Через полтора года службы Спаде получил права старшего инструктора - как было известно Власову, в специфической внутренней иерархии подразделения это значило очень многое. Через три года он получил права руководителя группы и тогда же вступил в партию. В числе прочего упоминалась двадцатипроцентная надбавка к жалованью за успешную сдачу экзамена по иностранному языку: Спаде изучал китайский. Это было, впрочем, понятно: в тот момент "D" предполагалось использовать против китайского коммунистического режима. Впрочем, Спаде вообще легко давались языки... Всё предвещало быструю успешную карьеру.
Кончилось всё скандалом. Матиас был уличён в непристойном приставании к новобранцу. Было проведено внутреннее расследование, результаты которого в документах отсутствовали - похоже, Управление не сочло нужным делиться с русскими своими проблемами. Спаде же запятнал себя не только мужеложеством, но и предательством: дезертировал и скрылся.
В России он объявился в начале восьмидесятых, с изменённой внешностью и очень хорошими документами на имя некоего Ива Крипке, фольксдойча. Некоторое время на пару с каким-то азиатом (об этом человеке было известно крайне мало, даже его национальность вызывала сомнения - однако, никто не сомневался в том, что со Спаде его связывали не только деловые отношения) он руководил частным охранным предприятием "Золотая Звезда". По данным ДГБ, основными клиентами Спаде были китайцы, быстро богатеющие на сомнительных делах, прежде всего наркоторговле. Довольно быстро разобравшись, что к чему, "Ив" сначала становится личным охранником одного из крупных московских дуфанов, а потом - видимо, устранив хозяина - берёт дело в свои руки.
После чистки, устроенной ДГБ, Спаде на некоторое время залегает на дно. Потом, когда поднялась "кавказская" нарковолна, он снова всплывает на поверхность. На какое-то время ему удалось подмять под себя всю торговлю опиатами в московском метро. Потом дела пошли хуже. Другие дуфаны объединились против Матиаса и отказались от сотрудничества с его фанду. Кстати, одной из причин - хотя далеко не единственной и уж точно не главной - такого единодушия стала гомосексуальность Спаде, к тому моменту переставшая быть секретом: наркоторговцы решили, что им "западло Мюраться", ведя дела с педерастом... В результате некогда могущественная группировка оказалась в изоляции, а успешные операции отдела по борьбе с наркотиками поставили банду на грань распада. Тем не менее, шансы на поимку самого Спаде оценивались как низкие: слишком уж хороша была его профессиональная подготовка.
Власов попытался найти какие-нибудь упоминания о штрике. Их в документе не было совсем. Спаде специализировался на кокаине, опиатах и прочих традиционных отравах. Однако, это ещё ни о чём не говорило. А вот то обстоятельство, что с московскими дуфанами у Матиаса отношения были кислыми, отчасти объясняло его возможную осведомлённость в бургских делах...
В этот момент заскрежетал ключ в замке. Это был Никонов - с папкой в руках, всем своим видом излучающий деловитость и озабоченность.
Фридрих сразу же поднялся, освобождая место. Майор улыбнулся шире и кивнул.
- Ну что? - поинтересовался он. - Всё нашлось?
- В общем, да... кое-что интересное. Что ж, благодарю вас. Вы мне очень помогли.
- Не стоит благодарности... Давайте я отмечу вам пропуск, - Никонов взял бумажку, сверился с часами и поставил нужные закорючки. - Ну вот, теперь вы свободны. Будут сложности и вообще - звоните мне прямо на трубку. Запишите номер.
Под его диктовку Фридрих внес номер в память своего "Сименса", поблагодарил и попрощался. От внимания Власова, разумеется, не укрылось предложение звонить на целленхёрер, а не на служебный телефон.
Едва Власов вышел в коридор, как его собственный целленхёрер затрясся в кармане. Фридрих бросил взгляд в оба конца коридора - тот был пуст - и, продолжая шагать в сторону лестницы, приложил трубку к уху.
- Власов! - взвизгнул динамик возмущенным голосом фрау Галле. - Где вы пропадаете? Я названиваю вам уже полчаса!
"Значит, кабинеты здесь экранированы", - понял Фридрих. - "Весьма разумно."
- Я, кажется, уже информировал вас, что у меня хватает собственных дел, - он добавил в голос металла. - Если вас никто не убивает прямо сейчас, подождите еще пару минут. Я сяду в машину, и мы спокойно поговорим, - не дожидаясь ответа, он дал отбой, ибо знал, что в случае реальной опасности голос журналистки звучал бы совсем иначе.
