— То есть участвовал ли в его программах? В… погромах? Сначала против квадлинов, потом против Зверей? — уточнила Третья. — Вы, кажется, удивлены, что мы в курсе событий. Вы думали, мы совсем изолированы от остальной страны?
— Наш край далек, это правда, — сказала Вторая. — Но земля слухами полнится. Иной раз к нам наведываются путники, мы их кормим и расспрашиваем. Мы знаем, что жизнь в Озе не сахар.
— Гудвин — тиран, — сказала Четвертая.
— Наш дом — наша крепость, — в один голос с ней сказала Пятая. — Хорошо, что мы от всего этого в стороне. Хотя бы здесь можно оставаться человеком.
Обе сестры улыбнулись.
— Да, но как, по-вашему, Фьеро относился к Гудвину? — настойчивее спросила Эльфаба.
— Он нам не докладывал, — отрезала Вторая. — Пресвятая Лурлина, он же был князь, я уж не говорю мужчина, а мы — молоденькие, сидящие у него на шее свояченицы. Неужели вы всерьез полагаете, тетушка, что он бы стал поверять нам свои тайны? Может, они с Гудвином были закадычными друзьями, откуда нам знать? Фьеро регулярно бывал во дворце — как без этого? Он представлял пусть маленький, но народ. Что он там во дворце делал, нам неведомо. Однако мы не считаем, что Фьеро пал жертвой ревнивого мужа, что бы там Сарима ни говорила. Мы думаем, его вовлекли в политическую борьбу или, может, он кого-нибудь предал. Он был красавец, — вздохнула Вторая. — Мы никогда этого не отрицали. Но еще он всегда был слишком замкнут и увлечен делом. Вряд ли он завел с кем-нибудь роман.
Едва заметным жестом — приосанившись и расправив плечи, — Вторая показала, на чем основано ее мнение. Как Фьеро мог поддаться на чары какой-то там Глинды, когда он устоял перед сестрами своей жены?
— Но, — тихо спросила Эльфаба, — неужели вы и вправду думаете, что он вмешался в политическую игру? Что он кого-то предал?
— А иначе почему тело до сих пор не нашли? — спросила в ответ Вторая. — Если его убили из ревности, то какой был резон скрывать труп? Может, он и не умер на самом деле? Может, его схватили и пытали? Нет, наш опыт подсказывает, что здесь пахнет не любовным, а политическим вероломством. Но вы так побледнели. Шестая, скорее воды!
— Нет-нет, не надо, — натужно сказала Эльфаба. — Все дело в том, что… Никогда не разберешь… Хотите я расскажу вам то немногое, что мне известно? А вы, может, потом передадите это Сариме? — Она заторопилась. — Я увидела Фьеро…
Но вдруг нежданно-негаданно в сестрах проснулась семейная солидарность.
— Дорогая тетушка гостья, — важно сказала Вторая. — Сестра строго-настрого наказала нам следить, чтобы вы не расстраивали себя рассказами о Фьеро и о трагических обстоятельствах его гибели. — Вторая говорила с очевидным трудом, ей явно не терпелось услышать историю Эльфабы; животы у сестер буквально урчали от голода, но долг — или страх — перед Саримой взяли верх. — Нет, — повторила Вторая. — Боюсь, нам непозволительно проявлять излишний интерес. Мы не станем слушать и передавать княгине ваши слова.
Пришлось Эльфабе смириться.
— Ладно, ладно, — повторяла она, понурившись. — В другой раз. Когда вы все будете готовы. Понимаете, ей это необходимо, это избавит ее от столького горя…
— Прощайте, до следующей встречи, — хором сказали сестры и выпроводили Эльфабу за дверь, исполнив свой долг по отношению к старшей сестре, чтоб ей пусто было.
5
Лед коростой выступил на крышах, зарылся под черепицы, и теперь со всех потолков в замке капала вода. Эльфаба стала носить островерхую шляпу, чтобы уберечься от случайных сосулек. От сырости у ворон на клювах и лапах образовался какой-то грибок. Сестры закончили читать роман, дружно вздохнули — вот ведь жизнь! — и принялись читать его сначала, как делали вот уже восемь лет. Снизу, из долины, дул сильный ветер, и временами казалось, будто снег не падает, а поднимается. Это приводило детей в восторг.
Одним таким хмурым днем Сарима завернулась в шерстяные кофты и, чтобы развеять скуку, пошла бродить по пустым пыльным комнатам. В одной из них она нашла узкую лестницу, ведущую наверх — видимо, в какой-то чулан на чердаке — Сарима плохо представляла себе пространственное устройство замка. Она поднялась и сквозь грубую решетку увидела знакомую фигуру, которая согнулась над огромной книгой, раскрытой на плотницком столе. Эльфабу.
Сарима кашлянула, чтобы не испугать ее. Эльфаба обернулась, удивленная, но не слишком.
— Вот и вас что-то сюда привлекло, — сказала она. — Странно, правда?
— А, это книги. Я совсем про них забыла. — Сарима плохо читала, и книги всегда вызывали у нее чувство неполноценности. — Я даже не знаю, о чем они. Столько всяких слов… И не лень кому-то было их писать.
— Вот это — древняя география, — сказала Эльфаба. — А тут — сборник договоров между арджиканскими родами — наверняка найдутся вожди, которые многое бы отдали, чтоб их заполучить. Если они, конечно, не устарели. Вот несколько учебников из Шиза, я тоже по ним училась. По этой «Биологии», например.
— А вон та огромная, с багряными листами, исписанными серебряными чернилами? Дорогая, должно быть…
— Эта? Я нашла ее на самом дне шкафа. По-моему, это «Гримуатика».
Эльфаба провела рукой вдоль страницы — зеленая волна по пурпурному пергаменту.
— Красивое слово для красивой книги. Но что оно значит?
— Насколько я понимаю, — сказала Эльфаба, — это что-то вроде энциклопедии обо всем: о магии и мире духов, о видимом и невидимом, о прошлом и будущем. Ее почти невозможно читать: я выхватываю по одной строчке то тут, то там. Смотрите: она не дается глазу.
Эльфаба показала на абзац рукописного текста. Сарима пригляделась и ахнула. Буквы, словно живые, поплыли, меняя форму. Страница будто хотела что-то показать, но потом передумала, и буквы сползлись в одну серебристую кучу, точно в муравейник.
Эльфаба перевернула страницу.
— Вот этот раздел — бестиарий, свод знаний обо всех живых существах.
На странице были аккуратные рисунки Кого-то, фигурой и крыльями отдаленно напоминающего ангела. Вокруг располагались подробные примечания, повествующие убористым почерком об аэродинамических аспектах святости. Рисунки показывали, как движутся крылья у ангела, улыбающегося похотливой улыбкой.
— Тут еще приведен какой-то рецепт, — сказала Эльфаба и прочитала: — «О черных яблоках, возбуждающих жадность смертельную».
— Ах да, теперь вспомнила! Я ведь сама положила эту книгу в шкаф, — сказала Сарима. — И как только я могла забыть? Хотя книги — они такие, о них так быстро забываешь, правда же?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
