Она стояла на выходе, она слышала весь разговор. В ей глазах он часто видел ледяное одиночество, теперь там теплилась гордость.
– Надя, ты ждала меня?
Она посмотрела куда-то в сторону и смущённо прижала к груди свой талисман, маленького, сшитого из лоскутков дельфина.
– Ты и права молодец. Не то, что я. Ты знаешь, мне стыдно перед тобой, Славик.
– Почему стыдно?
– Я никогда не могла оценить того, что ты делал для меня. Мне больно от этого.
– Надя, всё в порядке. Посмотри, меня там наградили.
Она прикоснулась к ордену на его груди. Во взгляде промелькнуло выражение, похожее на испуг. Станислав заметил, как в уголках её зелёных глаз блеснули слёзы.
– Надя, ну что ты, – сказал он и обнял её.
Она резко отстранилась.
– Надя?
– Прости меня. Я не могу. Я больна.
– Надя, я люблю тебя, хочу быть с тобой.
– Нет. Это не возможно. Я больна, больна, понимаешь? Больная я!!! Вот, возьми, – она протянула Станиславу дельфина, – Это конечно не то, что орден, но это важно. Это мой самый важный для тебя подарок. Оцени это.
Она резко повернулась и пошла прочь. В опущенных плечах и устремлённом под ноги взгляде Станислав распознал неумолимое отчаянье. Ветер касался её тёмно русых волос, бросал их ей в лицо и на плечи. Она привычно поправляла непослушные волосы. Один раз обернулась, но Станислав не смог понять, что значит этот взгляд.
Во всём виновата Флора.
Внутри неё Флора.
Будь ты проклята, Флора, безмолвно прокричал Станислав.
Дни пролетали за днями. Он окончательно поправился и вскоре вместе с остальными приступил к работам на Цитадели. С Иваном он почти не виделся, да и не было необходимости.
Когда-то Руслан обучил его работе с техникой, а перед отправкой на Ниххон ему о многом рассказали Семён и Анастасия. Теперь под его надзор были отданы все японские машины, он помогал рабочим управляться с незнакомой техникой. Он мельком слышал новости о том, как прибыли переселенцы с Ниххона и приняли участие в постройке Цитадели.
Флора продолжала своё наступление. Всё чаще и чаще отправляли отряды на усиление периметра, где тысячи людей непрерывно сдерживали натиск водорослей. Каждый надеялся, что Цитадель будет построена ещё до того, как Флора покроет всю землю. Но с каждым днём упорство Флоры не ослабевало, а напротив, становился сильнее.
И однажды произошло то, чего все опасались.
В этот день тучи скрыли солнце, и пошёл мелкий дождь. Огненные валы периметра, который уже можно было разглядеть и без бинокля, как будто потухли. Капли дождя мешали пламени. Так было и раньше, и никто ничего не заподозрил.
И Флора, словно умный хищник, который сидел тайком в засаде и ждал момента, стремительным броском прорвала периметр.
Только что, он это видел, на периметре стояли люди, метрах в десяти друг от друга, привычно и деловито поливали огнём особо шустрые ростки водорослей. Но в один миг Флора буквально вскипела. Волны зелёной материи рванулись во все стороны сквозь огонь. Многих людей она поглотила сразу. Кое-кто в ужасе видел, как на одежду попала зелень. Они начали срывать её с себя, но было поздно. Кто-то сообразительный бросился прочь и пытался освободиться от Флоры на бегу, таких было немного. Ещё меньше было тех, кого Флора не зацепила. Некоторым из них удалось отбежать на приличное расстояние и спастись.
Живая стихия за несколько минут прорвалась на сотню метров вглубь периметра, после чего опять затихла, но не надолго. Новый прорыв вглубь был такой же быстрый, как первый. Разница в том, что теперь никто не пострадал, потому, что люди оставили покинули периметр.
– Вот и всё, – прошептал Ульрик. Он вылез из-под формовочной машины.
– Починил? – спросил Станислав.
– Да, починил, но я не об этом.
Они смотрели, как в отдалении перестраивают отряды периметра. Оружия осталось мало, людей тоже. Станиславу, как и Ульрику, было очевидно: война проиграна. Им остаётся лишь два пути. Стоять насмерть и сдерживать Флору у едва возведённых стен Цитадели, пока хватит горючей смеси и людей. Или перебираться внутрь, оставить Флоре всё, что не успели перебросить в Цитадель.
Стук копыт раздался совсем рядом. Станислав обернулся, встретился взглядом с Ральфом. Взмыленный конь под ним нервно фыркал и со страхом косился в сторону огня и Флоры.
– Что встали? Пошли, пошли, мы нужны там.
– А оружия хватит? – спросил с сомнением Станислав.
Ральф вздохнул, обтёр лицо, измазанное копотью.
– Ты поведёшь машину, – он указал на Ульрика.
– Машину? – в один голос спросили оба.
– Да. Слава приделает на кузов канистры с химией, и будет поливать Флору из огнемёта. А ты сядешь у руля. Ещё и гусеницами будете давить.
– А ты сам?
Ральф усмехнулся. От невесёлого смеха Станислава бросило в озноб.
– Остальные машины уже приступили. Я буду на периметре вместе с остальными.
А прозвучало это так: «Я просто умру чуть раньше».
– Татьяна где? – спросил Станислав.
Ральф не ответил, отвернулся. Они даже не знали, что в этот день девушка была на периметре.
– А Эсса? – поинтересовался Ульрик.
– На третьем секторе. За огнемётом машины.
Надо же, хоть у кого-то есть шанс, вздохнул Станислав и принялся за работу.
Ульрик уже завёл машину.
– Всеобщая эвакуация! – прокричал Ральф, но его голос был едва слышен за рёвом двигателя, – Все, кто может держать огнемёты, к периметру, остальные в Цитадель. Живо! Это приказ Медиумов.
Многие женщины, дети и старики уже перебрались за дюралевые стены. Но среди них были и те, кто остался снаружи, сдерживать натиск Флоры. Где-то ещё суетились с повозками, спешили перенести внутрь крепости самое ценное.
О том, что будет дальше, никто не думал. Знали – бесполезно. Флора стала непредсказуемой.
Машину трясло нещадно, а под гусеницами с тихим шипением умирали водоросли. Они тянулись вверх, пытались добраться до людей, но Станислав был на самой крыше, а до Ульрика за металлической дверью кабины им было не добраться. Станислав поочерёдно менял режимы огнемёта. То выпускал во Флору брызги химии, то жёг её огнём. Они могли её немного задержать, но не могли остановить. Но этот бой им не выиграть.
Станислав запрокинул голову и посмотрел в небо, там солнце скрылось за тучами. Ещё с утра слабый проблеск светила виднелся в пелене тяжёлых туч. А теперь в небо врывались столбы тёмного дыма. Дым скрыл от людей утешительную, блёклую в тот день синеву. Казалось, всё вокруг стремится придавить к земле, отдать в лапы Флоре. Останутся лишь небо в дыму и в огне, и твердь, поглощённая хищной стихией. Станислав в задохнулся от ужаса, когда осознал эту правду. Даже здравый рассудок не надолго останется здравым. Между такими молотом и наковальней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
