— Как она?
— Рана чистая, — сказал парамедик, — кровоточит, но ничего серьезного не задето. Пуля прошла навылет.
— Хорошо.
Врач отстранилась от планшета с бумагами.
— Перебинтуй и поскорее увези его отсюда.
— Зачем? — спросил Аркадиан.
Женщина удивилась.
— Зачем вас перебинтовывать?.. Да затем, что в вас стреляли. Рана еще кровоточит.
— Нет. Зачем вам нужна палата?
Доктор Кулин перевела взгляд на полицейский значок, засунутый за пояс раненого. Таковы уж правила: если в одну и ту же больницу после перестрелки привозят раненых, врачи всегда отличат плохих парней от хороших и в первую очередь окажут медицинскую помощь хорошим парням.
— Был взрыв. Много раненых. Судя по тому, что я слышала, большинство ран куда серьезнее вашей.
— Где был взрыв? — все же спросил Аркадиан, хотя уже знал ответ.
Шум в коридоре отвлек врача.
— У старой городской стены… — задергивая штору, ответила доктор Кулин, — неподалеку от Цитадели…
В открывшийся просвет Аркадиан увидел быстро проезжающую мимо каталку. На ней лежал истекающий кровью мужчина, одетый в такую же сутану, что и поступивший в морг два дня назад самоубийца.
Аркадиан зажмурился. В нос ударил запах крови и дезинфицирующих средств. Внезапно он почувствовал сильную усталость. То, чему он хотел помешать, все же случилось. Как бы ему хотелось поговорить сейчас с женой, услышать ее мягкий голос, а не раздающиеся вокруг крики боли. Аркадиану хотелось сказать: «Я тебя люблю», — и услышать то же самое в ответ. Он бы успокоил ее, сказал, что с ним все в порядке и скоро его выпишут домой. Потом полицейский подумал о Лив Адамсен, о Габриеле и о незнакомой женщине… Интересно, кто-нибудь из них остался в живых?
145
Доктор Кулин последовала за первой каталкой в смотровую и остановилась, будто громом пораженная. Она работала в «скорой помощи» более десяти лет, но никогда прежде не видела ничего подобного. Торс мужчины покрывали глубокие, прямые, сильно кровоточащие порезы. Их явно сделали умышленно. Кровь пропитала распоротое на груди зеленое одеяние. Ее было так много, что казалось, мужчину окатили кровью с ног до головы.
Врач оглянулась на парамедика, который привез раненого.
— А говорили, там был взрыв?!
— Точно… был. В подножии горы образовалась огромная выбоина. Этот парень из Цитадели.
— Ты шутишь?
— Я сам вытащил его оттуда.
Доктор Кулин осторожно нагнулась над телом и посветила маленьким фонариком монаху в глаз.
— Привет. Вы меня слышите?
Человек покачал годовой из стороны в сторону. Глубокий порез на шее открылся.
— Как вас зовут?
Монах прошептал что-то невразумительное. Врач нагнулась ниже и почувствовала его дыхание. Мужчина снова зашептал. Кулин разобрала: «Ego Sanctus»[41] Бедолага явно бредил.
— Вы пытались остановить кровотечение? — выпрямившись, спросила она.
— Аэрозольная упаковка и переливание плазмы. Ничего не помогает.
— Давление?
— Шестьдесят два на сорок и продолжает падать.
«Не особо опасно, но как знать».
Кардиомонитор пикнул, когда парамедик приложил к груди монаха электроды. Замедленное сердцебиение. Слишком замедленное. Доктор Кулин посмотрела на раны. Кровь не свертывалась. Возможно, раненый страдает гемофилией. Ее помощи ждали другие пострадавшие. Приходилось срочно принимать решение.
— Пятьсот ME[42] протромбина[43] и двадцать промилле[44] витамина К. И побыстрее определи его группу крови, а не то он скоро умрет от ее потери.
Выйдя из-за шторы, женщина направилась в главный коридор. Мимо провезли еще трех монахов. Из ран, похожих на те, что доктор Кулин видела у их товарища, текла кровь.
— Куда везти?
Голос парамедика вернул врача к реальности. Женщина посмотрела на каталку и с облегчением увидела, что это не очередной монах.
— Сюда, — указывая направление, сказала она.
Смотровые кабинки быстро заполнялись ранеными, но эта женщина, по крайней мере, не истекала кровью. Парамедик повернул каталку в нужном направлении и нажал на тормоз.
— А здесь что приключилось? — спросила доктор Кулин, поднимая покрытое трещинами затемненное стекло на мотоциклетном шлеме пострадавшей и светя ей в правый глаз фонариком.
