– Да, согласна, – подтвердила Адди.
И заманчивее всего, подумала она, что экспедицию возглавит полковник Уильям Лайт, который больше уже не служит Веллингтону. Сердце Адди забилось чаще, когда она представила себе, как увлекательно было бы участвовать в такой экспедиции. Словно возвращение в прошлое, в юность. Когда-то они с Крегом проторили тропу в глухие тогда места. Теперь эта тропа превратилась в мощеную дорогу, путешествие по которой не представляет никаких трудностей. С каждым прошедшим годом она чувствовала, что превращается в одну из тех дородных, затянутых в корсет дам, которые сидят в качалках на уютных верандах. Их огромные груди тяжело покачиваются, а вокруг этих матрон суетятся слуги из числа каторжников. Слуги приносят им холодный чай и пирожные и обмахивают их веерами. Таких вот пышнотелых жен и дочерей праздных богачей, развалившихся на траве под развесистым эвкалиптом или утопающих в стоге сена в тенечке, любили высмеивать когда-то они с Дорис. И вот теперь она, Аделаида Диринг—Блэндингс, стала одной из них.
Но не прежняя Аделаида Мак-Дугал, которая жила в Земном Раю и была Евой для своего Адама – Крега.
– А почему бы и нет? – вдруг громко произнесла она. Уильям посмотрел на нее с нескрываемым удивлением:
– Извини, что ты сказала?
Она откинула голову и рассмеялась, опьяненная ритмом танца.
– Мне надоело быть прикованной к земле, я хочу взлететь к звездам.
– Видимо, пунш оказался крепче, чем я предполагал.
– Нет, Уилл, в вине нет ничего, что могло бы заменить пьянящую эйфорию снов наяву. Ну что ж, Уилл, почему бы нам не вознестись лунной дорогой к звездам? Может быть, сделаем только краткий привал на луне. Что скажешь?
Уилл, рассмеявшись, покачал головой.
– С тех пор как я тебя знаю, не могу понять, что происходит в твоей хорошенькой головке.
– Сейчас полнолуние, – весело сказала она. – Оно вселяет безумие в оборотней, вампиров и гоблинов.
– И в лесных нимф, – шепнул он ей на ухо и тайком поцеловал в висок.
В туалетной комнате Адди впервые представилась возможность встретиться со своей дочерью.
– Весело ли тебе, дорогая? – спросила она.
Сменив розу в волосах на свежую, Джуно улыбнулась ей в зеркале.
– Все просто чудесно, мама. Но я вдруг почувствовала себя такой старой. Подумать только, мне уже восемнадцать.
Адди положила руку ей на плечо и нежно улыбнулась.
– Время летит, Джуно. Кажется, мы только вчера были все… – не договорила она.
Большие голубые глаза Джуно излучали сочувствие.
– Мы все были в Земном Раю. Да, я знаю, мама.
Она повернулась на вращающемся табурете, обвила руками талию матери и прижалась щекой к груди Адди.
– Так ты всегда делала, когда была маленькой и прибегала ко мне, оцарапав коленку. Доченька моя…
Глаза у Адди увлажнились, но она постаралась скрыть это от Джуно.
– Это был настоящий рай, – сказала Джуно. – Нас было четверо: ты, папа, Джейсон и я. Никогда не забуду те чудесные дни, когда мы были вместе.
Адди похлопала ее по спине:
– Хорошо заглядывать иногда в прошлое, возвращаться к дорогим воспоминаниям. Но истинное счастье в том, чтобы смотреть вперед. Кстати, если говорить о будущем, молодые Коулмены просто превзошли себя, ухаживая за тобой.
Джуно улыбалась, чуть смущенная:
– Не правда ли, они ведут себя глупо? Похожи на двух песиков, дерущихся за кость.
– И тем не менее ты чувствуешь себя польщенной. И все молодые женщины в этом зале тебе завидуют.
Джуно пожала плечами:
– Возможно. И все же довольно скучно, когда на тебя смотрят только как на сексуальный объект.
Адди посмотрела на нее широко открытыми глазами. Слова дочери скорее позабавили, чем покоробили ее.
– Сексуальный объект? Такого выражения я еще не слышала. Оно звучит не очень-то прилично, дорогая.
Девушка наморщила носик. Ее глаза блеснули озорным блеском.
– Если бы только они знали, что и мы смотрим на них как на сексуальные объекты.
– Мы?!
– Да. Мы, женщины. Или они воображают, что секс – исключительная привилегия мужчин, дарованная только им Господом Богом?
Адди покачала головой и тыльной стороной руки смахнула упавший на лоб локон.
– Много ли ты знаешь в свои юные годы о сексе?
– В мои юные годы? Посмотри мне в глаза, мама, и откровенно скажи, что в мои годы ты ничего не знала о сексе. Была ли ты девственницей?
Адди смутилась и покраснела. Эта, в сущности, совсем еще девочка заставляла ее обороняться. На какой-то миг у нее даже возникло странное чувство, что это она дочь, а Джуно – ее мать.
– Разве так разговаривают с матерью? – сказала она, безуспешно стараясь говорить суровым тоном.
Джуно рассмеялась и, встав, обняла мать за плечи. Она была высокой статной девушкой, на целый дюйм выше матери.
В ее полном любви голосе прозвучало, однако, некоторое ехидство:
– Не надо пуританства, мама. Мы всегда знали, как сильно вы с папой любили друг друга. Видели постоянные проявления этой глубокой любви. В вашей любви было что-то совершенно необыкновенное.
– Из твоих слов я делаю один вывод: ты еще не встретила человека, которому могла бы целиком отдать свое сердце, душу и тело. Который стал бы для тебя тем, кем был для меня Крег, твой удивительный отец.
Джуно серьезно задумалась над ее словами.
– Пока, мама, я еще не знаю. Джон, например, очень красивый, хорошо сложенный парень. Отважный и мужественный. – Затем она коснулась своего лба и груди и сказала: – Но о нем никак не скажешь, что он человек думающий, да и сердце у него холодноватое. Он напоминает мне…
– Джона, – договорила за нее Адди.
– Пойми меня правильно, мама, – быстро поправилась дочь. – Джон всегда очень заботливо относился ко мне. Я люблю и уважаю его. Но эти чувства, так сказать, благоприобретенные. Так, например, я научилась любить черепаховый суп. Привычка, благодарность, восхищение – вот на чем основывалось мое чувство к Джону. Ничего похожего на ту любовь, которую ты чувствовала к моему настоящему отцу.
– А как насчет Ланса?
– Ланс слишком худ, человек он книжный, аскет, напоминающий католического священника. Самая сильная его страсть – бизнес и деньги. В этом отношении он копия своего отца. Иногда я даже удивляюсь, как это старый Сайрас сумел выкроить время, чтобы зачать своих сыновей. И как вообще ему пришло в голову такое желание.
Рассмеявшись, Адди взяла дочь за руку.
– Если бы твоя бабушка Диринг слышала наш разговор, она, несомненно, перевернулась бы в гробу. Пойдем, дорогая. Пора уже присоединиться к гостям.
Бал затянулся почти до трех часов ночи.
Джон и Адди занимали отдельные спальни. Как раз в тот момент, когда Адди забиралась на свою огромную кровать, она вдруг услышала стук в дверь.