Фрау Галле честно прождала минуту пятьдесят секунд. Фридриху хватило этого времени, чтобы выйти на площадь.
- Меня тут рвут на части, - деловито сообщила трубка. - По поводу обещанного интервью... собственно, это даже пресс-конференция. А я все не говорю ни да, ни нет, и выгляжу совершенной дурой. Еще, чего доброго, решат, что меня снова накачали наркотиком! Так что мне делать?
Фридрих подошел к своему "BMW". Противоугонная система радостно пискнула, приветствуя хозяина.
Что ж, очевидно, западные корреспонденты не отстанут. Ну и пусть, собственно. Теперь, когда госпожа либералка у него в руках, подобное мероприятие пойдет только на пользу.
- Фридрих, ну что вы молчите?
Он устроился в кресле и пристегнулся.
- Да, - сказал он наконец. - Можете встретиться с ними и ответить на их вопросы. Только никаких фантазий про козни кровавого режима. Вы стали жертвой провокации, вам подбросили наркотик, кто - вы не знаете и не догадываетесь. У вас нет оснований утверждать, что к этому причастны власти, наши или российские. Вы верны своим идеалам, но, как честный журналист, не хотите ни на кого возводить напраслину, не располагая проверенными фактами. У вас нет обиды на тех, кто арестовал вас, поскольку они действовали в рамках закона; вы понимаете, что американские полицейские на их месте поступили бы так же. В тюрьме вас сразу же поместили в больницу и оказали всю необходимую медицинскую помощь. Вас не пытали, не унижали, не пытались вербовать, не предлагали свободу в обмен на отречение от убеждений. В итоге полиция во всем разобралась, и вас отпустили; вы благодарны тем, кто обеспечил вам столь быстрое освобождение. В настоящее время вы вольны оставаться в России или покинуть ее в любой момент; вы собираетесь остаться еще на несколько дней, чтобы все-таки выполнить редакционное задание. Если будут спрашивать обо мне - я ваш случайный попутчик, представитель концерна "Мессершмит", который был столь любезен, что пришел на помощь соотечественнице в трудную минуту. Вот, собственно, и все.
- Если я скажу им это, они решат, что эти ответы мне написали в ДГБ.
- А разве все перечисленное - не правда? Ну, за исключением некоторых опущенных нюансов, которые им знать вовсе не обязательно - про книгу, например.
- Ну... я не знаю... может быть. Но от меня ждут не этого!
- И что? Это повод писать и говорить ложь? Будьте же, наконец, профессионалом. Излагайте факты, а не домыслы.
Она промолчала, но Фридрих догадывался, о чем она подумала. О том, что профессионализм журналиста, особенно оппозиционного, как раз и состоит в умении выдать домыслы за факты.
- В общем, - сказал он вслух, - вы прекрасно понимаете, что ваш визит на улицу Бисмарка не остался незамеченным. Но, раз вы все еще на свободе, значит, соответствующие организации выжидают, как вы будете себя вести. Если вы не обманете их ожиданий, они, возможно, не будут усердствовать в расследовании.
- Это факт или домысел? - она попыталась шутить, но голос прозвучал нервно.
- Это добрый совет.
- Ладно, - медленно сказала Франциска. - Я все сделаю, как вы сказали.
В трубке зазвучали гудки, и Власов, наконец, получил возможность спокойно обдумать последние события.
Поведение Никонова оказалось большим сюрпризом... но вот был ли этот сюрприз приятным - еще вопрос. Доверять любезному майору было бы опрометчиво, тип явно скользкий и верткий. Как он ловко почувствовал, что стратегия "мы, русские" не даст ожидаемого результата и перевел ее в "мы, коллеги"... И по собственной инициативе оказал немало услуг, практически ничего не получив взамен. В общем, всячески старался понравиться и быть полезным... Нет, на вербовку это не похоже. Это похоже на прямо противоположную ситуацию - Никонов предлагал себя в качестве агента! Зачем ему это понадобилось? Неужели только из-за обиды на генерала, который, похоже, не слишком способствует его служебному росту? Никонов все еще майор - правда, звания в ДГБ считаются выше аналогичных армейских, но все равно... Нет, вряд ли он плавает столь мелко. Тут другое. Допустим, он знает или догадывается о неких планах, направленных против руководства ДГБ. Или, по крайней мере, главенствующей фракции в этом руководстве... к которой примыкает и его начальник. Никонов спешит переметнуться на сторону победителей и через Власова демонстрирует свою лояльность Управлению, а значит, и Райху в целом.
