– Это я заходил в кабинет в ту ночь, когда убили Феб. Это меня видела Алиса.
Джейк вскипел. Сколько можно лгать! Жизнь, полная лжи и обмана. Разве можно иметь дело с таким человеком?!
– Зачем ты солгал? – устало спросил Джейк.
– Ну, я ведь тебя не обманывал. Я только умолчал. Мне не хотелось рассказывать, что Феб разводится с Клаем, но не выходит за меня. Она сказала мне как раз накануне бала, я пытался ее переубедить.
– А расплачиваться за все должна опять Алиса, – сквозь зубы процедил Джейк, стараясь не привлекать к ним внимания.
– Нет. Я все рассказал в полиции. Я только не мог заставить себя сказать тебе. Я всегда выполнял все просьбы Феб. Я заставил тебя купить «Дюваль Энтерпрайзис», хотя знал, что компания ничего не стоит. И она так отплатила мне за все.
Что ж, любовь слепа. Оставалось только посочувствовать Максу.
– Ладно. Главное, что в полиции знают правду, все остальное неважно.
– Я хотел бы, чтобы мы… Я понимаю, что был плохим отцом, но теперь ты мне нужен. Ничего не должно стоять между нами. Никакой лжи.
Джейк кивнул, соглашаясь. Ему всегда трудно было говорить о своих чувствах. На его поясе завибрировал пейджер. Джейк озабоченно прочел сообщение. Оно было от Санчеса.
– Извини, мне надо позвбнить, – сказал он отцу. Он быстро набрал знакомый номер.
– Я получил информацию об этом экстрасенсе, Данте Беноте, – сказал Санчес. – Он только играет роль шамана, это прикрытие, на самом деле он занимается контрабандой наркотиков. Он крупная фигура, связан с Венецио и его ребятами.
Джейк отошел к окну, чтобы никто не мог услышать его рассказ об аресте судна в Сингапуре.
– Пусти за ним «хвост», – сказал Джейк Санчесу. – И еще одно. Можешь не искать больше второго человека, который был на балу в костюме дьявола. Это мой отец заходил к Феб.
Санчес немного помолчал, затем спросил:
– Ты думаешь Макс мог…
Джейка самого давно мучила это мысль.
– Нет, я не верю, что он застрелил Феб. Он, конечно, натворил дел, но он не убийца. Это невероятно.
– Иногда случается и невероятное.
– Что может быть менее вероятным, чем эта паутина, в которой мы все бьемся?
Санчес ехидно хмыкнул:
– Вот тебе свежий пример. Трой Шевалье пришел к Лекруа выразить соболезнования, а Хетти накинулась на него с кулаками и назвала французским геем, соблазнившим ее невинную девочку.
– Все знают, что Трой не голубой.
– Странность в том, что Феб не собиралась ни о чем сообщать родителям, пока не окажется в Париже.
Джейк задумался.
– Это Клай сказал Хетти, – решил он. – Он хотел заручиться ее поддержкой, развод был ему невыгоден. Ты все еще следишь за ним?
– Еще как.
– Это хорошо. Скажи своим парням, пусть смотрят в оба.
Они попрощались, и Джейк с отцом наконец вошли в зал ресторана. Метрдотель взглянул на Макса сверху вниз и заявил, что свободных столов нет.
Джейк оглядел зал и заметил Клая, обедающего со своим отцом. Оттуда помощи ждать не приходилось. С десяток приятелей Макса с энтузиазмом ели, не поднимая глаз от тарелок. В дальнем конце зала сидели Алиса и Гордон – просто День отца, да и только. К Алисе тоже лучше не подходить, вряд ли Лекруа в восторге от того, что Макс – отец его внука. Между тем Гордон тоже их заметил, он поднялся и пошел к ним через весь зал.
Джейк вздохнул в ожидании неприятной сцены. Не хватало только драки в клубе для избранных. Все разговоры смолкли, и все глаза уставились на них.
– Макс, Джейк, и вы здесь, – сказал Гордон, протягивая руку. – Присаживайтесь к нам.
Он повел их к своему столику, поддерживая светский разговор о небывалой для этого времени года жаре. Казалось, Гордон не замечает ни необычной тишины в зале, ни напряженного внимания окружающих.
Макс сел рядом с Алисой, а Джейк – рядом с Гордоном, который продолжал улыбаться, словно рекламировал зубную пасту. Ну что ж, по крайней мере, Макс вздохнул с облегчением. Кроме того, если Гордон принял его, то другим, похоже, нет смысла его отвергать.
Гордон нагнулся к Джейку и шепнул:
– Алиса сказала мне, что любит тебя. И я понимаю почему. Ты такой же, как твой отец. У тебя есть мужество.
Джейк вежливо улыбнулся. Алиса любит его? Почему же она сказала об этом отцу, а не ему? И вдруг он понял: чтобы не связывать его, если ее все-таки обвинят в убийстве.
Клай наблюдал за Алисой, сидящей за столиком с тремя мужчинами. Почему у них такие довольные лица? Ведь Алиса вчера пришла к нему, а не к Джейку.
– Тебя не удивляет поведение Гордона Лекруа? – обратился к нему отец. – Нам он сказал, что ему нужно поговорить с этой… этой женщиной, а сам пригласил к столу человека, который украл его внука.
– Макс – отец ребенка, – не удержался Клай. – Может, ты помнишь, когда Феб заявила, что беременна, я говорил тебе, что это не мой ребенок.
– Ну да, – Дюваль растерянно улыбнулся. – Думаю, нам пора навестить Хетти. Она, наверное, очень расстроится, когда узнает об этом.
Пока отец подписывал чек, Клай обдумывал, как разделаться с Данте. Сегодняшний вечер – вечер накануне похорон Феб – идеально подходил для этого. Все будут считать, что он сидит дома и горюет. У него будут ночевать родственники Феб. Он сделает вид, что идет спать, а сам незаметно выскользнет из дома.
Надо придумать предлог, чтобы выманить Данте в джаз-клуб, где он часто бывает. Поставить машину на темной стороне улицы и застрелить его у входа. Просто и гениально.
Одно плохо: его «Мазератти» слишком бросается в глаза. Лучше взять у Мари ее неприметную черную «Тойоту».
– Ты идешь? – вернул его к реальности отец. Клай не заметил, что отец уже встал из-за стола. По дороге к выходу Нелсон Дюваль здоровался с друзьями, но Гордона обошел стороной. «Свет жесток, – подумал Клай. – Эти люди отвернутся от него в мгновение ока, если узнают о его похождениях».
По дороге к Лекруа отец говорил о гольфе, о втором доме, построенном в Сарасоте, и о будущей поездке в Тоскань. Клай мог бы поделиться с ним проблемами «Дюваль Энтерпрайзис», но это было бесполезно. В свое время Нелсон довел фирму почти до банкротства, и если бы не приданое Феб, ее не удалось бы спасти.
– О, Нелсон, что же мне делать? – Хетти бросилась к Дювалю на грудь, едва они успели войти в дом.
На улице было жарче, чем в аду, но в доме кондиционеры обеспечивали приятную прохладу. Клай снова погрузился в разработку своего плана.
– Что ты, Хетти, успокойся, – говорил Нелсон Дюваль. – Мы здесь, чтобы помочь. Скажи мне, что случилось.
Хетти продолжала рыдать, но глаза ее горели злобным огнем, как бывало всякий раз, когда она считала, что кто-то ее оскорбил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});