группу. А дальше и сели за одну парту, держась друг за друга, как за спасательный круг в чужой обстановке.
Но всегда в его сердце таился страх. Сначала этот страх был о том, что юная ведьма может испугаться и станет его презирать, тем самым разрушив их и так хлипкую дружбу. Затем, когда Мирослава стала ему знакома лучше, он понял, что девчушка не из тех, кто робеет перед трудностями, она ему это уже не раз доказывала.
И вот страх перерос в искреннее переживание за то, чтобы сохранить ей жизнь. Не дать самому испортить само существование яриловки, повесив ей на шею ярмо со своим именем или, еще хуже — обречь на вечные муки, если когда-то изувечит ее.
Но как бы он ни старался, кое-что из этого все-таки произошло. В ночь декабрьского полнолуния яриловец решил, что не может пропустить первый матч подруги. Сидел на скамейках трибуны, его периодически потряхивало, когда из-за тонких туч в зимнем небе показывалась яркая луна.
Но парень знал, раньше полуночи превращение не начнется, у него будет время изолировать себя от других.
Когда Вершинин, на которого Яромир еще злился за его статейки в газете, поймал Мирославу и сам чуть не разбился, злость мигом прошла, сменившись большой благодарностью и уважением к другу. Иванна и Астра тут же сорвались проводить Никиту в медзнахарские палаты, а яриловец остался досмотреть второй период.
Подруга своим полетом вызывала у него дикий восторг от игры, но его обострявшиеся волчьи инстинкты порой не давали спокойно сидеть на месте или видеть картину в целом. Его лихорадило. Игра закончилась на пятьдесят третьей минуте, когда Мирослава закинула невидимый мяч. Эти семь минут до полуночи были его спасением.
С бешеной скоростью, с которой он, как ему казалось, никогда не бегал, мчался мимо стадионов в школу. Бежать в медзнахарские палаты было поздно, ибо знахари не успеют дать ему лекарство и закрыть в специально-оборудованной комнате. Поэтому оставалась только Заколдованная Пуща, добраться до которой было быстрее. Пробежав по коридорам школьного корпуса в самый низ, в лес уже вбегал большой черный волк, кости которого минутой ранее сломало все разом, вывернув юношу словно наизнанку.
То, что происходило дальше, парень помнил плохо.
Не умея полноценно контролировать свое сознание в волчьем теле, он полностью поддавался его желаниям и инстинктам. Яриловец точно помнил, как охотился за зайцем, бегущим в свою норку, когда унюхал знакомый аромат… барбариски? Он бесшумно побежал на запах, а когда увидел девочку с вороном на плечах, да мутное неразличимое для волчьего глаза существо, похожее на образ ходячего дерева, волк притаился в сугробе.
Но тут появился еще один запах. Запах крови, гнили, мертвечины, от чего даже у волка появился рвотный рефлекс. Он, посильнее оттолкнувшись волчьими лапами, точно знал, что существо, от которого исходила такая вонь, точно захочет полакомиться человечинкой.
Разум человека боролся и давал импульсы волку защитить юную гостью леса от кого бы то ни было. Он завыл, давая знак лешему и ворону уводить Мирославу из леса в школу.
В лесу опасно, бегите!
Зловонное существо ползло практически по пятам школьницы, наслаждаясь запахом ее молодой крови, но никак не ожидало, что с другой стороны лесной поляны на него выскочит огромный волк. Таких в этом лесу точно не водилось.
Следующее, что помнил Яромир, это как он очнулся в Избушке, лежа на столе. Да и те воспоминания, которые находились в его голове сразу после возвращения в сознание, уплывали, словно мука через сито. Сплошные образы и несвязанные друг с другом события, перемешанные со сновидениями после обратного превращения в человека.
ᛣᛉ
Астра, Иванна и Никита не раз спрашивали Мирославу, что случилось у друзей на этот раз и почему они снова избегают друг друга?
— Все нормально, — отмахивалась девочка и криво улыбалась, словно ее заставляли это делать наперекор острой зубной боли. Ну не могла она им что-то рассказать, не ее это была тайна, хоть и не до конца понимала, почему от нее отвернулся друг…
Сразу после декабрьского полнолуния и игр в «шабаш», состоявшихся в ту же ночь, вся школа стала готовиться к наступающему Новому году. Праздник этот отмечался согласно современному календарю вместе со всеми странами-собратьями. Колдуны и ведьмы не забывали традиционных народных славянских праздников, но и не сопротивлялись изменениям, которые ввел еще Петр I, перенесший в 1699 году новый год с первого сентября на первое января.
Так византийский календарь сменился григорианским с легкого указа императора. Он велел всем наряжать елки, запускать фейерверки, на улицах жечь костры из дров, хвороста и смолы, которые не должны были гаснуть до конца праздничной недели, заканчивающейся 6 января крестным ходом.
Что ж, в Российской империи Петр I сыграл немаловажную роль для ее экономического, военного, социального, полититического, образовательного развития и других соприкасающихся отраслей, усилив мощь государства в сотни раз.
Но для Мирославы, как для юной особы двадцать первого века, он был лишь страницей из учебников истории и напоминанием, что его пра-пра-пра (и до какого там колена считать?) внучка учится с ней в одной школе, но вот за реформу в праздновании Нового года она была ему благодарна больше всего.
В Ведограде витала праздничная, по-настоящему волшебная атмосфера, побуждающая с трепетом ждать каникул, подарков и гуляний. Единственным омрачающим пятном были полугодовые итоговые контрольные в последнюю неделю учебы. Надо было выучить то, что уже было пройдено на занятиях. А также учителя предупредили: будут спрашивать и то, что задавали изучать самостоятельно, а это, к сожалению учеников, было больше половины тем из учебников.
Но несмотря на то, что магические славяне приняли современный календарь праздников, они не забывали про старые традиции. Так в декабре отмечался еще и день зимнего солнцестояния, самого короткого дня в году и самой продолжительной ночи. Приближался славянский праздник Карачун, отмечался он приблизительно с двадцать первого на двадцать второе декабря, а если быть точнее, дата «плавала» из года в год в зависимости от природных показателей.
— Это не входит в нашу образовательную программу, но меня попросили провести первогодкам, скажем так, экскурс в историю, — говорил Константин Петрович Афанасьев, преподаватель по Существам славянской мифологии. Мужчина был одет в свой незаменимый черный классический костюм с портупеей на талии. Он, в отличие от других учителей, не утеплялся в меховые жилетки и валенки, будто в школе было по-прежнему тепло и сухо, как в сентябре. Казалось, что учитель вообще не чувствует холода.
Константин Петрович сложил руки в замок на груди и смотрел на
