Он подумал об Иосифе Гольдмане. О его милой жене, детях, шикарном доме. О том уважении, которым русский пользовался в Сити, о приемах, галереях, клубах. Вытащить его из того мира сюда, на берег этой чертовой белорусской реки, могло только оружие массового поражения. Тот безымянный шпион говорил что-то о взрыве, после которого огромные территории заражаются смертельными микробами, об облаках нервно-паралитического газа, о радиации…
Думать об этом Кэррик не мог. Даже не пытался. Блокировал эту мысль. От человека, сидевшего рядом на песке, исходило ощущение тепла и силы.
* * *
Продукты привезли в двух бумажных пакетах. Купили булочки, фрукты, кока-колу. Полдень давно миновал, а группа еще не завтракала.
Лоусон понял.
Передать плохую новость по телефону Стрелок не решился. Плохие новости всегда сообщают лично, глядя в глаза. Они въехали на территорию кемпинга, осторожно, стараясь не стучать, закрыли за собой дверцу и неспешно, словно на прогулке, направились к микроавтобусу. Лоусон выбрался им навстречу. Эдриан и Деннис последовали за ним. Подтянулись и Дэвис с девушкой, сидевшие за столиком.
Продукты передали Кэти.
И только оказавшись лицом к лицу с шефом, Стрелок повернулся к Багси и кивнул. Вид у Багси был несколько растерянный, словно он побывал на неизведанной территории и не смог сохранить в голове ее карту. Сунув руку под куртку, он вытащил коробочку со свисающими с нее матерчатыми полосками и креплениями-липучками.
— Он ее выбросил, — сказал Стрелок.
— По крайней мере кто-то ее выбросил, — поправил его Багси. — Может, он. Может, кто-то другой. Меня там не было, поэтому сказать, что случилось, не могу. Может, он сделал это под давлением обстоятельств. Может, добровольно. И я не могу сказать, был с ним кто-то при этом или нет. Вряд ли он сделал это открыто, потому что в последний раз координаты изменились ночью. Вот такая ситуация.
— Следов там немного, две пары, — вступил Стрелок. Голос у него всегда звучал одинаково ровно — шла ли речь о триумфальной победе или провале с катастрофическими последствиями. — Полагаю, с агентом был «объект». Мы нашли прибор в нескольких ярдах от того места, где находилась лодка. Думаю, агент избавился от маяка в одиночку, и «объект» при этом не присутствовал.
— Маяк работал хорошо, — словно предвидя возможные обвинения, сказал Багси. — И сигнал был четкий. Свое дело он делал.
— Парень и словом не обмолвился, что не хочет его носить. Принял спокойно, не возражал. Для меня это как гром среди ясного неба.
Лоусон задумался, ни словом, ни жестом не выдав обуревавших его чувств.
— Берег там глинистый, и следы остались четкие, — продолжал Стрелок. — Их было двое. И еще полоса — как будто от берега к дороге тащили лодку. Маскировки никакой, следы даже не потрудились уничтожить. Потом они вышли на дорогу. Шоссе Влодава — Хелм. Дальше двигались по ней. Разумеется, никаких следов. Могу лишь высказать предположение, что лодка небольшая. Мы потому и задержались, что прошли по дороге около мили. И ничего не обнаружили. Предвижу вопрос, мистер Лоусон, и отвечаю: нет, машиной не пользовались. Говорю это с почти стопроцентной уверенностью. Если бы машина ждала их, на обочине остались бы свежие следы покрышек. Если бы машину вызвали, остались бы следы ног и от лодки — они ведь не могли стоять на самом шоссе. Думаю, они пронесли лодку по дороге, а потом свернули в лес, к реке. Это логично — лодка нужна на воде. Мы искали то место, где они сошли с дороги, но не нашли. Мне неприятно это признавать, но таковы факты.
— Почему он это сделал? Почему выбросил маяк?
Прежде чем ответить, Лоусон обратился к собственному опыту. В свое время им с Клипером Ридом довелось пережить немало трудных моментов, но сейчас положение складывалось по-настоящему отчаянное. Как поступил бы Клипер? Какой была его реакция? Ну, перво-наперво техасец закурил бы трубку и, разумеется, не выказал бы ни малейшей паники. Сохранил бы полнейшее спокойствие.
— Вы как? — спросил Лоусон.
— Я в порядке, — сказал Багси.
Стрелок пожал плечами.
— Говорите, мистер Лоусон. Что надо сделать?
Операция приближалась к критической фазе, а они потеряли «объект» и лишились контакта с агентом. Хуже и представить трудно.
