внесены коррективы, и принято решение вместе войти в кабинет редактора, «Дударевич» должен стрелять в Козловского, а «Новый» взять на себя сотрудников, на случай их нападения на агентов. «Новый» первым вошел в кабинет, однако его появление вызвало подозрения у сотрудников редакции, которые вывели его в коридор, где, увидев «Дударевича» в полицейской форме, обратились к нему с просьбой проверить у «Нового» документы. Используя неожиданно представившуюся возможность удалить сотрудников, «Дударевич» приказал остаться старшему, а всем остальным уйти. Проверять документы вместе с «Дударевичем» остался редактор газеты Козловский, которому агент сообщил, что у задержанного документы в порядке и его можно отпустить и попросил самого Козловского предъявить документы. Последний ответил, что его документы находятся здесь же в редакции, а он является ответственным редактором «Белорусской газеты» Козловским. Воспользовавшись отсутствием посторонних в коридоре, «Дударевич» одним выстрелом в голову убил Козловского, после чего в здании редакции началась паника, воспользовавшись которой агенты выскочили на улицу и разбежались в разные стороны. «Дударевич» благополучно прибыл на базу опергруппы, «Новый» был задержан в городе и доставлен в гестапо[1001]. Отдельные авторы утверждают, что его дальнейшая судьба осталась неизвестна[1002]. Вместе с тем в информационном письме на имя руководства Института истории партии при ЦК КПБ подписанном заместителем председателя Комитета государственной безопасности БССР № 10/1321 от 24 апреля 1980 г. указывается, что задержанный немцами агент был сожжен в г. Минске. Эти сведения основаны на архивных материалах разведывательно-диверсионной группы «Мстители», хранящихся в Комитете государственной безопасности Республики Беларусь, что позволяет считать их достоверными[1003].
Уничтожение коллаборациониста вызвало широкий резонанс в городе, так как было проведено практически на глазах сотрудников редакции. При этом операция была проведена с особой дерзостью и потребовала от ее участников умения мгновенно реагировать на складывающиеся обстоятельства и использовать их в свою пользу.
В результате длительной и кропотливой работы чекистам удалось подготовить и осуществить еще несколько операций по ликвидации ряда высших чинов оккупационной администрации и наиболее активных коллаборационистов[1004].
Операции по их уничтожению нуждались в тщательной подготовке. При их планировании необходимо было учитывать всевозможные варианты развития событий, обладать максимально подробной разведывательной информацией об образа жизни объекта, его охраны, маршрутов передвижения и др.
Так, 18 августа 1943 г. командир спецгруппы «Четвертые» А. В. Метелкин лично пробрался в г. Минск с целью изучения возможностей ликвидации бургомистра г. Минска В. Ивановского. Осенью 1943 г. был соответствующим образом подготовлен, проинструктирован и направлен в тыл противника агент «Минский», перед которым стояла задача похищения коллаборациониста и доставки его на базу одной из чекистских спецгрупп[1005].
С конца июня 1943 г. по декабрь 1943 г. В. Ивановский также входил в состав «Белорусской рады доверия» при генеральном комиссаре Генерального округа «Белорутения». Однако чекисты обладали и другой информацией. В спецсообщениях Л. Ф. Цанавы высшему руководству и в ЦК КП(б)Б указывалось, что внутри коллаборационистских кругов существует глубоко законспирированная «Организация белорусских националистов», пытавшаяся наладить контакты с Армией Крайовой, а через нее – с англичанами. Гитлеровский режим рассматривался членами данного подполья как инструмент для достижения своих целей[1006].
