– Однажды политическая ситуация изменится, – заверил его Эскью. – У нас снова будет король. Я стану командующим флотом, и у меня опять появятся высокопоставленные друзья. Тогда я позабочусь о том, чтобы справедливость восторжествовала.
Мрачно улыбнувшись, он добавил:
– Конечно, если до того момента ты не возьмешься за это сам.
Мастерская торговца оружием располагалась недалеко от Темзы, прямо за доками, у пирса в районе Темпл. Стук молотков слышался издалека. Дым поднимался из дымоходов, а жар от кузнечного горна можно было почувствовать даже снаружи, потому что ворота были открыты. Казалось, будто приближаешься к громадному очагу. Подмастерье кузнеца стоял у наковальни и могучими ударами молота придавал детали нужную форму.
В глубине мастерской мастер обрабатывал напильником мушкетное дуло. Когда Дункан вошел, кузнец вытер руки о фартук. Он поспешно вытащил из сундука пистолеты, которые капитан заказал для Элизабет, и продемонстрировал их.
– Вы только взгляните, какие они узкие и почти невесомые!
Кузнец протянул Дункану оружие.
– То что нужно для хрупкой дамы!
– Вот уж не скажу, что моя жена хрупкая.
Дункан невольно представил, как Элизабет плавает и ныряет, переполненная необузданной силой. И к тому же совершенно обнаженная, какой сотворил ее Бог. От одной этой мысли кровь прилила к его чреслам. Дункан обхватил рукоятку пистолета и представил, как вложит оружие в руку жене, покажет, как его правильно держать. Он стал бы позади нее и обхватил бы двумя руками ее руку, склонил бы голову на ее плечо, щека к щеке. И они бы вместе выбрали какую-нибудь цель. Элизабет обязательно что-нибудь развеселило бы, и она бы повернула голову так, чтобы ее губы скользнули по его губам…
– Вам нехорошо? – озабоченно спросил кузнец.
Этот вопрос отвлек Дункана от мечтаний. Он немедленно ответил, что вряд ли когда-нибудь чувствовал себя лучше и что оружие действительно великолепно лежит в руке. Вместе с кузнецом капитан вышел в заднюю комнату, где располагался тир. Дункан выпустил несколько пуль в большую деревянную мишень. Как и следовало ожидать, он остался доволен пистолетом. Тот был прост в обращении и бил точно в цель. Благодаря двойному стволу можно было стрелять дважды. Элизабет будет в восторге.
– На вашем месте я бы еще заказал для него подходящую кожаную кобуру, – сказал кузнец. – И поясной ремень. Его можно отрегулировать, и он подойдет для… хм… полной дамы.
Дункан растерянно взглянул на него, но не ухмыльнулся.
– Ах, вы неправильно меня поняли.
Он попытался объяснить, в чем заключалась ошибка, но не захотел на этом останавливаться. Вместо этого Дункан спросил кузнеца, есть ли у него время, чтобы пофехтовать, на что тот с радостью согласился: капитан щедро платил за тренировки.
Накидка и шляпа сохли у огня, пока Дункан добрый час упражнялся с тупой рапирой и даже вспотел. Оружейник оказался великолепным фехтовальщиком, несмотря на кажущуюся неотесанность. Однако он все же пропускал уколы Дункана. Капитан также заметил, что стал более ловким, а вот его выносливость по-прежнему оставляла желать лучшего. В конце поединка он отчетливо ощутил, что стал быстрее уворачиваться от уколов и чаще попадать в цель. Оружейник, сопя, отложил рапиру в сторону и заявил, что больше ничему научить Дункана не может. Капитан воспринял эти слова с удовольствием. Прежде чем уйти, он заплатил кузнецу, затем взял экипаж и поехал к Лондонскому мосту. Ему нужно было уладить еще одно дело.
После того как Дункан вышел из дома, Анна и Джордж Эскью некоторое время сидели молча. Девушка нервно поправляла безупречно сидящее на ней платье. Она не знала, о чем говорить. Адмирал, казалось, тоже волновался.
– А дождь все идет, – вдруг ни с того ни с сего произнес он.
Анна подняла голову и кивнула. Потом неловко встала и подлила ему чаю, хотя напиток уже давно остыл. Эскью тоже поднялся, чтобы помешать угли в камине. Его силуэт возник на фоне разгоревшихся языков пламени. Адмирал стоял спиной к девушке, постукивая кочергой по горящему полену.
– Наверное, понадобятся годы, чтобы сжечь в камине все дрова, которые наколол Дункан, – произнес Эскью. – Это он здорово придумал, мне в хозяйстве пригодится.
– Думаю, он занимался этим в основном для себя, – ответила Анна. – Чтобы вернуть себе силы.
Девушка стояла посреди комнаты, не зная, что еще сказать или сделать. Эскью обернулся к ней и вопросительно взглянул. На его лице была тень волнения и разочарования. Анна не смогла удержаться и начала первой:
– Это наш последний вечер вместе, Джордж. Я очень… опечалена из-за того, что завтра мне нужно уезжать. Время, проведенное в твоем доме… очень много значит для меня.
Она слегка улыбнулась, заметно нервничая.
– Знаешь, в тот день, когда… когда я впервые тебя увидела… незадолго до того я была почти уверена, что скорейшее возвращение на Барбадос – единственно верное для меня решение. Что только в Саммер-хилл я смогу быть по-настоящему счастлива. Я считала себя глупой и наивной, потому что непременно хотела жить в Лондоне. Этот город показался мне таким отвратительным, отталкивающим. Но потом…
Девушка умолкла. Эскью вопросительно смотрел на нее, пока она подыскивала слова.
– Вдруг у меня пропало желание уезжать. По крайней мере, так скоро. Я почти радовалась тому, что из-за ранения Дункан должен находиться в этом доме. Ты все изменил, Джордж. Ты изменил меня. Только благодаря тебе я вновь ощутила радость жизни.
– Все это пустяки… Я ведь ничего такого не сделал.
– Да нет же. Ты был здесь. Ты… смотрел на меня и возродил во мне желание жить.
Анна не знала, что еще ему сказать; слова были теперь излишни. Эскью прекрасно понимал, что происходит у нее в душе, и она знала об этом. Их юность была уже позади, но они страстно желали друг друга. Им осталось совсем немного времени, и Анна хотела испытать счастье. Она хотела этого так сильно, что отбросила приличия.
Анна осторожно протянула руку и коснулась плеча адмирала – неслыханная дерзость. Раньше она и подумать бы не посмела, что способна на такое. Сквозь ткань мундира девушка ощутила крепкие мускулы и заметила, как Эскью напрягся.
– Черт побери, Анна, – хрипло произнес он.
И больше ничего. Хватая воздух ртом, он взял ее руку и сжал. Свободной рукой адмирал осторожно убрал прядь с ее лица. Сердце девушки замерло, а потом, казалось, забилось в два раза быстрее.
– Я ничего не могу обещать и ни о чем не могу просить тебя, Анна. Все, что у меня есть, чем я живу, – это флот, куда меня взяли на службу. Я не обладаю солидным состоянием, а мое имя не стоит даже чернил, которыми оно написано. Я не достоин тебя…
