— Может быть, есть смысл попытать об этом нашего пленника? Да еще двое его соучастников где-то ныкаются, может, заодно и их поищем?
Среди монахов наблюдается явное оживление. Особенно воспряли спецназеры. Кратко поясняю всем сложившуюся ситуацию.
— Ну, — потирает руки брат Иан, — это уже веселее…
— Вы уверены, что сможете заставить говорить пленного? — поднимает бровь Лексли.
— Сын мой, — нравоучительно говорит монах, — за сто лет и мы кое-чему научились…
Воображение услужливо подсовывает мне зрелище «испанского сапога». А ведь там и еще чего-то подобное было…
— Опытом не поделитесь? — заинтересованно спрашивает Кот.
— Охотно, сын мой. Только вот боюсь, что толку с этого для вас будет не так уж и много…
— Ничего, — кивает Лексли. — Посмотрим…
— Я готов снова спуститься вниз, — говорит Манрике. — Возьму с собою троих помощников и тщательно осмотрю все помещение. Брат Монер!
— Да, ваше преподобие! — встает один из монахов-спецназеров.
— Мне потребуются также и ваши братья. Троих человек будет вполне достаточно.
— Они будут ожидать ваших распоряжений внизу.
А монах-то, монах! Даром, что в летах, а хватка у него…
— Может быть, брат Манрике, мы тоже можем быть вам чем-то полезны? — вклиниваюсь в разговор и я.
Он качает головой.
— Я бы не хотел слишком уж травмировать души ваших солдат, милорд…
Яснее и не скажешь! Только что нас вежливо послали…
— Но я имею очень большой опыт осмотра мест преступления, брат Манрике!
— Уверяю вас, милорд, когда дело дойдет и до этого — я лично попрошу вашей помощи!
— Но…
— Вы умеете искать следы ворожбы? Или колдовства? Можете отличить белую магию от черной? В таком случае попрошу вас приступить к делу немедленно!
Все! Уел меня монах! Виновато развожу руками и сажусь на место.
Тем временем хитропоп пришел-таки в себя. И вспомнил, кто тут главный бугор.
— Брат Рон!
Вскакивает второй монах-спецназер.
— Окажите помощь милорду в поиске и поимке скрывшихся злодеев!
Барон и Лексли почти синхронно фыркают.
Глава 19
Понимаю их ощущения, но посмотреть на этих ушлых ребятишек в деле — необходимо. Должны ли мы впредь смотреть и в их сторону тоже, или можно быть спокойным в этом отношении? Опережаю своих соратников. Только разногласий нам еще не хватало!
— Мы будем вам весьма признательны за помощь, отец Варшани! Ни один человек лишним не будет! Особенно в таком деле…
Караульный солдат отходит в сторону, пропуская нас к пленнику.
Бывший стрелок полулежит на охапке сена. После того как он, очухавшись от последствий задержания, попытался забодать головою стену, его веревками закрепили в таком положении, что достать до нее теперь весьма затруднительно. Пленный в сознании и только злобно поблескивает глазами, глядя на нас.
Брат Иан опускается на корточки и, откинув с головы капюшон, внимательно его разглядывает. Удовлетворив свое любопытство, оборачивается к сопровождающим нас монахам. Перекинувшись несколькими тихими словами, они приступают к делу. Двое из них подходят к пленному, приподнимают и усаживают. Становятся по бокам, положив свои руки ему на плечи. Еще один садится напротив и кладет руки ему на голову. Никаких приспособлений, способствующих эффективному допросу, у них не видно. Прячут под рясами? Ну, уж от нас-то могли бы и не скрывать…
Попытка злодея очередной раз забодать хоть кого-нибудь резко пресекается дюжими ребятишками из церковного спецназа. Их двое, и они действуют жестко, но без особого садизма. Голова стрелка зажата их крепкими руками, словно в тиски.
Сидящий напротив него монах что-то тихо начинает… напевать? Или монотонно говорить? От порога камеры, где мы стоим, это не слишком хорошо слышно, а ближе нас попросили не подходить. Вот и стоящие по бокам монахи включаются в это действие. Их голоса тоже вплетаются в тихий речитатив поющего. Пленник выгибается, стучит ногами по полу, но монашеский спецназ держит его крепко. Странный напев продолжается, и я чувствую, как у меня самопроизвольно закрываются глаза. Клонит в сон. Бросив взгляд на Лексли, вижу, что и у него то же самое.
Гипноз — вот это что!
Провожу рукой по лицу, стряхивая наваждение.
Ага!
