– Да нет вроде.
Волшебники и жрецы начали сходиться борода к бороде.
Старший жрец придвинулся чуть ближе.
– Думаю, с небольшим искушением духа я справлюсь, – намекнул он. – Последний раз я так чувствовал себя, когда к моей пастве присоединилась госпожа Торт.
– Госпожа Торт? Какая госпожа Торт?
– Ну, понимаешь… Вот у вас есть эти, отвратительные Твари из Подземельных Измерений – если не ошибаюсь, так их зовут? И они составляют неизбежный риск вашей небогоугодной профессии.
– Точно.
– Вот. А у нас есть некто по имени госпожа Торт.
Чудакулли вопросительно посмотрел на него.
– Даже не спрашивай, – сказал жрец, поеживаясь. – Скажи спасибо, что тебе никогда не придется встретиться с ней.
Чудакулли молча протянул ему бренди.
– Строго между нами, – шепнул жрец, – у тебя есть какие-нибудь мысли относительно происходящего? Стражники пытаются вызволить его светлость. Он наверняка потребует ответа, а я даже не знаю, в чем состоит вопрос.
– Это не магия и не боги, – задумался Чудакулли. – М-м, могу я попросить назад этот сосуд искушений? Спасибо. Значит, не магия и не боги. Честно говоря, с вариантами у нас плоховато.
– Может, это какой-нибудь неизвестный вид магии?
– Если так, мы о нем не знаем.
– Достаточно откровенно.
– А ты уверен, что это не боги? Ну, решили чуточку поразвлечься, побезбожничать на стороне… – предположил Чудакулли, хватаясь за последнюю соломинку. – Очередные интриги, заговоры… Снова принялись валять дурака с золотыми яблоками?
– На божественном фронте все спокойно, – ответил старший жрец. Его глаза остекленели, словно он читал некий текст внутри головы. – Богиня туфель Гиперопия считает, что Сандельфон, покровитель коридоров, является давно пропавшим близнецом Грюня, бога незрелых фруктов. Но кто подложил козла в постель Бога-Крокодила Оффлера? Заключит ли Оффлер союз с Секом Семируким? А тем временем Шутник-Хоки взялся за старое…
– Все, все, достаточно, – прервал Чудакулли. – Честно говоря, меня эти ваши божественные интриги никогда не интересовали.
За их спинами декан пытался помешать профессору современного руносложения превратить жреца Бога-Крокодила Оффлера в комплект дорожных чемоданов. Из казначеева носа ручьем хлестала кровь – последствия меткого удара кадилом.
– Пожалуй, нам стоит выступить единым фронтом, – сказал Чудакулли. – А ты как считаешь?
– Согласен, – произнес старший жрец.
– На том и договоримся. Но это только временная мера.
Мимо них, извиваясь, как змея, пролетел небольшой коврик. Старший жрец вернул аркканцлеру бутылку с бренди.
– Кстати, мама жаловалась, ты совсем не пишешь.
– Да… – Другие волшебники были бы поражены тем раскаянием, что проступило на лице аркканцлера. – Я был занят. Ну, знаешь, как бывает…
– Просила напомнить, что ждет нас обоих на обед в День Всех Пустых.
– Ладно, ладно, я все помню, – мрачно пробормотал Чудакулли. – Жду не дождусь этого дня.
Он повернулся к свалке:
– Эй, ребята, заканчивайте там!
– Братия мои! Воздержитесь же! – заорал старший жрец.
Главный философ отпустил голову жреца культа Хинки. Пара викариев перестала пинать казначея. Все, смущенно покашливая, принялись поправлять одежду и искать свои головные уборы.
– Так-то лучше, – кивнул Чудакулли. – Подводя итоги, скажу, что его высокопреосвященство старший жрец и я решили…
Декан сердито уставился на невысокого, плюгавенького епископа.
– Он меня лягнул! Ты лягнул меня!
– О! Уверяю, сын мой, я этого не делал.
– Делал, делал, – прошипел декан. – Сбоку, чтобы они не видели.
– …Мы решили, – повторил Чудакулли, поедая взглядом декана, – искать решение текущих проблем в духе братства и доброжелательности, это и тебя касается, главный философ!
– Извини, не сдержался. Он меня толкнул!
– Увы мне! Да прощены будут грехи твои! – смиренно ответствовал архидиакон Трума.
