Повидаться со мной приходит Клубочек…. Клубочек с соска́ми-малинками и все более жаркими трусиками. Дело происходит днем…. Я только что из ванны, поэтому застает она меня в одном халате…. что ее целям, похоже, только соответствует. Она пришла в поисках лежки…. и рассказать мне поразительную историю.
Ее завалил Сэм. Она этим до сих пор вроде как ошарашена, что, я предполагаю, в порядке вещей, учитывая, что он добрых много лет был ей просто-напросто отцом. Наверняка еще какое потрясение, так или иначе, когда твой собственный отец однажды просто вытягивает наружу хер, машет им у тебя перед носом и заваливает тебя.
Конечно, все произошло совсем не так. Сэм – таков, какой есть, – так бы поступать не стал. Но результат тот же…….
За всем этим стоит, как обычно, Таня. Вероятно, она обрабатывала беднягу Сэма не одну неделю, вкладывала ему в голову этот замысел, вколачивала каждым толчком своей жаркой, сучьей жопки. И конечно, заражала этой мыслью Клубочка почти с той самой минуты, как они только познакомились. Поэтому в один прекрасный день котелок перекипел.
Услышав кого-то у двери, я решил, что там Энн…. Эрнест собирался взять сегодня ее снимки. И я думал, что готов ко всему. Но к приветствию Клубочка готов отнюдь не был……
– Папа меня вчера выебал……
Не очень хорошо это звучит в коридоре, где всякий может услышать, поэтому я затаскиваю ее внутрь и запираю дверь, вдруг кто придет. После чего она садится и выкладывает всю историю…..
Сука эта не забывает же ни единой возбуждающей детали. Она не может просто мне доложить, что он ей ввинтил, где и когда…. нет же, непременно нужно мне чуть ли не показать, как все было. Еще один Танин фокус.
Как я уже сказал, дело было днем. Клубочек вернулась в отель и застала отца одного…. хоть она почти уверена, что там только что побывала Таня, потому что учуяла аромат Таниных духов, когда отец ее поцеловал. Это вполне возможно, особенно если Таня знала, что Клубочек скоро вернется…. Я прямо вижу, как она дразнила бедного Сэма, пока тот чуть не спятил, а потом бросила его с задранным хуем и снятым караулом. В общем, Сэм пошел за Клубочком в спальню, и та, как обормотка… или сучка…. стала перед ним переодеваться. Через две минуты он уже ее щупал, через три она лежала на кровати. Через пять они уже еблись, а когда миновала пятнадцатая минута, Сэму уже было из-за чего себя паршиво чувствовать.
– Ну так какого ж Исуса ты ему это позволила? – ору я, когда Клубочек доходит до этого места. – Ты ж не обязана была, правда? Он не стал бы собственную дочь насиловать!
– Видимо, мне этого хотелось, – сказала Клубочек, глядя на меня эдак мудро, по-детски.
Ей хотелось! Да, черт бы драл, наверное, хотелось. И она не понимает, с чего я так расстроился к тому ж. Какого хуя такой пацанке известно об экономике. Сознает ли она, что, если все еще дальше зайдет по сугубому органу, ее семья пулей отправится обратно в Америку, где им вообще и надо было сидеть, а я останусь тут и хвастаться после их визита мне будет нечем, кроме натертого болта да жажды к лучшей выпивке, нежели могу себе позволить? Хуй там она что-то сознает…. И она продолжает мне рассказывать, как ей этого хотелось от него, и каково ей было, когда он ее всю общупывал, и какой у него большой елдак…. Все подряд, пока я больше уже не могу этого выносить. Ухожу в кухню поискать чего-нибудь, чем нервы успокоить, и путешествую туда и обратно с бугром на переде своего банного халата, отчего похоже, что у моих мудей слоновая болезнь.
– И что ты теперь собираешься делать? – спрашиваю я у нее, усевшись со стаканом и дав Клубочку стакан гораздо меньше.
– Ебать его опять, наверное, – говорит она. – И опять… если он захочет.
Если захочет. Ну как, Христа ради, мужчине тут сдержаться? Мне хватает даже просто пялиться на нее…. она сидит, перекладывая ноги с одной на другую, показывая мне новые штанишки, что на ней надеты…. а у меня хер настропален….. и я ей не отец, боже ты мой!
– Я думала, ты обрадуешься, когда услышишь, – через минуту прибавляет Клубочек. – Таня сказала, тебе нравятся девочки, которые на самом деле грязные суки.
Я просто хватаюсь за голову руками. Ответов у меня больше нет. Все это отбилось у меня от рук и развивается слишком быстро, на мой вкус. Затем, пока я сижу рядом, Клубочек подходит ко мне и садится на пол у меня между колен. Вытягивает подбородок, упирается им мне в бедро, как собака, и смотрит на меня снизу вверх. Забирается мне под халат потрогать ногу, и пальчики у нее липкие…. на них она вино пролила.
