Бал затянулся почти до трех часов ночи.
Джон и Адди занимали отдельные спальни. Как раз в тот момент, когда Адди забиралась на свою огромную кровать, она вдруг услышала стук в дверь.
– Кто там?! – крикнула она.
– Джон. Могу я поговорить с тобой несколько минут по важному делу?
– Да, конечно. – Она взяла лежавший у нее в ногах пеньюар и надела на ночную рубашку. Это был подарок Джона на ее последний день рождения. – Входи, Джон.
Дверь отворилась, и он въехал на коляске. На нем были темно-бордовый бархатный смокинг и темные брюки. На коленях у него в серебряном ведерке лежала бутылка шампанского в колотом льду. Лед – символ богатства и изобилия. «Самый бесценный из брильянтов», – однажды сказал ее отец. И это были отнюдь не пустые слова, ведь лед везли из Новой Англии, с севера Америки.
– Шампанское? – удивилась Адди. – Посреди ночи? У тебя, должно быть, в самом деле важная новость. Не говори мне, что ты слышал о Джуно что-то, чего я не знаю. Уж не приняла ли она предложение одного из Коулменов?
Уголки его губ опустились книзу.
– Пока еще такой удачи нам не выпало. Не знаю, почему она привередничает. Любой из двоих – завидная партия. Хороший улов.
– Всегда ненавидела это сравнение. В нем женщина представляется как некий рыболов, который в качестве приманки использует свои груди и задницу и прочие соблазнительные места.
– Ну зачем же так вульгарно? – укорил он ее. – Это совсем не вяжется с твоей красотой и грацией. Однако то, что я хочу тебе сказать, не имеет никакого отношения к Джуно. – Он посмотрел на нее с какой-то непостижимо загадочной улыбкой. – Я предлагаю тост…
– Тост? И за что же?
– За удачу. Пока эта удача представляется мне мерцанием слабого света в самом конце длинного темного тоннеля. И все же меня наполняют волнение и надежда.
– О чем ты, Джон? Не испытывай моего терпения.
– Доктор Стэндиш перед самым отъездом имел со мной личный разговор.
– О чем? – Ее бросило в жар.
– Он рассказал мне о статье, прочитанной им в лондонском медицинском журнале. Известный французский врач Депре разработал операцию, которую с успехом применяет при травмах позвоночника. Он считает, что у меня есть шанс. Что бы ты сказала, дорогая, если бы я предложил тебе поехать на континент?
– Благоразумно ли это, Джон? Ведь операция еще в стадии эксперимента. А у тебя застарелая многолетняя травма.
– Вот это все и надо решить. Завтра я куплю билеты для нас обоих. На следующей неделе в Портсмут отходит новый клипер компании «Белая звезда». Судно очень быстроходное. Проходит весь путь быстрее чем за сорок пять дней.
– Я уже сгораю от нетерпения. – Она поднялась, взяла ведерко и подошла к столику-каталке со стоящей на нем фарфоровой и хрустальной посудой на серебряном подносе. Джон подкатил к столику, куда она поставила бутылку, и откупорил шампанское. Пробка взлетела в потолок, из горлышка хлынула пенящаяся влага, которую Адди направила в бокалы на длинных ножках.
Когда они чокнулись, бокалы мелодично зазвенели.
– За твое выздоровление, Джон. Для меня нет большего счастья на свете, чем увидеть, как ты встанешь и зашагаешь прочь от этого кресла.
Он улыбнулся:
– Спасибо, дорогая. Я уверен, что ты говоришь от души.
– Как ты можешь в этом сомневаться?
– И я хотел бы провозгласить тост за нас с тобой, Адди. Пусть эта операция ознаменует для нас с тобой начало новой жизни. Новой семейной жизни.
Он взял ее за руку.
Она видела, что он внимательно наблюдает за ее реакцией на его слова, и улыбнулась с нарочитой веселостью.
– За новую жизнь. – Отпив вино, она заметила, как пересохло ее горло.
Он сжал ее руку.
– Я ведь не забыл о Креге, и я знаю о тебе и Уильяме…
– Джон…
– Нет, выслушай меня. Мне это безразлично. Даже если есть и другие, о которых я ничего не знаю. Ведь все эти годы я не был тебе настоящим мужем. Я и не ждал, что ты будешь соблюдать обет целомудрия. Но дело в том, что, возможно, после операции я смогу стать тебе настоящим мужем, Адди. И я чувствую себя так, дорогая, словно мне всего лишь шестнадцать лет… – От волнения его голос пресекся. – И есть ведь нечто такое, на что не может претендовать никто другой. Даже Крег.
– Пожалуйста, Джон, не будем ворошить прошлое.
– Но ведь прошлое все эти годы помогало жить мне, беспомощному калеке. Я никогда не забуду, как мы впервые занимались с тобой любовью. Это было так великолепно. Помни же, Адди, что я был первым и намереваюсь остаться последним.
Он притянул ее к себе, открыл полы ее халата и прижал губы к ее мягкому животу. Она ощутила сквозь тонкий шелк жар его дыхания, и этот жар опалил ее.
Адди не понимала только, почему ее охватил такой страх.
Глава 5
С большим беспокойством Джон и Адди ожидали в Сорбонне приема у доктора Марселя Депре. Он опоздал на двадцать минут и поспешил рассыпаться в извинениях.
– Вы должны простить меня, – певуче произнес он по-английски с чуть заметным акцентом. – Меня пригласили на консультацию по поводу очень сложной операции. Речь идет о молодой женщине, чьи груди поражены раком. Чтобы спасти ее жизнь, пришлось их удалить. Джон был в ужасе:
– Господи, какой кошмар! Может быть, этому бедному существу лучше было бы умереть.
– Нет, не лучше, – решительно возразила Адди. Депре почтительно склонил перед ней голову.
– Bien entendu, madame.[18] – И с мягким укором обратился к Джону: – Неужели вы предпочли бы умереть, месье, чем потерять, скажем, ногу?
Джон покраснел.
– Едва ли это можно сравнивать. Я хочу только сказать, что женские груди…
– Что в них такого особенного? – с сарказмом спросила Адди. – Источник сексуального удовольствия, не больше.
– Ну что ты говоришь, Адди? Депре поднял руки.
– Мы отвлекаемся от нашей темы, мистер Блэндингс. У меня была возможность изучить вашу историю болезни и оценить результаты проведенных накануне тестов.
– И…
Доктор, маленький человечек в очках, почти лысый, если не считать клочков седых волос над ушами, энергично потер ладони. Для человека его роста у него были огромные руки, сильные и подвижные, с длинными энергичными пальцами.
– Я считаю, что у нас превосходные шансы устранить последствия полученной вами травмы позвоночника.
– Ты слышала, Адди? – просиял Джон. – У меня такое чувство, как будто я могу сплясать джигу прямо сейчас.
Депре снисходительно улыбнулся:
– Должен вас предупредить, месье, что даже в случае полного успеха операции пройдут многие месяцы, прежде чем вы сможете ходить. И еще многие месяцы, прежде чем вы сможете плясать джигу.