Где-то наверху раздался треск. По лестнице кубарем скатился шезлонг и, выбив двери зала, унесся вглубь дворца.
– Полагаю, стражники все еще пытаются освободить патриция, – заметил старший жрец. – Вероятно, двери его секретных проходов тоже заперлись.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Думаешь? А я считал, этот изворотливый тип сможет выбраться из любой ловушки, – пожал плечами Чудакулли.
– Наверное, он все-таки попался, – сказал старший жрец. – Нет на свете совершенства.
– Почти нет, – раздался чей-то голос позади них.
Тон Чудакулли практически не изменился, просто в него добавилось чуточку сиропа.
Фигура, казалось, появилась прямо из стены. Она выглядела вполне человеческой – но только в общих своих чертах. Чудакулли, к примеру, считал, что тощий бледный патриций в своей вечно пыльной черной одежде скорее напоминает фламинго. Черного фламинго с глазами, как два серых камешка.
– А, лорд Витинари! – воскликнул он. – Очень рад, что вы целы и невредимы.
– Жду вас, господа, в Продолговатом кабинете, – промолвил патриций.
За его спиной бесшумно скользнула в сторону стенная панель.
– Кажется, – неуверенно произнес старший жрец, – несколько стражников наверху пытаются кого-то освободить…
Патриций небрежно махнул рукой:
– Не будем им мешать. Во-первых, им ведь нужно чем-то заниматься, а во-вторых, так они чувствуют свою полезность. В противном случае стояли бы весь день со свирепым видом и пытались совладать с мочевыми пузырями. Прошу сюда.
Главы Гильдий Анк-Морпорка прибывали по одному и парами. Постепенно комната заполнилась людьми. Патриций с мрачным видом сидел за столом, поедая взглядом горы бумаг и краем уха прислушиваясь к ругани.
– Это не мы, – сразу заявил глава алхимиков.
– Вокруг вас вечно что-нибудь взлетает на воздух, – возразил аркканцлер.
– Да, но то виноваты непредвиденные экзотермические реакции, – пояснил алхимик.
– У некоторых растворов есть свойство взрываться, – перевел заместитель главы алхимиков, продолжая смотреть в пол.
– Всякое случается. – Глава Гильдии Алхимиков сердито посмотрел на своего заместителя. – Но все всегда падает вниз. Стулья и столы не порхают вокруг, как бабочки, и винты не откручиваются. Думаете, нам сейчас легко? У меня в цехе царит полный бардак! Все носится и кружится! Буквально перед моим уходом вдребезги разлетелся очень большой и дорогой перегонный куб!
– Наверное, перегнать кого-то пытался, – произнес чей-то гнусный голосок.
Толпа раздвинулась, пропуская вперед генерального секретаря и Главную Задницу Гильдии Шутовских Дел и Баламутства. Человечек в шутовском колпаке съежился и прыгнул в сторону, впрочем, он всегда так реагировал, когда на него обращали внимание, – особенность ремесла. А вообще, генеральный секретарь Гильдии Шутовских Дел выглядел как человек, лицо которого слишком часто служило мишенью для заварных тортов, штаны которого слишком часто заливали краской и нервная система которого обещала навсегда отказать после следующего же неожиданного шороха. Главы других Гильдий старались вести себя тактично по отношению к нему – так, как правило, обращаются с людьми, балансирующими на карнизе очень высокого здания.
– Джеффри, ты что-то сказал? – ласково переспросил Чудакулли.
Старший шут судорожно сглотнул.
– Понимаете, – промямлил он. – Ну, куб-то перегонный, вот он и пытался кого-то там перегнать – и перегнал ведь, коли разбился. Ну, его ведь не успели подхватить… Это каламбур, что-то вроде остроумного ответа, понимаете? Игра слов, правда, не слишком удачная, да?
Некоторое время аркканцлер внимательно вглядывался в похожие на жидкие яйца глаза.
– А, каламбур, – произнес он наконец. – Конечно. Хо-хо-хо. – Он махнул рукой остальным.
– Хо-хо-хо, – сказал старший жрец.
– Хо-хо-хо, – повторил за ним глава Гильдии Наемных Убийц.
– Хо-хо-хо, – отозвался эхом старший алхимик. – А что самое смешное, это был дорогой перегонный куб.
– Итак, – сказал патриций, когда заботливые люди увели старшего шута прочь, – вы все заявляете, что ответственность за последние события лежит на ком-то другом?
