– Капитана О'Ши надо будет заранее предупредить, если что пойдет не так, – сказал ему Айлеви. – К тому же мы не знаем, обязаны ли эти парни периодически звонить кому-нибудь или, наоборот, кто-нибудь должен созваниваться с ними. Так что, если кто-нибудь, не дай Бог, позвонит и попросит доложить ситуацию, просто отвечай: «Ничего». – Сэз перевел Бреннану это слово на английский. – Это стандартный ответ, если докладывать не о чем. Итак, «ничего».
– Ничего, – повторил Бреннан.
– Говори так, словно тебе все надоело и ты страшно устал. Да еще зевни при этом.
Бреннан громогласно зевнул и произнес:
– Ничего.
– Вот, теперь отлично, – похвалил Сэз. – А если кому-нибудь вздумается поболтать с тобой, снова произнеси это слово, но уже с раздражением. Погрубее. И тут же дай отбой. Думаю, что звонить могут только из штаба, я сниму связиста с поста. Потом позвоню тебе оттуда, а ты отвечай «да». Нет, не «алло», а «да».
– Да. Ничего.
– Превосходно. А если кто-нибудь зайдет проверить этот пост – впусти, но не дай выйти.
– Если услышишь, что поднялся адский шум, без рассуждений быстро в вертолет, – добавил Миллз.
Бреннан промолчал.
– Ну, желаю удачи, Билл. – Айлеви похлопал его по плечу.
– Вам тоже.
Айлеви и Миллз двинулись по узкой тропинке между соснами прочь от избы и взлетно-посадочной полосы.
– Прежде чем выходить из вертолета, вам следовало дождаться моего сигнала, – сказал Сэз.
– Вы очень долго отсутствовали. Они звонили в штаб?
– Сказали, что нет.
– Считаете, что Бреннан справится с ответами по телефону?
– Ну, думаю, примерно так же, как О'Ши справился с вертолетом. – Айлеви мрачно хмыкнул.
С ним был пилот, не умеющий управлять советским вертолетом, человек на телефоне, не говорящий по-русски, и Берт Миллз, ни внешним видом, ни манерой держаться не похожий на русского и тоже не знающий русского языка. Но они были лучшими из всех, кого Айлеви, принимая во внимание необычность операции, мог выбрать.
– Итак, девиз этой ночи – «импровизация», – произнес Сэз.
– И блеф, – добавил Миллз.
Они пересекли асфальтированную дорогу, Айлеви достал из кармана шинели компас. Справа, как он знал, должны быть главные ворота, за которыми простиралось Бородинское поле. Слева должен быть центр лагеря, где располагался штаб. Они повернули налево.
Через несколько минут они увидели освещенные окна большого деревянного дома и услышали доносящуюся из здания музыку. Айлеви указал на вывеску над дверью. «ВИВ. ПОСТ ООО». Миллз кивнул и жестом показал на автомат с кока-колой.
Поднявшись на крыльцо, они увидели в окно длинную гостиную, в которой расположились человек двадцать молодых мужчин и женщин.
– Курсанты, – прошептал Айлеви.
– Праздник. Хэллоуин, – проговорил Миллз.
Айлеви кивнул. Этого он не учел, хотя, судя по всему, вечеринка подходила к концу. Его взгляд привлек огромный американский флаг на стене.
– Удивительно, – прошептал он.
Только они собрались уйти, как входная дверь отворилась, и на пороге появился мужчина средних лет в белом лыжном костюме. Он остановился и уставился на Айлеви и Миллза. Несколько секунд все трое молча разглядывали друг друга, потом на чистом английском языке мужчина спросил:
– Вы говорите по-английски?
Айлеви кивнул. Мужчина хмыкнул и пьяным голосом сказал:
– Ну, идите, стреляйте!
– Стреляйте? – переспросил Айлеви.
Дверь открылась снова, и на крыльцо вышел молодой парень.
– Майор, я возьму всю ответственность за этого американца на себя, – обратился он к Сэзу.
Айлеви старался понять, что все это означает и на каком языке ему следует отвечать. Оба его собеседника были не трезвы.
– Меня зовут Марти Бомбах. А это – Том Лэндис.
Я у него квартирую. И сам отведу его домой, – говорил молодой человек.
– Я просто потерял счет времени, – пробормотал Лэндис. – Да... невелика важность, твою мать...
Айлеви начинал понимать. Лэндис был американцем. И Айлеви обратился к Марти по-русски:
– Если вы отвечаете за него, то я посмотрю на нарушение комендантского часа этим человеком сквозь пальцы.
– Спасибо вам, майор, – сказал Марти. Он разглядывал Айлеви в тусклом свете. – А вы здесь новенький?
– Да. Почему бы вам не войти в дом? Мне бы хотелось поговорить с этим человеком.
– Он не говорит по-русски.
– Идите в дом.
– Есть, – Марти повернулся к Лэндису и сказал на безупречном английском, что удивило Айлеви и Миллза: – Все о'кей, Тим. Он просто хочет поговорить с тобой. А потом я отведу тебя домой. – Он вошел в дом.
