, а остальные…
Бордман запротестовал:
— Не может быть в одном месте такого количества плотоядных. Я знаю и вижу, сколько их здесь… но этого не может быть!
Видно, такова была его натура — постоянно оспаривать очевидные факты.
— Ведь они холоднокровные. — Хайдженс пожал плечами. — И им не нужны калории для поддержания температуры тела. Кроме того, многие животные могут долгое время обходиться без еды. Даже медведи погружаются в зимнюю спячку.
Он начал устанавливать приемник. Бордман не понимал, для чего Хайдженс это делает. Передатчик был на другой стороне плато, которое кишело самыми свирепыми и опасными зверями из всех обитателей Лорена. Всякая попытка пересечь плато равнялась бы самоубийству.
После настройки приемника сразу же послышался резкий треск. Затем сигнал: три точки, три тире, три точки. Три точки, три тире, три точки. Снова и снова. И так без конца. Хайдженс выключил приемник и задумчиво почесал подбородок.
— Почему вы не ответили на их сигнал перед тем, как ушли со станции, чтобы подбодрить их? — спросил Бордман.
— Потому что не сомневался, что у них нет приемника. Они не ждут, что им ответят, уже в течение многих месяцев. Если они живут в шахте, то, наверное, иногда делают короткие вылазки, чтобы достать какую-нибудь пишу. И не думаю, что у них есть время и силы для того, чтобы делать сложные приемники и реле.
— Мы должны достать еду для медведей. — Бордман пристально смотрел на своего собеседника. — Наджет ведь только-только бросил сосать. Он голодный.
— Да, следует попытаться, — кивнул Хайдженс. — Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что сфиксов становится меньше, чем вчера или позавчера. Когда мы будем за пределами их обычных маршрутов, то снова поищем кого-нибудь вроде «ночного бродяги». Боюсь, что сфиксы уничтожили все живое на своем пути.
Однако оказалось, что Хайдженс был не совсем прав. Ночью людей заставило вскочить рычание медведей, а потом в темноте раздались звуки смачных шлепков. Порыв ветра ударил по лицам, тряхнул фонарь, подвешенный к дереву. Все вокруг было окутано беловатой дымкой, и вдруг чья-то тень метнулась в сторону… А вскоре несколько больших летающих белых существ атаковало людей.
Ситка Пит зарычал во всю мощь своей огромной глотки, его поддержал бас Фаро Нелл. Она высоко подпрыгнула и кого-то схватила, но свет погас, прежде чем Хайдженс понял, что произошло. Он громко крикнул:
— Не стреляйте, Бордман!
Люди прислушались и услышали в темноте хруст мерно работающих челюстей. Потом все стихло.
— А ну, посмотрим! — проговорил Хайдженс.
Снова вспыхнул фонарь, и Бордман увидел, что какое-то существо странной формы быстро приближается к нему, а за ним еще… Господи, сколько же здесь этих тварей?! Четыре, пять, десять…
Огромная мохнатая лапа появилась в освещенном круге и выхватила из него летающее «привидение». Затем вторая огромная лапа проделала то же самое. Хайдженс сорвал с ветки фонарь и поднял его повыше. Три огромных кодьяка, стоя на задних лапах, смотрели на странных ночных гостей, которые дрожали, будучи не в силах преодолеть притяжения лампы. Они вращались с бешеной скоростью, и поэтому было невозможно подробно их рассмотреть. Это были те самые отвратительные ночные животные, чем-то напоминающие ощипанных обезьян, которых Хайдженс окрестил «ночными бродягами».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
