Погрузившись в размышления, девушка встала на колени у платяного сундука и вынула сорочку, чтобы тут же аккуратно ее сложить и сунуть обратно. То же самое она проделала и с другими вещами. Фелисити так увлеклась, что до смерти перепугалась, когда дверь распахнулась и на пороге появилась Анна.
– Я стучала, – произнесла она.
Фелисити лишь пожала плечами, но потом заметила, что ее подруга взволнована: ее глаза сверкали, а обычно бледные щеки порозовели.
– Ты не поверишь, кто тебе написал! – воскликнула она.
Фелисити поднялась, не обращая внимания на боль в том месте, где был шрам.
– Элизабет? – с надеждой спросила она.
«О Господь всемогущий! – подумала она. – Пусть это будет письмо от Элизабет!»
– Капитан Вандемеер! Твой жених Никлас!
Анна помахала письмом, прежде чем протянуть его подруге, которая растерянно смотрела на него. Руки Фелисити так сильно дрожали, что она не могла сломать печать. Буквы плясали у нее перед глазами и не хотели складываться в слова. Девушке вдруг показалось, что она вообще не умеет читать. Глубоко вздохнув, она попыталась осознать смысл написанного, но ей это не удалось. Руки Фелисити не переставали трястись. Анна осторожно взяла у нее письмо.
– Прочесть тебе?
Фелисити сглотнула и кивнула. Анна начала читать спокойным, уверенным голосом. Несколько раз ей пришлось начинать заново, потому что ее подруга от волнения постоянно забывала, что было написано несколькими предложениями ранее, и просила повторить.
Никлас получил бóльшую часть ее писем. Дела у него шли хорошо! Он все еще оставался капитаном на «Эйндховене»! И самое удивительное: продолжал ходить по вест-индскому маршруту! Конечно, он не мог причаливать к Барбадосу и другим Антильским островам, принадлежавшим англичанам, но зато заходил в гавани Сабы, Синт-Мартена и Синт-Эстатиуса. Эти острова находились под голландским протекторатом. Никлас писал, что там появляется все больше плантаций сахарного тростника. Цены на перевозку грузов оттуда все время растут. Теперь он часто ходил и в Суринам – новую страну в Южной Америке. По его словам, там осело много английских роялистов, среди них – бывшие жители острова Барбадос, даже прежний губернатор. Там начали выращивать табак и сахар. Никто не пытается прервать навигацию между странами. В это время все английские военно-морские силы участвуют в войне, находясь в европейских водах. Дела идут блестяще, ему не на что жаловаться, вот только Фелисити все еще не стала его женой, подытожил Никлас.
Фелисити разрыдалась, когда Анна прочла эти строки. После такого она больше не могла слушать окончание письма. Девушка прижала кулаки к вискам. Мысли роились у нее в голове, словно растревоженные шмели. Полностью отрешившись, она расхаживала по комнате из угла в угол, не обращая внимания на то, что ее шрам от необычно резких движений заболел еще сильнее.
– Прочитай мне еще раз место про Амстердам, Доминику и Антильские острова!
– Я его уже наизусть помню, – улыбнулась Анна. – Тебе не стоит приезжать в Амстердам. Сейчас там из-за войны с англичанами слишком опасно. Никлас пишет, что ты должна вернуться на Доминику вместе с Дунканом и там подождать его. Ему кажется, что вы сможете прекрасно жить на голландских Антильских островах.
– Да, он так и написал, – обессилев, произнесла Фелисити.
Ее колени вдруг стали подгибаться, и она опустилась на край кровати. Анна присела рядом с ней и обняла подругу за плечи.
– Разве ты не рада?
– Ну конечно рада! – Фелисити рассмеялась и расплакалась одновременно. – Я еще никогда не была так счастлива!
Сильное нервное напряжение, от которого девушка страдала последние месяцы, внезапно превратилось в дикую эйфорию. Скоро она сможет увидеть не только Никласа, но и Элизабет с детьми! И ей не придется разлучаться с Анной! Фелисити переполняла неуемная радость. Больше всего на свете ей сейчас хотелось громко кричать от ликования. Вместо этого Фелисити вскочила. Она слишком долго ждала.
– Что ты задумала? – поинтересовалась Анна.
– Как это что? – Фелисити уже опустилась на колени перед дорожным сундуком и стала рыться в платьях, пока все безнадежно не перепуталось. – Теперь мне нужно снова все упаковать.
24
Закатное солнце окрасило окрестности усадьбы в красновато-серый оттенок. У подножия холма блестело море, сначала оранжевым, потом медным и наконец фиолетовым цветом. Уильям Норингэм сидел в кресле-качалке, запрокинув голову, и смотрел, как огненный шар опускается за горизонт, а поверхность моря постепенно становится чернильно-черной. Даже после этого он остался на месте, наблюдая за вечерними сумерками и ожидая, когда Селия принесет ему ужин. Он вкалывал с самого рассвета и вернулся бы обратно на сахарную мельницу, но голод заставил его прервать работу.
Насекомые вились вокруг фонарей на углах веранды, а в густой тени возле дома завели песню первые сверчки. Из негритянских хижин донеслись меланхолический звук барабана и низкое глухое пение нескольких женщин. Большинство рабов Саммер-хилл уходили в собственные хижины, закончив дневной сбор урожая и сгрузив у мельницы громадные вязанки свежесрезанного тростника. Уильям приказал запустить пресс в две смены, иначе такое количество тростника было не осилить.
С тех пор как он принял управление Рейнбоу-фоллз от Элизабет, весь урожай с соседней плантации приходилось перерабатывать вместе со своим. А это удавалось лишь тогда, когда мельница в Саммер-хилл работала постоянно. Ночью Уильям приказал работать при свете факелов; рабы и долговые батраки приходили сюда добровольно в свободное время и получали за это дополнительную плату. Уильям больше не разделял негров и ирландцев – все они после семи лет становились свободными. Или даже раньше, если готовы были работать по две смены, из-за чего доходы поместья постоянно росли.
Но сбыт временно снизился: из-за войны между Англией и Голландией на остров больше не приплывали голландские вест-индские торговцы. Раньше они постоянно забирали с собой сахар. Сейчас торговые компании Англии заполняли эту нишу, но довольно медленно. Из-за конвойного сопровождения перевозки значительно сократились. Вследствие этого росли не только транспортные расходы. Тяжеловооруженные корабли сопровождения обеспечивали охрану, чтобы вожделенное «белое золото» приходило в английские порты в нужных количествах. Спрос и дальше продолжал расти, никто из плантаторов Барбадоса не тревожился за свое будущее. На острове речь шла лишь о том, кто сможет обработать бóльшие площади и привлечь для этого большее количество работников.
Производство сахара увеличилось также и на других островах Вест-Индии.
