— Давай, — улыбаясь, согласился Арагорн.
Фродо оказался предоставленным самому себе, потому что Сэм успел уснуть. Он чувствовал себя одиноким и заброшенным, хотя вокруг было много эльфов. Но они, не обращая на него внимания, отрешённо слушали песни менестрелей. Фродо тоже стал слушать.
Мгновенно красота мелодии и музыка вплетённых в неё, пусть и почти непонятных, слов заворожила его. Казалось, что слова обретают форму, и перед ним уже открывались видения дальних стран и блеск сокровищ, каких он и вообразить-то себе не мог; и отблески каминного пламени сгустились в золотистый туман над пенистыми морями, что вздыхали где-то у края мира, и заворожённость Фродо превращалась в сон, и вокруг него заструилась бескрайняя золотисто-серебряная река, и картины слились в неразличимый узор, и воздух затрепетал, и трепет этот пронзил его, заглушил все звуки и умчал в страну сновидений.
И долго блуждал он в дрёме, навеянной музыкой, пока она не превратилась в журчание воды, а затем неожиданно в голос, похожий на голос Бильбо, который декламировал нараспев. Сначала едва слышно, а потом яснее потекли слова:
В Арвении моряк ЭрендилПостроил лебедь-ладью.Решил направить он в НимбертилЛёгкую лодку свою.Из ткани серебряной сшил паруса,И светлой обшивка была.А мачту сверкающий стяг украшал,И мчалась ладья, как стрела.Кольчугу звенящую он надел,Древний доспех королей,И руны на светлом щите начертал,Что любых ударов сильней.Из рога дракона лук сделан был,А стрелы из эбонитаКолчан серебристый надёжно хранил;Наличник был твёрже нефрита.Прославленный меч он на пояс надел,А шлем высокий венчалОрлиный плюмаж; эльфийский бериллНа груди его ярко сверкал.Под луной и под звёздамистранствовал онДалеко от северных стран,По дивным, неведомым водам блуждалТам, где времени счёт иссякал.И сбившись с пути,в спешке он уплывалОт скрежета трущихся льдов,От подземного пламени и от жарыВыжженных голых краёв.И долго-долго в беззвёздной тьмеСкитался он без дорог,И в Вечную Ночь ненароком заплыл,Что свет рассеять не мог.Среди слепой мглынеожиданно вихрьВ гневе крыла распростёр,От Запада прочь угнал он ладью,Унёс к Востоку её.Но Элвинг слетела быстро к нему,Сверкая, словно звезда,И пламя живое рассеяло тьму,И отступила беда.Дивный вручила ему Силмарил,Одела венец на чело.И вновь ладью повернул Эрендил,Сжав рулевое весло. Но в Тарменеле вдруг ураганПроснулся в ночи глухой.Как смерть, могучий, пронёсся он,Взвыл над морскою водой,Вспенил во мраке седые валы,Парус сорвал корабля,И по морю, где смертныепрежде не шли,На Запад помчалась ладья.И снова сквозь Вечную Ночь понеслиРевущие воды его,И чёрные гривы волн устремилисьНа берег, размытый давно.Но вот с перламутровых берегов,Там, где конец всех миров,Зазвучал томительно-нежныйнапевПод шёпот пенных валов.И вот безмолвная встала гораВ сумерках первых лучей,И показался вдали Элдамар,Что лежит в конце всех морей.И отпустила скитальца Ночь:Он в белую гавань вошёл,Где тени из вод морских гонитпрочьСвет башен твоих, Тирион.То эльфов обитель была, Илмарин,Гора, что как чистый хрусталь,Там воздух живил, и немеркнущийсветВ зелёной долине сиял.Там он от странствий своих отдохнулИ древние саги узнал,И забытых напевов слова услыхал,И сам их на лютне играл.И эльфами в белое был он одет,И семь раз возвестил о нём свет,Когда по Каласириану он шёл,Одинокий, в неведомый дол.Он попалв неподвластный времени зал,Где правит король эльдар,Где годы бессчётны,как капли в реке,В глуби Илмарина, прозрачной горе.И тайные речи держались тамОб эльфах и роде людей,И видел он то, что здесь никогдаНе явит никакой чудодей.Построили новый корабль для негоИз мифрила и хрусталя,Но не парус нёс его, не весло,А нетленные вечно крылаМачту украсил его Силмарил,Который сама ЭлберетПодняла со стягом, словно огонь,И дала нерушимый заветБег корабля в небеса устремитьЗа лунный и солнечный свет.От вечносущих Окраинных гор,Где потоки струят серебро,Крылья помчали его легко,В небеса взметнув высоко.Туда, где Норланда воды бегут,Свой он направил маршрут,Чтобы дом увидать на туманнойземле,Хоть звездою сам стал в вышине.Над Средиземьем пронёсся онИ услышал рыданья и стонСмертных женщин и девэльфийских напев,Что к лучистой звезде обращён.Но завет нерушимыйтеперь он нёс:Не знать покоя нигде,Пока свет луны неугасим,Блуждать по небесной стезе,И с вечерних тумановвплоть до зариУкрашать небосвод голубой,И вечно средь звёздогонь свой нести,Стать Закатной Звездой.Такую судьбу принять он решил:Символом Запада стал Эрендил
Пение смолкло. Фродо открыл глаза и увидел, что Бильбо сидит на стуле, окружённый слушателями, а те улыбаются и хлопают.
— Ещё раз, пожалуйста, — попросил один из эльфов.
Бильбо встал и поклонился.
— Я польщён, Линдир, — сказал он, — но повторить всё целиком будет трудновато.
— Только не тебе, — рассмеялись эльфы. — Ты никогда не устаёшь повторять собственные стихи. Однако мы и в самом деле не можем ответить на твой вопрос после одного прослушивания.
— Как! — воскликнул Бильбо. — Вы не можете сказать, какие строки принадлежат мне, а какие — Дунадану?
— Нам не так-то легко провести различие между двумя смертными, — возразил эльф.
— Чепуха, Линдир, — фыркнул Бильбо. — Если ты не можешь отличить человека от хоббита, то ты вовсе не такой знаток, каким я тебя считал. Тут сходства не больше, чем у гороха с яблоком.
— Может быть, — рассмеялся Линдир. — Без сомнения, одна овца совершенно не похожа на другую — с точки зрения овцы. Или пастуха. Но мы ведь не изучаем смертных. У нас другие заботы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
