— Самоед ты мой!.. Эх, ладно, хорошего помаленьку, — окоротила она сама себя с великим усилием воли.
Села, открыла глаза, обозрела местность: земля, небо, простор во все стороны. Ничего, кроме жухлой жесткой травы. И они двое. Клава никогда в жизни не бывала в степи, но, кажется, это она и есть, иначе не назвать. Даже на горизонте холмов или гор не наблюдается — плоскость абсолютная.
— Ну, и где мы очутились? — высказала она главную мысль вслух.
— Я идиот. И трус, — критично покаялся Флавиан.
Клава на это утверждение красноречиво выгнула бровь, но перебивать не стала.
— Когда ты там сражалась, я не знал, что делать. И в глубине души страстно желал оказаться дома. Просто дома, у моих родителей, и чтобы не было никаких проблем.
— Ну, логично, — кивнула Клава. — Нормальная мысль для нормального человека. И где твой дом? Куда идти-то?
Флаф горько улыбнулся:
— Идти некуда. Дома нет.
— Как так? — заранее расстроилась Клава, поняв по его тону. — Всех… убили?
Он пожал плечами.
— В прошлом году я недостаточно старался, собрал мало энергии, и Пума не смогла поднять голема для Основателя. Тогда он еще был согласен на искусственное тело, м-да.
— А почему они вообще тебя завербовали? — потребовала начать с начала Клава.
— Понятия не имею, почему выбрали меня. Я просто привез братишку поступать в Школу, и Сирена вдруг вызвала меня для разговора, наобещала золотые горы, диплом и профессию. Я ведь в нашем захолустье о таком и не слыхал. Показалось, что передо мной открылись врата рая. Ну, а потом оказалось, что способности у меня посредственные. Основатель решил, что я не приложил достаточно усилий, чтобы решить возложенную на меня задачу — не довел до страстного безумия выбранных в доноры клиенток. Поэтому он использовал собранный мною тогда заряд, чтобы сдвинуть временную ось над моим родным домом. То есть запер моих родителей и всю семью с домочадцами в петле времени. Сейчас здесь, — он постучал кулаком по земле, — кусок пространства, вырванный из прошлого трехмиллионнолетней давности.
Клава присвистнула.
Затем прищурилась: он не врал и его не обманули. Сквозь пустую степь просвечивали струны энергий, тянущиеся в сдвинутое пространство. И там жили люди. Там стояло поместье: большой дом хозяйской семьи, фермы арендаторов, домики работников, коровье пастбище, загон для табуна лошадей, свинарники, сараи, сыродельня, курятники, винный погреб…
— Поэтому мне и пришлось врать тебе. Им нужна была суккуба, а я просто должен был сохранить брата. Он — это всё, что теперь у меня осталось.
— К твоим родителям будет классно приезжать на летние каникулы, — облизнулась Клава на примерещившийся запах молодого сыра. Да с молодым вином, мм!..
Флавиан шумно сглотнул и посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
— Только Основатель знает…
— Старый маразматик! Что он знает? — рассмеялась Клава. И поцеловала опешившего Флафа в губы.
— Впрочем, кое-что он знает, — улыбнулась она ему, дурашливо потерлась губами о губы, носом о нос. — Так выходит, ты меня любишь?
— Ну, вроде бы, — пробормотал он.
Клава зажмурилась от вновь накатившей волны энергии. Кажется, если она сейчас куда-нибудь эту всю силищу не спустит, если что-нибудь не вытворит — ее просто разорвет от счастья на тысячу, на сотню тысяч маленьких Клавочек!
— Позови их, — прошептала она, прислушиваясь сквозь перевернутый трехмиллионнолетний кусок мира.
— Кого? — шепотом спросил Флаф, самозабвенно ловя губами ее сомкнутые ресницы.
— Твоих родителей. Позови их.
Он не поверил разумом. Но разгорелся сердцем. И послушно обратил мысль к таким далеким, но самым близким людям.
— Еще, продолжай, — шептала она, не двигаясь, не шевелясь — и в то же время стараясь изо всех сил распутать клубок, запутанный противным самовлюбленным старикашкой, считающим других непроглядными идиотами.
Флавиан обнял ее и прижал к себе, уткнувшись носом в ее шею.
— Есть! — выдохнула Клава. — Поймала. Теперь тянем-потянем… Закрой глаза, сюрприз будет.
