достижения составили 68 побед, 301 финиш в «первой десятке» и 25 поул-позиций.
Совсем не хило для парня, чью карьеру объявили завершенной еще прежде, чем та стартовала как следует.
Вот поэтому-то я и не испытывал большой тоски, планируя объявить о своем уходе из спорта по окончании следующего сезона. Возраст и усталость тут даже ни при чем. Не думаю, что когда-нибудь мне надоест участвовать в гонках. Просто мне хочется проводить больше времени со своей семилетней дочерью Анютой. Она не биологическая дочь. Мы с Елизаветой долго пытались завести ребенка, но в итоге обнаружили, что бесплодны. Тогда Елизавета и предложила оформить опеку над ребенком из другой страны — конкретнее, из России. Не с позиции национализма, нет. Просто Елизавета не понаслышке знала об условиях, в каких воспитывались тамошние сироты, и ей хотелось дать малышке ту жизнь и те возможности, каких никогда не было у нее самой.
В общем, мы выдержали весь долгий процесс оформления документов, дважды слетали в Москву и наконец привезли Анюту домой — уже два года как. Она стала тем ребенком, о котором мы могли только мечтать, и даже более того.
Я закончил читать статью в «Лос-Анджелес таймс» о владельце клуба «Клипперс», который со своего почетного места в первом ряду грязно обругал собственного игрока, — и оторвал глаза от газеты, чтобы дать им заслуженный отдых. За тот час, что я провел в «Старбаксе», заведение почти опустело. На дальней от меня стороне кофейни за круглым столиком сидела красивая женщина в кроссовках, пастельного цвета свитере и в мини-юбке с металлическим отливом. Она пристально всматривалась в мое лицо. Ну и ладно. Мой взгляд вернулся к раскрытой газете. Я ведь не Ник Кейдж какой-нибудь. Водители гоночных машин — совсем как ударники в рок-группах. Люди могут знать имя, но не помнят лиц, так что мы можем свободно разгуливать по городу, оставаясь неузнанными. Вместе с тем кто-нибудь наблюдательный может и узнать. Со мной такое случалось несколько раз — вдали от гоночных треков и заведений, слывущих прибежищами гонщиков. Неприятное ощущение. Нет, мне совсем не сложно оставить кому-то автограф. Но когда другие видят, как я этим занимаюсь, они тоже на меня набрасываются. Они спрашивают, в каком фильме я снимался, или несут какую-то подобную чушь, а мне остается только объявить, что я автогонщик, — чаще всего это известие их разочаровывает и они удаляются, на ходу отпуская шуточки или бросая друзьям уничижительные замечания.
Я просмотрел таблицы «Эн-Би-Эй» и «Эн-Эйч-Эл», но не мог удержать на них внимание. Такое чувство, будто женщина за дальним столиком продолжала сверлить меня взглядом, — я поднял глаза, и что бы вы думали? Действительно сверлила, только теперь на губах у нее играла озорная улыбочка.
Я как раз пытался решить, как поступлю — буду и дальше игнорировать ее или встану и уйду, — когда дверь «Старбакса» открылась, впуская Елизавету. В феврале ей исполнится сорок, но выглядит она на десяток лет моложе. Найдя меня взглядом, она махнула рукой, и я помахал в ответ. Подойдя, она уселась, уложив свою кожаную куртку и пакеты с покупками на соседний стул.
— Что купила? — поинтересовался я.
— Рождественские подарки, — сказала она, сдвигая на лоб солнечные очки.
— Для кого? — я потянулся приоткрыть один из пакетов.
Она хлопнула меня по руке.
— Для тебя. Так что не подсматривай.
— И что же ты мне подаришь?
— Почему ты всегда хочешь испортить сюрприз?
— Анюте ты тоже что-то купила?
— Разумеется. Новую модель айпэда.
— Словно она мало времени проводит уткнувшись в айфон, — проворчал я и бросил взгляд мимо Елизаветы — на женщину в свитере и мини-юбке. Она так и продолжала на меня пялиться.
— Что такое? — спросила Елизавета, обора-чиваясь на своем стуле.
— Не начинай, — тихо сказал я.
Она повернулась ко мне, улыбаясь:
— Не начинать чего? Обсуждать то, как ты глазеешь на ту девчонку?
— Она на меня запала.
— Да неужели? — рассмеялась Елизавета. — Она вдвое тебя моложе, Зед.
— Наверное, давняя фанатка или вроде того. Так и не сводит с меня глаз.
— Ты ее поощряешь своими косыми взглядами.
— Я не специально.
— Просто глаза девать больше некуда?
— Странно, когда кто-то долго на тебя таращится.
— А она милашка, Зед. Пойду-ка узнаю, что ей нужно.
— Что за выдумка?
— Может, девушка хочет что-то тебе сказать… — поднялась она.
— Элиза!
Не обратив внимания на мой удивленный окрик, она пересекла зал. Обменялась парой слов с женщиной, кивнула на свободный стул у круглого столика и присела. Сказала еще что-то, повела рукой в мою сторону.
Женщина улыбнулась и помахала мне рукой.
Сгорая от неловкости и злости, я уткнулся в свою газету, чтобы дождаться возвращения Елизаветы. Что она может до сих пор обсуждать с той женщиной? Рассказывает ей, как я решил, что та на меня запала? Скорее всего. Елизавета не была склонна к той ревности, какая начинала изводить Питу при виде «ящерок пит-стопа» и девушек-фанаток, что вовсе не означает, однако, будто ревность вовсе ей неведома. Еще как ведома. И порой она проделывает всякие глупости вроде этой, чтобы доказать мне, что не ревнует — и конечно, тем самым выдает свою ревность с головой.
Внезапно Елизавета встала. Снова показала на меня. Женщина кивнула и тоже поднялась из-за столика.
Они обе направились ко мне.
Отложив газету в сторонку, я постарался нацепить на лицо радушную улыбку.
— Зед, я очень рада познакомить тебя с моей милой подругой, — сказала Елизавета. — Ты совершенно прав. Она действительно большая твоя поклонница.
Я почувствовал, как розовеют мои щеки.
— Этого я не говорил!
— Но это правда, — заметила незнакомка. — Я ваша искренняя поклонница. И уже долгие годы внимательно слежу за вашей карьерой.
— Прошу, — сказала ей Елизавета, — присаживайтесь.
— Вообще-то… — робко заметил я, — нам, пожалуй, пора уходить.
— Чепуха, Зед, — сказала Елизавета.
Они с женщиной уселись поудобнее и обменялись веселыми взглядами. Тут мне стало ясно, что я стал жертвой розыгрыша, цели которого не понимаю.
— Простите, не расслышал вашего имени, — сказал я женщине.
— Роза, — представилась та, протягивая мне хрупкую руку.
Я осторожно пожал ее ладонь.
— Кажется, я слышу акцент… — эти слова замерли на моих губах. — Роза?
Это была она. Совершенно не похожая на себя в возрасте восьми лет, но, как ни странно, в точности та же.
— Привет, Зед, — сказала она, впервые смутившись.
— Сюрприз! — ликуя, воскликнула Елизавета.
— Господи, Роза, что ты тут делаешь? В Лос-Анджелесе то есть. Ты живешь теперь здесь?
— Роза поступила в Калифорнийский университет. Учится на первом курсе, — объяснила Елизавета. — Я решила, что это отличная возможность возобновить
