С явным неодобрением покосившись на своего излишне впечатлительного товарища Осси покачала головой и достала из рюкзака узкую длинную коробочку из черного дерева.
– Надо же – пригодились все-таки… Вот уж не думала… – пробормотала она, открывая драгоценную шкатулку.
Внутри, в полости выстеленной белоснежным бархатом лежали, – да не лежали даже: покоились – длинные, как спицы, перекрученные серебряные иглы. Каждая в своем отделении.
Подарок Керта Абатемаро стоил небольшого состояния. Это – если для непосвященных. А для тех, кто разбирался и знал толк в оккультных делах Орденом, мягко говоря, не особо одобряемых, цены для этой небольшой вещицы просто не существовало. Называлась она нерд, а на вопрос леди Кай: «Откуда такое богатство?» коронный вампир только улыбнулся и посоветовал «не забивать прелестную головку бесполезными знаниями, которые имеют тенденцию сильно укорачивать жизнь любопытным особам».
Как бы то ни было, и как бы не юлил и не темнил Абатемаро, но ясно было одно: «игрушка» эта из разряда особенных, и на дороге такие обычно не валяются. В пользу этого говорила и мощная остаточная аура, принадлежащая, скорее всего, прежнему хозяину этой «безделицы», и то, что иглами такими кроме некромансеров прошлого никто никогда не баловался под страхом смерти. Причем не фигуральной, а самой, что ни на есть, настоящей – не любил Пресвятой Апостолат орудия с помощью которых мертвых в живых обращали. Ох, как не любил…
На острие каждой этой спицы-иглы поблескивала крошечным рубином красная капелька крови, и по уверениям Абатемаро принадлежала она великомученику Майху, что увеличивало потенциальную мощь нерда в десятки, если не в сотни раз, превращая и без того не самый безобидный артефакт в нечто совсем уже из ряда вон выходящее.
Так, что подарок этот, действительно, был царским и сделан был, по всей видимости, от души. От темной и совершенно непонятной души коронного вампира.
Аккуратно достав первую иглу, леди Кай поднесла ее к глазам и некоторое время просто любовалась игрой света в капле святой крови. Красивое это было зрелище. И завораживающее. Прямо каким-то гипнотическим воздействием обладали сверкающие алые лучики и темные переливы внутри крошечного алого солнышка. Трудно было от этого оторваться и глаза отвести. Трудно, но надо было.
Вздохнув, Осси с сожалением прервала свою медитацию, и тщательно прицелившись начала медленно и аккуратно вкручивать длинную стальную иглу в вырванное сердце покойного.
За первой последовала вторая, затем третья. После пятой Осси перевела дыхание и вытерла со лба пот.
Оказывается занятие это – со стороны совершенно несложное и слегка даже глуповатое, требовало невероятной концентрации и собранности. Мало, что места для проколов не абы как выбирались, так еще следовало следить за тем, чтобы не повредить невероятно хрупкую оболочку высохшего сердца, и чтобы иглы внутри, не дай бог, не соприкоснулись. Хорошо хоть руку ее что-то иностороннее направляло, и от особо резких движений удерживало. И, при всем при этом, после пяти игл она чувствовала себя совершенно опустошенной и выжатой как лимон.
Еще две оставалось, и Осси, закусив губу, продолжила прерванное занятие.
Хилависта, проникшись важностью момента, даже икать перестал, Хода тоже хранила молчание, так что леди Кай ничто не отвлекало, и дело свое ей удалось завершить без особых усилий и напряжений. А, может, просто отдых тот небольшой помог все-таки.
Итак, приготовления были закончены, и теперь предстояло самое главное: мертвое сердце нужно было напитать жизнью и заставить биться.
Держа перед собой на вытянутой руке сморщенный серый комок, утыканный иглами, Осси начала читать заклинание.
Заклинание это было ей совершенно незнакомо, но после контакта со Слезой и слияния с темной своей половиной с леди Кай многие чудеса творились. Вот и сейчас, будто нашептывал ей нужные слова чей-то голос. Тихо и торжественно. Будто проповедь в самом главном храме Фероллы читал. И ничего, что в целом храме из слушателей и прихожан только леди Кай была – для нее одной и старался. А ей только повторять за ним оставалось.
И, что интересно, – слова эти впечатывались в ее мозгу будто навеки. И теперь она не только суть заговора этого понимала, но и уверена была, что случись если нужда – повторить сможет – один в один. Без ошибок и запинаний.
Да и вообще, такое ощущение было, будто все это она знала когда-то давно, просто забыла, а теперь, вот, вспоминает потихоньку…
Некоторое время вообще ничего не происходило. Слова заклинания падали в пропитанный влагой воздух тюремной камеры, а сердце мертвеца в руке леди Кай оставалось сухим бесформенным комком.
Рука, кстати, затекла уже безбожно, ибо держать ее вот так в неподвижности – это вам не мечом махать, а конца и краю заклинанию пока не предвиделось, и Осси это точно знала. Она его теперь будто по невидимому листу читала. И, похоже, что еще и до половины даже не добралась.
А слова все падали и падали. А вместе с ними падали набухшие тяжелые капли, продолжая наполнять темную лужу под ногами. И то ли от этого, то ли все-таки заклятие начинало потихоньку действовать, но воздух в камере вдруг стал гуще, плотнее, и даже, вроде как, течения какие-то в нем теперь угадывались.
По углам камеры теперь расплескались клочья предвечной тьмы, которые поворочались там немного, будто обживаясь и привыкая к новому месту, а затем начали неспешно расползаться в разные стороны.
Поначалу это выглядело достаточно безобидно и даже немного забавно: воздух в комнате выглядел будто вода, в которую плеснули немного чернил. Но по мере того как таяло потихонечку чувство новизны, таял и свет вокруг леди Кай.
Хищные языки тьмы сплетались в невероятные полупрозрачные узоры, опутывая все вокруг, облизывая и пробуя на вкус. Один из них обвился вокруг хилависты на манер древесной змеи, и даже, вроде, попытался сжать его в своих объятиях. Ташур тихо взвизгнул, вырвался и заметался по комнате как угорелый, пытаясь ускользнуть от холодных и слизких прикосновений. Но темный поток уже потерял к нему всяческий интерес и лениво скользнул дальше, понемногу уплотняясь и увеличиваясь в размерах.
Рассерженно зашипел факел, и дрогнуло испуганным мотыльком пламя на стене.
Потом еще раз и еще.
Языки огня, жившего здесь не одну сотню лет, заметались, будто в поисках спасения от чего-то неведомого, от неодолимой силы, наступающей откуда-то извне. И в тот же миг шевельнулся зажатый в руке комок, про который леди Кай, честно говоря, уже и думать забыла, настолько ее увлекла метаморфозы окружающего пространства. Как заклинание-то продолжала при всем при этом нашептывать – совершенно непонятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