– Ты же знаешь, зачем я к тебе пришла, верно, – шепчет она. – Я бы, конечно, могла пойти домой и посмотреть, там ли папа…
Она продолжает ощупывать мне ногу, пробегая ногтями по ляжке, – их она учится держать заточенными. Исусе, поглядеть на нее только! Масляные косички-хвостики, и на пальцах у нее не лак для ногтей, а чернильные пятна. Но сучий этот ее красный рот скоро уже начнет ее выдавать…. этот рот хуесоски, этот рот пиздолизки…. Возникает уже в нем то выражение, к которому научаешься приглядываться…. Даже не знаю, каково оно, однако уже начинает появляться…..
Клубочек трется титьками мне о колени…. Титьками? Грудной клеткой своей, следовало бы сказать, но в ней уже есть мягкость, можно определить, что там что-то зачинается, и она растягивает на мне полы халата понемногу, глядя, как приоткрываются мои ноги. Джон Ч. подпирает шатер, ждет начала главного представления. Она запускает руки мне под халат и щекочет ему бакенбарды……
Я чуть стакан не роняю, когда она полностью распахивает на мне халат….. она вдруг делает это яростно. Стакан я ставлю, а она устраивается на пятках и смотрит на мой хуй – глаза у нее чуть шалые. Одной рукой она его обертывает и жмет, пока его торчащий конец не краснеет.
– Бога ради, не сиди и не пялься на него, – говорю ей я, – сунь в рот, если хочешь пососать…
– Ты меня не заставишь….
Заставить ее несложно. Нужно только положить руку ей на голову и пригнуть… остальное она сама делает. Жан Жёди входит, и она опирается на меня, расстегивая перед своего платья. Затем эти ее безтитьковые титьки трутся о мои яйца, и она изумительно изображает свою мать:
– Ты собираешься меня ебать? – Она трет мой хуй себе о рот и нос и невинно смотрит на меня. – Мне теперь раздеться… или ты сам хочешь меня раздеть?
Я встаю, но даже не знаю, чего хочу. Она стоит на коленях снова с моим хуем во рту, и, похоже, нет веской причины не давать ей там его держать, не позволить ей у меня отсосать, а потом не вышвырнуть вон. Но я всего этого не делаю… Поднимаю ее и загоняю в спальню…….
Она лежит на кровати наискось и смотрит на меня. Платье задралось по бедра, а буфера ей тоже удается оставить неприкрытыми. Одна туфля свисает к полу, затем другая, когда она пальцами стаскивает их с ног. Халат свой я бросил где-то на полу и прыгаю к ней на кровать.
Как же эти пиздявки обожают свои непропеченные тельца! Мля, если б так не возбуждало даже смотреть на них, распаляет уже то, как они о себе мнят… Я выпрастываю Клубочка из платья и сдергиваю с нее штанишки…. Она поворачивается убедиться, что мне хорошо видно ее жопку…..
– Еби меня в чулках! – говорит она. – Еби меня в чулках!
Значит, научилась. У Тани, вероятнее всего. Вот поблядушка….. Я и буду ебать ее в чулках! Возможно, ей бы хотелось, чтоб я вышел и купил себе цилиндр и ебал ее в нем…. Она хватает меня за хуй и широко раскидывает ноги. Эта ее красная фигулина пялится мне в лицо, как сигнал опасности. Она гола, как яблоко, и примерно того же цвета. Господи, но до чего ж это яблоко сочное…..
– Лижи мне елду, – говорю я ей. – Эй, а старику своему ты так же делала?
Нет, сообщает мне она, они просто еблись. Он вставил свой хуй ей в пизду и выеб ее, вот и вся недолга. Но быть может, в следующий раз…..
Я хватаю ее за талию и рывком прижимаю ее живот к своей груди, трусь болтом по всему ее лицу. Может, я и ебу младенцев, но кому, к черту, какое дело… Клубочек – младенец до чертиков ебабельный… Лижу ей бедра и кусаю за ляжки. Она визжит, как юная свинка, да и ерзает так же, но ей нравится…. а если вдуматься, почему, к чертовой матери, не должно? У скольких девчонок ее возраста в конечном счете есть возможность того, что им станут сосать конийон? У множества, я знаю, но их все ж не дохуя´…..
Она и впрямь швыряет в меня эту свою фигу, когда понимает, к чему я стремлюсь. Бедра ее охватывают мне голову, и она шлепает ею мне прямо в лицо. Как будто хлестнули рот теплой влажной посудной тряпкой… но ни на одной такой тряпке не растет пушок, и ни одна никогда не пахнет этим сочным персиком. Я зарываюсь в нее языком…. и вылизываю себе полный рот сока…. и в то же время тычу ей в рот свой хер. Ей нравится играть в тет-беш… изгибается вокруг меня угрем, сама завязываясь в узлы и завязывая ими меня. Хуй у меня вдвое больше всего, с чем она должна быть знакома до сих пор, но ей с ним прекрасно. Она пускает на него слюни, как ветеран, отчего все становится славным и смачным. Эти юные сучки меня всегда таким удивляют. Если попадается женщина с доброй шахной и тяжкой парой буферов… из тех кобыл-тяжеловозов, у которых под хвостом зарубка от топора… рассчитываешь, что между ног у них будет влажно. Но сикушки вроде Тани и Клубочка…. поразительно, сколько этой дряни они выдают из крохотных своих щелочек….
