«История с кладбищем» — это омут, в который погружаешься и сладко тонешь, пока не достигнешь дна. Простая сказка скрывает в себе больше, чем кажется на первый взгляд. И все-таки это не умаляет ее достоинства именно как сказки, которую приятно перечитывать, уютно устроившись у горящего очага, когда за окном свирепствует непогода.
Николай ОДИНЦОВ
РЕЦЕНЗИИ
Генри Лайон ОЛДИ, Андрей ВАЛЕНТИНОВ
АЛЮМЕН. КНИГА ТРЕТЬЯ. МЕХАНИЗМ ЖИЗНИ
Москва: ЭКСМО, 2009. — 448се. (Серия «Стрела Времени»). 10 100 экз.
В КБ харьковских фантастов Г.Л.Олди и А.Валентинова продолжает кипеть работа. Уже сконструированы и запущены на полную загрузку механизмы времени и пространства. И вот, наконец, сорваны пломбы с «Механизма жизни» — самого сложного и неоднозначного из трех элементов, слагающих «Земную оперу». Для того чтобы постичь принцип его работы, герру Алюмену и его команде придется отправиться в далекий Санкт-Петербург, в самую берлогу «русского медведя».
От города Петра до Смоленска еще далеко, однако наших знакомых пришельцев ждут в России весьма серьезные испытания. Дело в том, что старый враг братьев Эрстедов, великий и ужасный Эминент, также решил припасть к невскому граниту в компании своих необычных миньонов. Разумеется, северной Венеции есть чем ответить на этот европейский десант. Наши масоны тоже не лыком шиты. Аналогия с КБ не случайна. Из трех книг цикла в последней более других ощущается присутствие закулисной силы, направляющей героев к определенной авторами цели. Олди давно декларировали формирование сюжета и философской основы любого романа именно по принципу конструирования, а не выращивания, подразумевающего определенную вольность персонажей. Известны также случаи, когда герои демонстрировали непокорность уготованной им судьбе. Мотив неизбежности в «Механизме жизни» мог быть введен как раз для предотвращения такого демарша.
Единственный герой, которому предоставлена полная самостоятельность, это Огюст Шевалье. Кто в здравом уме будет «накидывать ошейник» на свободолюбивого француза? Именно поэтому его путь отмечают шекспировские метания и муки выбора. Речь, конечно, идет о взаимодействии с потомками и той роли, которую Огюст может сыграть для возможного будущего. Однако наступит ли оно? Не все еще карты легли на стол, и самые страшные силы только готовятся войти в мир.
Николай Калиниченко
Игорь НЕДОЗОР
ЗАКОН АБОРДАЖА
СПб.: Крылов. 2009. — 384 г. (Серия «Мужской клуб: fantasy») 3800 экз.
Каждый, кто в детстве с увлечением читал «Остров сокровищ» Р.Стивенсона или «Одиссею капитана Блада» Р.Сабатини, навсегда сохранил в душе стойкую привязанность к «пиратскому роману». К сожалению, по-настоящему захватывающих книг о приключениях «джентльменов удачи» не так уж много. И еще меньше тех, где похождения флибустьеров разворачиваются на фэнтезийном фоне или сопряжены с НФ-элементом.
Роман И.Недозора относится именно к этому редкому направлению и в приключенческой, и в НФ-литературе. Книга повествует о мире, представляющем собой некий аналог нашей Земли, хотя и с заметными отличиями как в географии, так и в истории. Впрочем, государства, борющиеся за владычество над океанами этого альтернативного земного шара, вполне узнаваемы. Недозор это даже специально подчеркивает в приложении, отмечая, что придуманная Эгерия — литературный аналог Испании, а Арбонн — Франции. В культурном плане сходство тоже заметно: есть в этой реальности и свой вариант единобожной религии, напоминающей средневековое христианство, есть и некий аналог ислама. Однако в качестве заметного отличия автор вводит в роман практически работающую магию и сильное влияние на людей третьей религии, весьма похожей на современные вуду и сантерию.
Вот на этом своеобразном и в то же время узнаваемом фоне разворачиваются приключения главного героя — колдуна Ар-Рагира аб Фарида, волею судьбы и таинственного злого бога ставшего пиратским капитаном Рагиром. Однако, несмотря на обширные магические знания, главарь пиратской банды напоминает скорее Флинта, нежели Волан-де-Морта. К финалу, правда, герой все же вспоминает о своем колдовском призвании и становится явным фаворитом злых сил. Видимо, это указание на новые повороты сюжета, ведь «Закон абордажа» анонсирован как «хроника первая», и, следовательно, приключения мага-пирата неизбежно продолжатся.
Глеб Елисеев
Андрей ЛАЗАРЧУК
МОЙ СТАРШИЙ БРАТ ИЕШУА
Москва: ЭКСМО, 2009 — 352 с. (Серия «Проект Фикшн»). 7000 экз.
По наблюдению Станислава Ежи Леца, в жизни все не так, как на самом деле. Все творчество А.Лазарчука построено на тонких играх разных уровней сложности между иллюзиями и реальностью.
На сей раз внимание писателя привлекли события, происходившие в Иудее первого века от Рождества Христова и чуть ранее. Жизнь и смерть-воскресение Иисуса Христа являются краеугольным камнем современной цивилизации, они положили начало новому летоисчислению и новой эре.
К этой непростой теме было обращено внимание многих писателей. Теперь к жанру «альтернативной евангелистики» обратился и Лазарчук.
Не ждите объяснения библейских чудес, как в известном рассказе Ильи Варшавского, да и самих чудес не будет. Все проще и одновременно сложнее. Иисус — царь иудейский по праву наследования — не творил чудеса, а проводил реформы. А история Иешуа оказывается хитросплетением династических отношений и политических интриг, чем живо напоминает беллетризованные расследования Юлиана Семенова. Версия происходящих событий исторически состоятельна и, на взгляд неспециалиста, не содержит очевидных просчетов и противоречий.
Реалии того времени описаны подробно. Особенно удались автору короткие психологические этюды, посвященные основным персонажам и их взаимоотношениям. Проблема в том, что они без промедления растворяются в тексте, насыщенном именами и событиями. Понятное стремление автора к достоверности, непротиворечивости и убедительности низводит повествование до уровня обстоятельного протокола, записанного со слов очевидца и отягощенного избыточной фактурой в ущерб занимательности. Увы, эффект от «переузнавания» известных событий не может восполнить художественную составляющую. История, рассказанная Лазарчуком, «работает» в нелитературных координатах и, можно предположить, в значительной степени является личностным высказыванием писателя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