Щас!
Монахи свое дело знают добре, сонливость только усиливается.
Касаюсь правой рукой рукояти Рунного клинка…
Словно холодная волна окатывает меня всего!
Слух резко усиливается, и теперь я различаю малейшие интонации в голосах монахов.
Сидящий монах простужен, а тот, что стоит справа — слегка картавит. Слышу напряженное дыхание пленника и скрип его зубов по деревянному кляпу. Всю сонливость снимает как рукой!
Касаюсь левою рукой Кота и вижу, как аналогичный эффект происходит и с ним. Он встряхивает головой и поворачивается ко мне.
— Что это было, Сандр? — тихо шепчет он.
— Тс-с-с! Не мешай им! Это страшная штука — гипноз! Потом расскажу… — так же шепотом отвечаю ему я.
Спецназовцы отпускают пленного. Он более не рыпается, сидит тихо, плечи его безвольно обвисли.
По знаку сидящего монаха один из них извлекает изо рта стрелка деревянный кляп. Он почти пополам перегрызен! Обернувшись к Коту, показываю ему на эту деталь. Тот кивает и, забрав деревяшку, выскакивает с нею в коридор. Через минуту возвращается и снова становится рядом.
Надо же, пленный начинает повторять слова вслед за монахами! Эк они его…
Повернувшись к нам, брат Иан призывно машет рукою.
Подходим ближе и становимся так, чтобы все видеть и слышать.
— Как твое имя, брат? — негромко спрашивает сидящий монах.
— Брат Лорус… — словно сквозь сон отвечает стрелок.
— Каких высот ты достиг на пути своего служения?
— Я Ищущий.
— Сколь долго продолжается твой путь?
— Три года.
— Зачем ты пришел сюда?
— Мы сопровождали брата Манна. Он должен был донести до высших содержимое разговора нашего брата и Исчадия.
— Кого?
— Люди называют его Серым рыцарем. Это исчадие ада на земле — одна из самых страшных угроз нашему делу.
Стрелок говорит монотонно, не открывая глаз. Его глаза закрыты, он словно бы спит. Практически не делает пауз между словами, отчего я не сразу понимаю его слова.
— Почему тот, кто говорил с ним, убил себя?
— Он выполнил свой долг и заслужил единение с Незримым. Исчадие должно было видеть мужество нашего брата.
— Это было все, что ты должен был здесь делать? Ты не должен был уходить из замка?
— Нет. Мы должны были оставаться здесь. Ждать указаний, а до этого времени исполнять свою работу, на которую нанялись.
— Сколько вас тут было?
— Шесть человек.
— Где могут скрываться твои братья?
— В замке много таких мест.
— Их как-то можно отличить?
— Около входов обычно есть знак — спираль.
— Обычно?
— Есть и другие входы, я про них ничего не знаю.
— Как можно открыть двери в эти ходы?
— Надо нажать руками на два рычага. Один открывает запор, второй открывает дверь.
— В каком порядке надо на них нажимать?
— В любом…
— Твои братья ушли в сторону старой башни, что им там нужно?
Лорус молчит. Его тело еще больше обвисает в руках монахов.
Сидящий монах озабоченно наклоняется к нему и вслушивается.
Но даже со своего места я различаю, что пленный уже не дышит. Отпускаю рукоятку клинка, и обостренные чувства приходят в норму. Надо же! Какими свойствами обладает мое оружие!
— Он мертв, — поворачивается сидящий монах к брату Иану. — Жизненная сила покинула его. Это был крепкий человек — он долго сопротивлялся.
Все монахи встают в шеренгу и, наклонив головы, читают молитву.
Ну, ни хрена ж себе! Да уж… это будет покруче «испанского сапога»…
По пути в башню, не удержавшись, спрашиваю брата Иана об их методе допроса.
— Только немногие способны проводить этот ритуал, — вздохнув, отвечает он. — Это требует огромного расхода сил, и им теперь долго придется восстанавливаться. А в данном случае их еще ожидает месячный пост на хлебе и воде. И долгое молитвенное бдение.
— Почему?
— Допрашиваемый умер, и мы не сумели этого предотвратить.
— Это враг, он и так стремился к смерти.
— Прежде всего это человек! Наш долг — спасти его, а не покарать. Как бы то ни было, не проведи мы допроса — он бы еще жил.
— Боюсь, брат Иан, что недолго. Он почти перегрыз кляп. Еще немного — и мог откусить себе язык. И тогда он просто захлебнулся бы своей кровью. Я такие случаи знаю.