Лэндис, пошатываясь, стоял на крыльце, опираясь о перила. Не стесняясь, он расстегнул молнию на брюках и помочился.
– Е... я эту школу. – Он застегнул молнию и нетвердо шагнул к двери.
Айлеви взял его за руку и сказал по-английски:
– Сядьте-ка здесь.
– Отпусти руку!
– Послушайте меня. Полковник Холлис здесь? Холлис и Лиза Родз. Они здесь? – спросил Айлеви.
– Холлис... Мне очень жаль... он ушел домой. – Лэндис отрицательно покачал головой.
– Ну, продолжайте.
– Сорвался по пьянке... но он здесь с нашими бедными ублюдками... двадцать лет опоздания... но он здесь. – Лэндис вдруг поднял руку и отдал честь. – Капитан Тимоти Лэндис, ВВС США, к вашим услугам, майор.
– Где Холлис?
– Моя жена Джейн считает, что он очень привлекательный мужик.
– Жена?
– Но он притащил с собой женщину, – продолжал Лэндис. – Чертова баба. Они собираются расстрелять ее. Она слишком много болтала.
– Кто? Кого они собираются расстрелять?
– У?
– Лизу Родз? Они собираются расстрелять Лизу Родз?
– Возможно. Наверняка... Она слишком много болтает. Расстрелять. Ее и мою жену. Обе они чересчур шустрые. – Лэндис безвольно рухнул в кресло-качалку и бессмысленно уставился вверх.
– Где Холлис?
– О... – Лэндис тупо рассматривал все вокруг, словно вспоминая, где он находится. – О... его поселили в доме Додсона. Вон там, за этим зданием. Да это в двух сотнях ярдов отсюда.
– А женщина с ним? Лиза Родз?
Лэндис посмотрел мутными глазами на Айлеви и Миллза.
– Зачем вам это? Эй, эти двое достаточно наглотались вашего дерьма.
– Какого дерьма?
– Карцер!.. Все вы тут... И вы, и Буров, и все кагэбэшное дерьмо!
– Буров здесь?
– А где же ему еще быть, вашу мать?
Миллз положил руку на плечо Айлеви и прошептал:
– Нам надо спешить.
– Погоди, – сказал Сэз и снова повернулся к Лэндису: – Скажите, эта женщина... Лиза. Она вместе с Холлисом? В доме Додсона?
Тот с трудом поднялся с кресла.
– Оставьте их в покое! – крикнул он и вдруг так двинул Айлеви в челюсть, что того качнуло. – Ну, сволочь, вперед, давай, стреляй в меня! Стреляй, ублюдок! Я хочу умереть! – Лэндис облокотился на перила и закрыл лицо обеими руками. Он заплакал. – Боже, помоги мне выбраться отсюда!
– Господи... Сэз, скверно все это, – тихо сказал Миллз.
– Конечно, не слишком хорошо, – согласился Айлеви. – Ну, теперь ты понимаешь?
– Начинаю. Я не жалею о том, что пришел сюда. Пошли.
Они спустились по тропинке в небольшой овражек.
– Жена. Что еще за жены? – говорил Миллз.
– Лагерные шлюхи, наверное, – пожал плечами Айлеви.
– А тот второй парень. Марти Бамбах. Он русский. А его английский безупречен. И он защищал Лэндиса.
Сэз вытащил из кармана шинели маленький радиоприемник, включил его и выдвинул антенну.
– Так, у нас сигнал. Это где-то рядом. Сигнал становится громче. – Он огляделся вокруг и заметил в низине среди деревьев крытый гонтом коттедж с темными окнами.
– Похож на американский домик под щипцовой крышей, – прошептал Миллз. – Просто жуть берет.
Чем ближе они подходили к дому, тем сигнал становился сильнее. В двери не было замка, только ручка. Айлеви повернул ее, но тщетно. Тогда Сэз надавил на дверь плечом, и она немного поддалась. Тяжелый металл царапнул по полу.
– Стойте здесь, – шепнул он Миллзу.
Айлеви открыл дверь и скользнул в темноту дома, закрыв ее за собой. Включив фонарик с красным фильтром, он начал водить лучом света по стенам и мебели, потом заметил справа от себя открытый дверной проем, за которым мерцал электрический обогреватель. Он прошел внутрь и оказался в спальне. Свет его фонарика выхватил икону над кроватью. Осторожно ступая, Айлеви подошел к кровати и увидел спящую Лизу. Невольно он протянул руку, чтобы дотронуться до ее щеки.
Вдруг его горло сжала чья-то сильная рука и прямо под сердце ткнулся нож.
– Хэлло, Сэм, – еле прохрипел Айлеви.
Холлис ослабил хватку.
– Хэлло, Сэз, – ответил он и кивнул ему на дверь.
Они прошли в гостиную. Холлис включил настольную лампу и потер большой палец об указательный в условном знаке. Айлеви кивнул. Сэм поставил пленку с негритянскими церковными песнопениями.