Осуществить операцию по ликвидации В. Ивановского удалось спецгруппе «Мстители». Ее проведение было поручено агентам «Орловский» и «Вилейский», также к ней были привлечены агент «Костя», пользовавшийся доверием Ивановского, и его жена, являвшаяся связной спецгруппы. Супруги, находясь в близких взаимоотношениях с бургомистром, осуществляли наружное наблюдение за ним. Также как и Козловского, Ивановского первоначально планировалось захватить и доставить на базу опергруппы, его уничтожение предполагалось только в случае невозможности захвата. 1 декабря 1943 г. «Орловский» и «Вилейский» прибыли в Минск и в течение пяти дней вели тщательное наблюдение за Ивановским, а также изучали обстановку в городе. Днем 6 декабря 1943 г. «Костя» через свою жену сообщил им, что Ивановский находится в городской управе. Агенты, ожидая появления бургомистра, укрылись в развалинах домов напротив городской управы на углу улиц Комсомольской и К. Маркса. «Костя» и его жена вели наблюдение за окнами кабинета бургомистра. Когда свет погас и Ивановский вместе с курьером направились к пролетке, стоявшей во внутреннем дворе управы, связная через своего мужа дала сигнал агентам, находившимся в засаде. После того, как пролетка выехала со двора управы, «Орловский» и «Вилейский» направились за ней, ожидая, когда Ивановский останется один. На углу улиц Комсомольской и Немиги курьер сошел с пролетки, а Ивановский поехал дальше. В районе пересечения Немиги с улицей Островского «Вилейский» вскочил в пролетку и предложил Ивановскому следовать за ним, однако бургомистр начал кричать и выхватил пистолет. Понимая, что захватить живым коллаборациониста не удастся, «Вилейский» выхватил у него оружие и стащил с пролетки на мостовую. После того, как подбежал «Орловский», агенты тремя выстрелами в упор убили бургомистра и, воспользовавшись темнотой, благополучно выбрались из города и прибыли на базу спецгруппы «Мстители»[1007].
Проведение этой операции весьма осложнялось ужесточившимися условиями полицейского режима после убийства В. Кубе, а также тем, что после ликвидации В. Козловского, В. Ивановский, опасаясь за свою жизнь, «насторожился и прекратил общение даже с близкими ему людьми»[1008]. Кроме того, вечернее время ее проведения прямо в центре города значительно увеличивало риск задержания исполнителей патрулем. Однако осуществленная на высоком качественном уровне подготовка и четкое взаимодействие между участниками позволили реализовать ее весьма успешно[1009].
Пристальное внимание органов государственной безопасности вызывали и другие активные коллаборационисты. В частности, Р. Островский, с начала Великой Отечественной войны занимавший различные должности в оккупационной администрации, а после провозглашения 21 декабря 1943 г. Белоруской центральной рады назначенный ее президентом. Велась работа и по его заместителям Н. Шкилёнку и Ю. Соболевскому, возглавлявшему одновременно Белорусскую краевую оборону, главе Союза белорусской молодежи М. Ганько и др.[1010]
Агенты оперативных групп НКГБ БССР, действующих в тылу противника, активно внедрялись в Белорусскую центральную раду, другие националистические организации, созданные оккупантами, не только с разведывательными целями, но и с заданиями по их разложению, а также для ликвидации руководства[1011].
Так, спецгруппой «Четвертые» агентам «Ястреб» и «Коршун» в январе 1944 г. было дано задание «через знакомую женщину, которая пекла кондитерские изделия для Островского, организовать его отравление». Однако, когда к операции все было готово, часть агентов-исполнителей были арестованы, и реализовать план не удалось. Та же участь постигла резидента «Ракета», готовившую ликвидацию Ю. Соболевского и Н. Шкиленка. Резиденту «Чайковский» была поставлена задача уничтожения Р. Островского и М. Ганько. Агент «Воронцов» собрал сведения о прислуге Островского, которую планировалось использовать для ликвидации последнего. Той же спецгруппой в мае 1944 г. в г. Минске была создана группа из 3 человек с заданием «совершения теракта над Островским и другими членами Рады». Связь с чекистской спецгруппой осуществлялась через агента «Зоя», которая передавала в город
