Увидев его, Алиса просияла. Она повернулась к отцу, победоносно сверкнув глазами:
– Видишь?
Стразерн взглянул на нее из-под насупленных бровей и вышел вперед поприветствовать гостя:
– Добрый день, сэр Филипп.
Филипп поклонился. Он был одет в простой, хорошо сшитый дублет темно-синего цвета и черные кюлоты без излишних украшений, вопреки привычкам роялистов.
– Добрый день, лорд Стразерн. Могу я с вами поговорить наедине?
Стразерн кивнул. Пруденс проскользнула мимо двух джентльменов, довольная, что ее избавили от дальнейшего неприятного допроса. Абигейл вышла за ней. Проходя мимо Филиппа, она бросила на него любопытный взгляд, но ограничилась вежливым приветствием.
Алиса также направилась к выходу, но Эдвард остановил ее:
– Надеюсь, что ты являешься причиной сегодняшнего прихода сэра Филиппа. Пожалуйста, останься с нами, дочь.
Алиса улыбнулась, глядя Филиппу в глаза. Он взял ее руку и элегантно приложился губами.
– Вы правы, милорд. Я пришел просить руки вашей дочери.
Стразерн издал неподдающийся описанию звук, когда увидел свою дочь рядом с Филиппом Гамильтоном. Без сомнения, Алиса влюблена в него, и хотя лорд Стразерн считал претендента честным и порядочным человеком, он не мог забыть, что Филипп Гамильтон во время войны сражался на стороне парламента и отдавал свои симпатии Оливеру Кромвелю. Лорд Стразерн не мог поверить, что его любимая дочь отдаст руку круглоголовому, но доказательство было перед глазами. Теперь ему оставалось только убедиться, что человек, избранный ею, будет относиться к ней должным образом, начиная с этого момента и на всю оставшуюся жизнь.
– Я полагаю, сэр, вы готовы передать часть своего имения во владении моей дочери после свадьбы?
Филипп с изумлением взглянул на Стразерна. Алиса поспешно сказала:
– Папа, я буду совладелицей… участвовать в этом? Я имею в виду, в конце концов…
– Женщина должна знать свои права, – невозмутимо сказал лорд Стразерн. – Садитесь, пожалуйста, сэр Филипп, и ты, Алиса. Я думаю, это будет долгое обсуждение.
Алиса молча села. Филипп предусмотрительно выбрал место подальше от Алисы, напротив лорда Стразерна, чтобы смотреть своему будущему тестю прямо в глаза, пока они будут договариваться.
Сделка велась целый час. За это время двое мужчин обговорили приданое Алисы, ее вдовью часть, затраты на детей и другие финансовые вопросы. Алиса слушала, изумлялась некоторым подробностям, но хорошо сознавала, что отец действовал в ее интересах. Филипп был настолько щедр, что даровал ей, сколько позволяло его имение. И это говорило о его истинном чувстве к ней.
Довольный результатами брачной сделки, лорд Стразерн заключил:
– Остается решить только один вопрос.
Филипп напрягся:
– Если вы имеете в виду ночь, которую мы с Алисой провели в гостинице?
Стразерн удивленно поднял брови:
– Честно говоря, я это не имел в виду… Хотя чувствую, вы были не слишком рассудительны.
– Если бы мы с Алисой попытались выйти из гостиницы, она так же попала бы в заложницы, как и Пруденс, – при этих словах глаза Филиппа вспыхнули, но он говорил ровным голосом. – Я взял ее туда не для того, чтобы причинить ей какой-нибудь вред.
– Если бы я считал, что это не так, сэр Филипп, я не разрешил бы вам жениться на моей дочери.
Успокоенный Филипп сменил тему:
– Еще один вопрос не дает мне покоя – моя связь с лордом протектором.
– Вы правы, сэр, – Стразерн нахмурился. – Боюсь, что ваши действия не внушат лондонскому руководству любовь к вам.
Филипп криво усмехнулся:
– Не сомневаюсь, лорд Стразерн. Осборн вернулся в Лондон и приложил все силы, чтобы очернить мое имя. Однако там есть у меня друзья более влиятельные, чем он, особенно после такого компрометирующего факта… с Томасом Лайтоном. Мне написали из Лондона и похвалили мою моральную стойкость – отказ участвовать в этой сомнительной операции с похищением… Я поставил их в известность, что не собираюсь возвращаться в армию, а буду спокойно жить в Эйнсли, поэтому никто не намерен меня наказывать. Вам не стоит беспокоиться, что, отдавая мне руку Алисы, вы подвергаете ее какой бы то ни было опасности.
Стразерн бросил на него тяжелый взгляд из-под насупленных бровей:
– На сегодняшний день меня устраивает такое положение, но что будет, когда вернется король? – увидев, как Филипп удивился, он мягко добавил: – Он вернется, сэр, и мы оба знаем это. Республика умирает под собственной тяжестью. Или возникнет новая республика фанатиков, или мы вернемся к старому укладу, но только с новым, молодым королем. Что бы вы предпочли?
Филипп не сводил глаз с лорда Стразерна.
– Вы ставите меня в неловкое положение. Если я скажу, что с радостью приму нового короля Чарльза, поверите ли мне?
– Да, – просто сказал Стразерн, – если дадите мне честное слово, что это ваше истинное убеждение.
– Даю вам честное слово, что это именно так, – твердо сказал Филипп. – Я пошел служить в армию парламента, полный идеалистических устремлений бороться против монарха, которого не волновали нужды простого народа Англии и права граждан. Закончилась война, и наше новое правительство стало со временем таким же деспотичным, как и старое. Я многим обязан лорду протектору, и давно отдал ему свою преданность. Но поистине я предан только Англии. Ричард Кромвель не тот человек, каким был его отец, и день ото дня доказывает, что не способен руководить этой нацией. Если суждено Англии иметь у власти наследника, то пусть в его жилах течет королевская кровь.
Пронзая Филиппа взглядом до глубины души, лорд Стразерн сказал:
– Хорошо сказано, Гамильтон. Я рад, что вы будете подходящим мужем моей дочери, – он улыбнулся, почти очаровательно, и встал. – Теперь вам надо сделать одно – убедить Алису принять ваше предложение. Оставляю вас наедине – решайте сами!
Когда за ним тихо закрылась дверь, Алиса взглянула на Филиппа и робко улыбнулась:
– Папа сказал, что брак, состоявшийся по какой-либо необходимости, будет вечным раскаяньем. Я должна спросить вас сейчас, Филипп, вы просите моей руки, потому что чувствуете себя обязанным это сделать или потому что вы хотите обручиться со мной? Умоляю вас, ответьте мне так же честно, как вы ответили моему отцу о ваших политических взглядах.
Филипп сел поближе к ней. Он взял ее руки, и держал их в своих, поглаживая ее гладкую кожу.
– Раньше я клялся себе, что никогда не женюсь на роялистке. Они появлялись при дворе, ухоженные и воспитанные, но полные злобы и яда. Их внешний облик – неестественный, мужчина не мог поверить в него. Я думал, что честная открытая женщина пуританского воспитания соответствует моему вкусу. Умная и серьезная леди не даст повода беспокоиться о том, с кем она и что делает, – он улыбнулся, – со временем я понял, что пуританка может быть такой же лживой, как и роялистка. Надо искать личность и определять, из чего она сделана, прежде чем добиваться ее руки.
