Катенька наша стала взрослой и разумной – учится хорошо, правда, здесь это удовольствие стоит немалых денег, но зато и о качестве образования не приходится говорить. Идеально. На летние каникулы она обычно просится в Казань – обе родные бабушки свою «иностраночку» до умопомрачения обожают. Да и Катеньке в России нравится, тем более что у нее там появился братик. Сыну Славы и Тани уже четыре года. Катя и нас с Артемом без конца последние три года уговаривает подарить ей сестренку. А мы все чего-то опасались. Зато этим летом, пока дочка у бабушек гостит, судя по всему, недоглядели. Приедет домой с каникул – можно будет рассказать ей про долгожданный «сюрприз». Вот она обрадуется! Зато я что-то не на шутку разволновалась. Не представляю пока, как буду рожать в чужой стране. А потом еще растить – как вспомню Катино младенчество, так становится страшно. Хотя, может, на этот раз все пройдет спокойней – судя по всему, из Артема получается заботливый отец. А это дорогого стоит.
Зато своих новых московских родственников мы с Катей так и не увидели ни разу. Они меня до сих пор не признали. Но меня это не очень расстраивает, пусть поступают как им угодно: прилетят – с радостью примем, позовут – с удовольствием поедем. А не хотят, собственно говоря, и не надо. Главное: живы все и здоровы, несмотря на давние угрозы сойти с ума. Неужели только даже с появлением родной внучки отношения своего не поменяют? Вот этого я уж точно никогда не пойму.
Сначала Артем сильно переживал по поводу семейного разлада, но постепенно смирился. Если честно, не замечаю я в нем к кровным родственникам большой любви: может неделями о них не вспоминать, а если и беспокоится, то только о том, чтобы все было «в порядке». Наверное, слишком сильно они в свое время его задавили. Утомили бесконечным влиянием, а когда оно иссякло, выяснилось, что не похож он на них – совершенно другой человек. Чувственный и ранимый. И все его прежние страхи перед ошибкой или грехом словно рукой сняло. Ведь нет же никакой порочности или преступления в настоящей любви! Мне повезло, что у меня хватило внутренних сил дождаться того момента, когда он по-настоящему передо мной раскрылся. Могла бы ведь и утонуть в той боли и тех обидах, которые он часто причинял мне по вине этих самых влияний и навязанных суждений. И так, можно сказать, еле удержалась на плаву.
В последнее время – может, это связано с беременностью – я отчего-то часто вспоминаю те дни, когда мы еще только встречались, когда я умирала от своей беспрестанно распаляемой творчеством Костровицкого любви. Когда проходила огонь и воду, когда жизнь испытывала меня на прочность. Иногда мне думается, все это происходило со мной не зря, а для того, чтобы я научилась не растрачивать, а ценить. Всегда человек привязан к тому, что тяжело ему дается, и старается это бережно хранить. И я стараюсь. Боюсь растерять. Конечно, размышляя об этом, я всегда вспоминаю Москву. Мне часто снится огромный прекрасный город, которому удалось все изменить, который за несколько лет тесной с ним связи позволил прожить не одну, а множество ярких, стремительных жизней. Была в нем и романтика, и чувственность, и боль. Был в нем и опыт, и преодоление, и сила. Я иногда даже думаю, а не бросить ли нам тихий, как заводь, город Кембридж и вернуться в Москву? Уверена, там и сейчас все движется, взрывается, бурлит. Да и интересно, сможем ли мы его все-таки покорить, этот неподдающийся город? Ведь сколько лет прошло – наверняка все изменилось. Явно же, переоценили за столько лет и общечеловеческие ценности, и роль науки. Или по-прежнему нашей Родине не нужны двое молодых ученых – «физик и лирик», – и, как и раньше, ей вольготней живется, когда ее образованные отпрыски трудятся вдали, на благо других государств? Да нет, это вряд ли. Не могла Россия до сих пор не принять того простого факта, что нужно поддержать людей научно одаренных – талантливых, работоспособных, но в силу склада своего характера чуждых коммерции. Ведь именно из духовного и информационного богатства складывается ныне будущее человечества. А кто же должен быть его создателями и хранителями, как не ученые и учителя?!
Взять хотя бы литературу. Это же основа основ в воспитании человеческих принципов, в формировании ценностей внутри каждого из нас, в рождении идей, в умении научить самому главному – любить, бороться за свою любовь и верить в лучшее. Литература совершенствует человеческие чувства.
Посмотрите хотя бы на нас с Артемом. Как можем мы не боготворить духовного отца нашего и сводника – Гийома Аполлинера! За то, что помог нам найти друг друга, подсказал ту общность, о которой мы знать не знали, за то, что заставил поверить в себя, в нетленность страстей и высоких чувств. В силу любви.
Все-таки поговорю вечером с Артемом – может, и он загорится идеей вернуться на родину. Может, и он уже скучает по друзьям, по родным, по самому невероятному в мире городу. Москве.
Примечания
1
Les miserables – отверженные (франц.)
2
ВАК – высшая аттестационная комиссия
3
What do you say? – Что вы сказали? (англ.)
4
Take this away! – Уберите это отсюда! (англ.)
5
O'key. Don't worry – Да-да! Не беспокойтесь (англ.)
6
Look! It's wonderful! – «Смотри! Как это прекрасно!» (англ.)
7
macabre – Жуткое, мрачное (англ.)
8
Yana, why are you so sad? – Яна, почему ты такая грустная? (англ.)
9
PostDoc – Должность, позволяющая молодому ученому участвовать в разработке научных проектов по заданию научного руководителя или собственной инициативе.
10
Circulum vitae – жизненный цикл (лат.). По сути, резюме.
11
Native speakers – носители языка (англ.)
12
Faculty of Classics – факультет классической литературы (англ.)
13
Green dragon – «Зеленый кузнечик» (англ.)