— Мы нашли ее в туннеле, — сказал парамедик. — Показатели жизнедеятельности почти в норме, вот только она никак не хочет приходить в сознание.
Доктор Кулин посветила пострадавшей в левый глаз. Зрачок расширился меньше, чем правый.
— На рентген, — поворачиваясь к парамедику, сказала она. — Возможно, поврежден череп. Не снимайте шлем, пока мы не узнаем, что с ней.
Санитар увез каталку.
Распахнулись двери приемной, и санитары вкатили еще две каталки с лежащими на них монахами. Идентичные раны. Сильное кровотечение.
«Что за черт?!»
Как во сне доктор Кулин пошла за первым монахом. После поверхностного осмотра она назначила ту же дозу коагулянта, что и в первом случае. Надо остановить кровотечение. Она слышала, как кто-то из врачей требует пять литров крови. Первая группа, резус положительный. Переходя в другой больничный бокс, женщина с силой рванула в сторону занавешивающую вход шторку. Там ее ждала еще одна неожиданность: возле каталки, держа за руку лежащую на ней девушку, стоял вполне здоровый монах и спорил с санитаром.
— Я ее не оставлю, — безапелляционно заявлял он.
Его сутана была залита кровью, но не так обильно, как у других. Одежда девушки пропиталась кровью до такой степени, что врач сразу же поняла — у нее серьезная травма шеи. Подойдя к каталке, доктор Кулин отодвинула футболку. Странно. Раны нигде не видно.
— Что в сопроводительных записях? — пытаясь определить источник кровотечения, спросила врач.
— Жизненно важные показатели — низкие, но стабильные, — сообщил санитар. — Кровяное давление восемьдесят на пятьдесят.
Доктор Кулин нахмурилась. Давление очень низкое. Такое бывает при большой потере крови, вот только она не могла найти источник этого кровотечения. Возможно, кровь не ее.
— Капельное внутривенное вливание и постоянный мониторинг кровяного давления, — распорядилась врач.
Она улыбнулась девушке.
— С вами все будет в порядке.
Ее заворожила почти неземная ясность зеленых глаз.
Затем доктор заставила себя отвернуться и посмотрела на монаха.
Он отдернул окровавленную руку.
— Со мной все в порядке…
— Ладно… ладно… Но мне все равно надо вас осмотреть…
Доктор Кулин разорвала окровавленный рукав сутаны и осмотрела покрытую запекшейся кровью кожу. Источник кровотечения бросался в глаза: отвратительного вида глубокий порез на запястье. Судя по степени заживания его нанесли несколько дней назад, но кровь была свежей.
— Что с вами произошло? — спросила доктор Кулин.
— Поскользнулся… упал… — ответил монах. — Ничего. Буду жить. Скажите лучше: не доставляли ли сюда женщину? На вид — сорок лет. Темные волосы. Рост — пять футов шесть дюймов.
Врач подумала о пациентке в мотоциклетном шлеме.
— Ей сейчас делают рентген.
За ее спиной раздался пронзительный звук кардиомонитора.
— Она получила поверхностные травмы, но не волнуйтесь. С ней, я думаю, все будет в порядке.
146
Лив слышала, как скрипит обувь уходивших доктора и медбрата. Она слышала тысячи других звуков.
С того времени как Габриель вынес ее из Цитадели, каждый звук, каждый запах взывали к ней, словно живые существа. Мир был нов и свеж, как будто она родилась заново.
Они выбрались из казавшегося бесконечным, наполненного дымом туннеля. Габриель осторожно положил ее на носилки. Лив взглянула на небо и увидела молодую луну, висящую над ней. Девушка расплакалась. Какая она красивая, бледная и… свободная! Лив уже не помнила, что видела в пещере, но ее душу переполняли радость от открывшейся красоты мира и чувство утраты. Она искала и потеряла брата… потеряла навсегда…
Сейчас Лив находилась в знакомом и в то же время незнакомом мире, полном красок и звуков. Она слышала голос смерти в неровном дыхании лежавших вокруг нее мужчин, в журчании их крови.
Борясь с полным упадком физических сил, девушка чувствовала прикосновения Габриеля и исходящий от него запах цитрусовых. Этот запах перебивал вонь антисептических средств, стоявший в отделении экстренной медицинской помощи, металлический запах крови и страха. Зажмурившись, Лив сосредоточилась на Габриеле. Она вдыхала аромат его тела, прислушивалась к сердцебиению в его груди. С каждой секундой звук становился все сильнее. Подобно грому он заглушал остальные звуки. Лив успокоилась. Его сердце бьется ради нее. На глазах девушки выступили слезы. Как это прекрасно, прекраснее луны!
