меня подкинула, возле дверей приюта оставила. – Он нехорошо хмыкнул. – Причем было это зимой и ночью. Практически подыхать оставила… А я выжил, назло всем. Хотя из приемной семьи потом сам сбежал. Тогда и в колонию первый раз попал за воровство… А про отца и вовсе ничего не известно. Может и не было его никогда…
Настя замерла от его откровений, боясь лишний раз пошевелиться. Даже, казалось, о своих бедах забыла. Высвободив ладонь из его рук, положила ее ему на голову.
- Почему ты раньше мне ничего не рассказывал? – спросила тихо, но он расслышал.
- Не знаю, - пожал плечами. – Думал, если я тебе не нужен, то моя история и подавно. Кто я для тебя всегда был, как там говорят, кошелек на ножках. Только лишь бы брату помог, а сам я так, приложение. – Столько горечи было в его словах.
Тимур снова посмотрел на нее и его взгляд был более чем просительный, почти умоляющий. Раньше она даже представить не могла у него подобного взгляда. Он всегда казался слишком суровым для этого. А потом произнес шепотом то, отчего у нее сердце и вовсе чуть не остановилось.
- Не надо так с ним. Пожалуйста. Пусть хотя бы у него все будет хорошо. А ты поступай, как хочешь. Я сделаю все так, как ты скажешь. Могу сам воспитывать или совсем к нему не подойду, если ты не разрешишь. Только пусть живет… – Он и не догадывался, что нашел самые верные слова в данной ситуации, и они достигли цели.
Настя и не заметила, как по щекам потекли крупные слезы. Все это время она бессознательно гладила его по голове, а теперь просто прижала ее к своим ногам. Так жалко его было, до невозможности. И себя жалко. Но гораздо больше ребенка, который еще не родился, а мать его уже не любила.
- Пойдем отсюда, - произнесла она твердо, проведя при этом ладонью по мокрому лицу, стирая слезы, и также твердо решила, что не будет его больше мучить. Хватит с него. Он перед ней ни в чем не виноват. А Тимур, будто не поверил даже. Подняв голову, смотрел с большим сомнением, что правильно понял ее слова. Но потом конечно до него дошло, что она это действительно произнесла. Да и разве такими вещами шутят.
Когда они вышли из больницы он посадил ее в машину и, стоя возле открытой двери, приказал водителю:
- Отвезешь Анастасию Владимировну, куда скажет. – И к ней обратился:
- Только ты уж извини, мои люди будут везде таскаться за тобой, пока с делами не разберусь.
Настя лишь кивнула на это. А он все смотрел на нее, будто на что-то надеялся, хотя было ли у него такое право. Нет, не было. Через некоторое время, не сказав больше ни слова, он все же захлопнул дверь и сделал шаг назад. Машина тут же тронулась с места.
Настя назвала адрес Артема и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыла глаза. У нее было ощущение, что она смертельно устала. Сил больше ни на что не осталось. Хотелось только одного забыться. Но так до конца и не смогла отключиться от назойливых мыслей. Перед глазами все время стоял взгляд Тимура, который был у него там, в палате, и его откровения. Проникающие в душу, оголенные до невозможности и режущие по-живому. Разве такое можно забыть… И снова, помимо воли по щекам потекли слезы. А уже через десять минут, Настя обратилась к водителю:
- Разворачивайся. Домой поехали… – И опять глаза закрыла. Только на этот раз будто выдохнула. От того, что решение приняла, уже второе за сегодняшнее утро. Но как же нелегко эти решения дались ей. Да что говорить, от них душу рвало на части, потому как никакой уверенности в правильности своих действий не было. Более того, казалось, вот теперь она точно с ума сошла…
Дом встретил ее тишиной, словно и не было здесь никого. Но охранник заверил, что Тимур дома. Она посмотрела в гостиной, спальне, однако обнаружила мужа только в кабинете. Он сидел за столом, в темноте, с задернутыми шторами. Перед ним стоял стакан с виски, но у Тимура было такое лицо, что было ясно, вряд ли понимал, где находится и что пьет.
Настя остановилась в дверях и, устало прислонившись к косяку, наблюдала за ним, словно впервые видела. А может так на самом деле и было. Разве раньше он как человек интересовал ее? Нет. Тут Тимур абсолютно прав был. Даже мысли никогда не возникало разглядеть его по-настоящему или маломальски понять… Такой большой, сильный. Всегда готовый прийти на помощь. Пусть и в своей грубоватой манере. И даже проявленная им сегодня слабость в больнице, его совсем не портила. А еще симпатичный… Почему она раньше всего этого не замечала, будто в упор его не видела…
Тимур, полностью погруженный в свои мысли, даже не сразу заметил ее. Только когда стал подносить стакан ко рту, вдруг обратил на Настю внимание и тут же с грохотом поставил стакан на место. И взгляд был такой, словно приведение увидел. Ей даже смешно стало от его растерянности. Никогда у него на лице ничего подобного не видела. А, когда все-таки осознал, что у него не галлюцинации, с выдохом откинулся на спинку кресла, не спуская при этом глаз с Насти. Словно отвернись он ненадолго или закрой глаза, и она исчезнет. Так они и смотрели друг на друга, и похоже оба не решались поверить в реальность происходящего.
А потом он все же резко поднялся, и, подойдя к ней, словно медведь сгреб в охапку и в волосах лицом зарылся. Но почти тут же поднял голову и снова на Настю пристально посмотрел. И она увидела прежнего Саитова. Решительного, напористого, с этим своим чуть насмешливым взглядом. Он будто решил проверить, не испугается ли она. Но Настя не испугалась и даже попытки не предприняла отодвинуться. Напротив, хотелось сказать, чтобы не отпускал и всяческие ненужные сомнения прочь от нее отгонял. На что, он, без сомнения был готов.
- Поверь, ты не пожалеешь. Скорее подохну, чем тебя обижу, - произнес Тимур очень уверенно. И именно этой уверенности ей сейчас не хватало. И, наклонившись, поцеловал. Как только он один мог это делать, напористо, бескомпромиссно, полностью выпивая дыхание. И пусть сомнений у нее много осталось, да и как в этой ситуации без них обойтись,