Он поблагодарил их за хорошую работу и предложил пройти к реке, к тому месту, где Вайсберг и вся его группа находились накануне. Ничего лучшего он предложить не мог. Новость сразила наповал, и Лоусон чувствовал себя беспомощным стариком.
Он широко улыбнулся, демонстрируя полную и непоколебимую уверенность.
— Да, отправляйтесь к реке. Найдите их и держите под наблюдением. Они должны быть там — у реки, с лодкой. Ступайте.
* * *
Стрелок и Багси ушли. Он проводил взглядом отъехавшую машину и даже не заметил Шринкса, позволившего себе, в нарушение установленного порядка, заговорить первым.
— Хочу поделиться с вами кое-какими выводами, мистер Лоусон.
— Вы бы делились своими выводами, когда вас об этом попросят.
— В прошлый раз я рискнул предположить, что агент переживает сильный стресс. Думаю, его поведение указывает на утрату интереса к поставленной перед ним задаче. Проще говоря, бедняга не выдержал свалившегося на него бремени.
— Если ваше экспертное заключение, — Лоусон позволил себе нотку сарказма, — остается невостребованным, то, может быть, потому, что оно ничего не стоит.
— Вы взвалили на него неподъемный груз. Вы слишком многого от него хотите.
— Неужели?
— Последствия в форме вызванного стрессом нервного расстройства могут проявляться в течение многих лет.
— И что?
— Черт возьми, это же результат ваших действий. — Шринкс повысил голос, чего раньше никогда не случалось. Он, наверно, и сам бы себя не узнал. — Это же вы, вы загнали его на самый край. По вашей вине у него развился синдром, от которого, не исключено, он никогда полностью не оправится. Даже если ему окажут самую лучшую психологическую поддержку и помощь, процесс реабилитации может растянуться на долгие годы, и успех вовсе не гарантирован. При этом, будучи ответственным за причинение человеку долговременного вреда здоровью, вы не выказываете ни сожаления, ни понимания того, что сделали. Вас не мучит совесть, вы не лишились сна. И вот теперь он подвел вас. Какая ирония. Вы толкнули его в объятья этих чудовищ и получили по заслугам: он отвернулся от вас. Как говорится, кто сеет ветер, тот пожинает бурю. Это про вас, мистер Лоусон. Посмотрите, чего вы достигли. Вы изображали из себя Бога, вы делали с ним, что хотели, играли с его психикой, убеждениями и чувствами, сами, вероятно, не отдавая себе в этом отчет.
В горле пересохло. Больше всего Шринкс расстроился из-за того, что его эмоциональный порыв не возымел на Лоусона ни малейшего эффекта, совершенно его не тронул. Ни угроз — «ну, приятель, больше вы с нами работать не будете», — ни успокоительных заверений — «давайте-ка сядем, выговоримся и посмотрим, как нам дальше быть» — не последовало. Ничего. Лоусон молча смотрел сквозь него, словно ничего не видел и ничего не слышал.
Шринкс обратился за поддержкой к другим, но все только отводили глаза. Потом Люк Дэвис взял за руку Кэти и потянул за собой. Похоже, Дэвису не было до происходящего ровным счетом никакого дела.
* * *
Люк крепко сжал ее руку.
— Можешь придумать что-нибудь полезное, что можно сделать прямо сейчас?
— Нет.
— А где бы ты хотела сейчас оказаться?
— Где угодно, только не здесь.
— Вот туда мы и отправляемся.
— Почему?
— Потому что здесь попахивает провалом. Очень сильно попахивает.
— В запахах я разбираюсь. Как и любой констебль. Был такой случай. Старушка пропала, и никто не видел ее целый месяц. Никто и не доложил. Спохватились только тогда, когда пошел запашок. Пришлось ломать дверь. Мы были первыми, если не считать крыс и червяков.
— Идем. — Он потянул ее за собой.
Она уперлась.
— По-твоему, это достаточно веская причина?
Он вздохнул, потом выпалил:
— Держаться подальше от неудачника — это только часть программы. Другая — быть с тобой.
Она широко открыла глаза и насмешливо улыбнулась. Ему нравился ее рот — никакой помады и множество мелких вен на губах. Кэти не ответила, но упираться больше не стала. Он провел ладонью по темно-рыжим вихрам, благодаря которым выделялся в любой толпе. Большого опыта в общении с женщинами у него не было. В Сараево он сошелся с американкой по имени Федерика, но та связь диктовалась скорее соображениями удобства. Были и другие, женщины и девушки, работавшие в ДВБ, знакомство с которыми включало кино и ужин, но ничего такого, что предполагало бы продолжение. Дэвис достал из кармана мобильный и поднял повыше, чтобы его увидели Деннис, Эдриан или Шринкс.
