Хотя… Ничуть я не меньшая стерва, чем она. Я тоже расчётливая. Мстительная. Только немного ошибшаяся в этих самых расчетах. Тут, как говорится, на каждую сучку найдётся ещё б
ольшая сучка!
— Не говорите так, миледи. Да, вы, конечно, поступили… — он прикусил язык, не смея договорить. Всё-таки она — Королева! И не подвластна обычной людской морали!
Как и суду.
— Скажем так: не совсем порядочно. За что и была наказана. С лихвой искупив…
— О, да! Таких страданий, я думаю, не приходится и на долю грешников там, в аду! — он снова сжал кулаки, и только что зубами не скрипел! А ведь он даже не видел, как её мучили! Да и не кричала она! Ну, в начале… Как же он узнал?!..
Э-э, неважно. Важно, что сейчас он — на её стороне. А то, как узнал — она вытрясет из него потом! Но нужно спешить.
— А, может, на долю грешниц как раз нечто такое, или похуже, и приходится… Как знать. — она вздохнула. Потом опустила голову ему на грудь, словно обессилев, и охватила руками его спину, — Прижмите меня к себе, капитан. Мне холодно. И тошно. И… Стыдно.
Он поспешил, спустя секунду колебания, так и сделать. То ли субординация не позволяла, то ли боялся, что она сейчас развалится… Она вздохнула — с изрядной долей самоиронии. Потёрлась о его грудь пушистыми и густыми теперь волосами. Еле слышно сказала:
— То, что вы меня пожалели, говорит о вашей наивной неиспорченности, милый лорд Айвен. И я надеюсь сейчас тоже нагло воспользоваться вашими чувствами. Потому что здесь, — она откинулась, ощущая, как его сильные руки сжимают её талию, и ткнула ему пальцем в грудь, — Вы понимаете, чуете, что произошедшее — несправедливо. И меня, пусть и согрешившую, и совершившую подлость, нужно, конечно, было наказать.
Но — не столь страшно и жестоко…
Так вот: если не хотите, чтоб меня снова пытали и замучили до очередной, или уже — окончательной, смерти, увезите меня отсюда! Да так, чтоб руки сира Вателя и его злобной мстительной сучки не дотянулись!
— Да я так и собирался сделать, миледи, сомневался только, сможет ли машина… — он снова запнулся, но быстро взял себя в руки под её пристальным взором, — Но она смогла. Хоть что-то там теперь и моргает красным. А так-то у меня всё готово: вот солдатские штаны и камзол, сапоги, портянки и рубаха… Тёплый свитер. И ещё один. Осёдланные лошади стоят там, в конюшнях. Дневальных я предупредил, что жду, пока его Величество напишет, и отправит со мной депешу в Клауд. Одевайтесь, ваше… э-э… миледи, я отвернусь!
Она не придумала ничего лучше, как рассмеяться. Правда, невесело:
— Какой вы милый, лорд Айвен! — она даже подалась вперёд, став на цыпочки, и чмокнула его в небритую три дня щёку, — Ведь вы сейчас всю меня осмотрели! И даже ощупали. Почему же стесняетесь смотреть, как я буду одеваться?
Господи, как он мило краснеет! Нет, он точно — не испорчен!
И, похоже, начинает незаметно для самого себя…
Влюбляться в неё!
А она…
Нет, ей почему-то и правда — стыдно. В первую очередь — стыдно использовать его новые чувства к ней.
Ну, стыдно там, или не стыдно — она разберётся, вот именно, позже.
А сейчас нужно просто… Бежать!
Потому что в Клауде остались те, кто ей сейчас ближе и дороже всего. И кого надо спасти в первую очередь, если она не хочет, чтоб они попали в заложники. С помощью которых её можно и принудить к молчанию, или шантажировать, или просто — заманить в ловушку!
А второй шанс ускользнуть из лап смерти ей вряд ли дадут…
Эта мерзавка, оказывается, чертовски умна!
И расчётлива.
— Что значит — вы этого второго не разглядели?! — сир Ватель буквально рвал и метал, а несчастный дневальный перед ним то краснел, то бледнел, не смея и пикнуть.
Леди Рашель, спокойно сидевшая на своём стуле во время допроса и последовавшей экзекуции, когда капрала сбила с ног увесистая оплеуха, выданная лично его Величеством, сказала:
— Криком и даже избиением ваших недоглядевших солдат тут ничего не исправить, ваше Величество. Ведь вы не догадались приказать никого из замка не выпускать?
— Я… Э-э… Нет, я не отдавал такого приказа.
— Ну, значит, нечего и спрашивать за неисполнение того, что не приказывали. Думаю, погоню снаряжать уже поздно. Но всё равно — нужно. Она наверняка захочет увезти с собой и всех детей. А такой большой отряд проследить и догнать куда проще. Вот об этом теперь и нужно. Отдать приказ. Или ваши полицейские ищейки утратили квалификацию, сир?
— Нет. Конечно, нет… миледи. — он всё ещё стесняется называть её титулом «её Величество» при посторонних, отметил расчетливый наблюдатель в мозгу леди Маргарет. Значит, ему стыдно. За то, что поддался своим эмоциям. И желанию «воздать по заслугам». И позволил так обойтись с королевой. Со старой королевой.
И пусть он её больше и не любит, но отлично осознаёт, что она — мать наследников трона! И таковой она пока остаётся для всех тех, кто сейчас находится в Клауде. И в стране. И в чём бы она не была виновата — не достойно короля пытать королеву.
Казнить — да! Но — не пытать!
— Тогда нужно поскорее сделать подобающие распоряжения. Отошлите этого несчастного дневального, и пригласите начальника ваших гвардейцев, ваше Величество.
Слушать, как слегка сбивающимся тоном его потрясённое Величество отдаёт все нужные, сформулированные ею, распоряжения статному, серьёзному и молчаливому капитану Долдеру, было неприятно. Мало, что он повторил кое-что дважды, так ещё и запинался, словно школьник, не выучивший урока… Он сейчас, конечно и смущён, и раздосадован… Но не настолько же, чтоб не держать себя в руках! Нет, не тот это кандидат, который был бы и правда — достоин трона.
Ну, ничего — придёт время, и она сможет сделать ставку на своих наследников!
Управляя страной как регентша. Поскольку с его Величеством случится… Какой-нибудь несчастный случай.
Правда, до этого нужно убить проклятую живучую тварь, что ускользнула-таки неизвестно (А вернее — известно!) каким чудом из лап смерти, избавиться и от её ублюдков-отпрысков, выйти официально замуж за сира Вателя, когда выйдет срок траура, и вот именно — родить наследников.
Она думала об этом спокойно, зная, что так и будет.
И что никуда теперь его Величество от неё не денется.
Потому что совместное преступление сближает людей, свершивших его, куда сильней, чем банальная любовь…
Идею не бежать, а напротив — занять оборону в