Флаф крепко зажмурился. И их накрыл шум жизни: издалека доносилось мычание коров, всхрапы лошадей, топот, скрипы, стуки, жужжание работающей техники, крики петуха, говор и смех людей. Всё это было пока еще прозрачным, дрожащим, как мираж, но уже почти реальным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Там узел остался, — сбивчиво пояснила Клава, хмуря брови и виня себя за криворукость. — Я просто побоялась порвать поток, поэтому сильно дергать не стала. Лучше позовем сюда кого-нибудь знающего из Академии, чтобы поставили всё на места и закрепили, как надо.
Флавиан не сводил с нее сияющих глаз и не мог выдавить ни слова.
— Что? — Она слегка пихнула его кулаком в живот. — Выдыхай уже!
— Обожаю тебя! — выкрикнул он так громко, что Клава всерьез побоялась, как бы в поместье их не услышали.
— Ну, я ж не зря учебники читала… Пару штук… Пару глав… — пробурчала она, потупившись.
Флаф сорвал с шеи свой медальон инкуба — и облил Клаву таким количеством энергии, что та на него заругалась:
— Расточитель! Ну что ты творишь?..
За его спиной вновь открылся портал:
— Идем? — протянул Флаф ей руку.
— Куда? — только и успела она спросить, как их затянуло в дыру между измерениями.
И выплюнуло в спальне в коттедже Пумы.
— Кажется, у меня появился второй дом, — прошептал Флаф, крепко прижимая к себе Клаву. — Там, где ты.
— Фу, как романтично, ты меня придушишь, — проворчала она, выкручиваясь из его рук, ощущая, как предательски пылают щеки. — Думаю, не долго Пума согласится терпеть меня в своем доме. Тем более если они с Персиком поженятся, выгонят меня на улицу.
— Мне всё равно, где. Лишь бы с тобой, — не унимался инкуб. — Куплю нам особняк с видом на площадь…
— Только не с башней в окне! Не хочу!
— Тогда и я не хочу.
Клава раздраженно запыхтела: не чересчур ли рано они начали планировать совместный быт? Слишком уступчивого мужа-подкаблучника она тоже не хочет!
— Раз уж мы здесь, надо утеплиться, — решила она, выдвинула ящик тумбочки, где держала нижнее белье. — А то прохладно в этой твоей степи. Да и светить задом перед Основателем не хочу, когда вернемся и будем спускаться из дыры в потолке.
Флаф промолчал, но она отчетливо ощутила кольнувшую его мысль — не желает, чтобы парни видели ее без трусиков. Клаве показалось это забавным, но она поспешила перевести разговор на другую тему:
— Надеюсь, Пума присмотрит за Персиком, пока мы тут гуляем по миру.
— Сирена тоже разозлилась, — поддакнул Флаф. Клава усмехнулась: он смутился и отвернулся, когда она выбрала себе трусики! — Озверевшая директриса страшна в гневе, даже Основателю не поздоровится, если не сумеет ее усмирить. Я подожду тебя внизу, ага?
— Ага, — кивнула Клава.
Она решила платье не менять, но лифчик всё-таки надеть: пусть ее груди сейчас в идеальной форме, однако при резких поворотах корпуса всё-таки мешают центробежной силой — бывает, что заносит…
Одевшись, она оглянулась на окно, где стоял кактус Борис в своем облупленном горшке из «прошлой жизни».
— А про тебя-то я совсем забыла, — вздохнула она. — Извини, колючий мой. Вот разберемся с величайшим колдуном вселенной — и пересажу тебя.
Она полила растение остатками чая, благо на тумбочке возле кровати нашлась забытая чашка.
И выронила чашку из дрогнувших пальцев, взвизгнула на весь дом от неожиданности.
— Что случилось?! — грохнул дверью взлетевший с топотом по лестнице Флавиан. Под мышкой он держал банку с гомункулом, человечек болтался в воде зеленый и кислый — укачало от тряски, не привык, чтобы с ним носились по крутым ступенькам.
— Да вот, испугалась немного от неожиданности, — кивнула на кактус Клава. — Похоже, он тоже здесь акклиматизировался успешно.
Борис смотрел на них в оба круглых глаза, заинтересованно хлопая колючими ресничками. Глаза располагались примерно на середине дубинко-образного зеленого ребристого тела растения. Если же брать в расчет две пухлые ветки по бокам, то форму кактуса можно было сравнить с трехрожковым классическим канделябром. А если присмотреться к небольшим отросткам, выросшим невысоко над землей — два шарика внизу и один «палец» над ними, то становилось очевидно, что Клава с выбором имени не ошиблась, кактус впрямь был самым настоящим парнем.
