— У-р-р-р-ра! — вскакивая, закричал Пин. — Вот он — наш благородный родич! Дорогу Фродо, Властелину Кольца!
— Цыц! — резко оборвал его Гэндальф, сидевший в тени в глубине веранды. — Злу нет доступа в эту долину, но всё же не следует его сюда призывать. Властелином Колец величают не Фродо, а хозяина Чёрного замка в Мордоре, чья тень снова распростёрлась над миром! Мы укрылись в надёжной крепости. Но вокруг неё сгущается мрак.
— Вот так вот он нас беспрестанно и подбадривает, — пробурчал Пин, обращаясь к Фродо. — И считает, что меня надо постоянно одёргивать. Но в этом доме почти невозможно думать о чём-нибудь мрачном или грустном. Мне тут всё время хочется петь — только не знаю я подходящей песни.
— Да и у меня тоже песенное настроение, — радостно рассмеявшись, заметил Фродо. — Но сначала мне хотелось бы поесть и выпить!
— С этим здесь просто, — сказал ему Пин. — Тем более что тебе не изменил твой нюх: ты сумел проснуться как раз к обеду.
— Не к обеду, а к пиру! — поправил его Мерри. — Едва только Гэндальф объявил, что ты выздоравливаешь, началась подготовка.
Не успел он договорить, как зазвонили колокольчики, созывающие гостей к праздничному столу.
Трапезный зал в доме Элронда был полон: в основном здесь собрались эльфы, но были и другие народы. Элронд, как обычно, занял роскошное кресло во главе длинного стола, стоявшего на возвышении; по одну руку от него сел Глорфиндель, по другую Гэндальф.
Фродо смотрел на них — и не мог насмотреться: ведь Элронда, героя стольких легенд, он видел впервые, а Глорфиндель и Гэндальф — даже Гэндальф, которого он вроде бы знал, — обрели рядом с ним свой истинный облик — облик достойных и могущественных лордов.
Гэндальф был ниже Элронда и Глорфинделя, но его длинные белые волосы, густая серебрящаяся борода, покрытое морщинами лицо и широкие плечи делали его похожим на короля из древней легенды; а его зоркие глаза под снежными бровями напоминали приугасшие до времени угольки, способные вспыхнуть в любое мгновение ослепительным — если не испепеляющим — пламенем.
Глорфиндель — высокий, статный, с волосами, отливающими светлым золотом, с яркими, проницательными глазами и музыкальным голосом — казался юным, отважным и беззаботным, но чело его говорило о мудрости, а руки о силе.
По лицу Элронда возраст не угадывался: оно, вероятно, казалось бы молодым, если б на нём не отпечатался опыт бессчётных — и радостных и горестных — лет. На его густых пепельных волосах неярко мерцала серебряная корона, а в серых, словно светлые сумерки, глазах трепетали неуловимо поблёскивающие звёздные искры. Он выглядел мудрым, как древний властитель, и могучим, как зрелый, опытный воин. Да он и был воином-властителем, этот исконный Владыка Раздола, пользующийся равным уважением среди эльфов и людей.
В середине стола напротив стены, украшенной шпалерами, в кресле под балдахином сидела прекрасная гостья, но в чертах её лица, женственных и нежных, повторялся — или, вернее, угадывался — мужественный облик хозяина дома, и вглядевшись внимательней, Фродо понял, что она не гостья, а родственница Элронда. Была ли она юной? И да и нет. Изморозь седины не серебрила её волосы, и лицо у неё было по-юношески свежим, как будто она только что умылась росой, и чистым блеском предрассветных звёзд лучились её светло-серые, как ясная северная ночь, глаза… но в них таилась зрелая мудрость, которую даёт только жизненный опыт, только опыт прожитых на земле лет. В её невысокой серебряной диадеме мягко светились круглые жемчужины, а по вороту серого, без украшений, платья тянулась чуть заметная гирлянда из листьев, вышитых тонкой серебряной нитью.
Такой предстала перед Фродо та, кого доводилось видеть немногим смертным: Арвен, дочь Элронда, в которой, как говорила молва, на землю воротилась краса Лучиэнь; а эльфы называли её Андомиэль: для них она была Вечерней Звездой. Долго жила она в Лориэне, долине за горами, вместе с роднёй по материнской линии, и лишь недавно возвратилась в дом отца, в Раздол. А её братья, Элладан и Элроил, странствовали где-то далеко; часто уходили они со следопытами Севера, потому что никогда не забывали о мучениях своей матери в логовищах орков.
Красота Андомиэль ошеломила Фродо — он с трудом верил, что живое существо может быть таким ослепительно красивым; а узнав, что ему приготовлено место за столом Элронда, он почти испугался: его смутила столь высокая честь. В особом кресле с несколькими подушками он был не ниже остальных гостей, но самому-то себе он казался крохотным и недостойным своих замечательных сотрапезников. Однако это чувство вскоре прошло. За столом царило непринуждённое веселье, а обильная и поразительно вкусная еда была под стать его аппетиту, так что некоторое время он смотрел главным образом в тарелку.
Но, утолив первый голод, он поднял голову, отыскивая взглядом своих друзей. Они сидели у верхнего конца одного из боковых столов, совсем рядом с возвышением, где стоял главный стол, — Пин, Мерри и его верный Сэм. Фродо вспомнил, как Сэма убеждали, что здесь он не слуга, а почётный гость — он хотел прислуживать Фродо. Однако Бродяжника Фродо не увидел.
Справа от Фродо восседал гном — необычайно важный и богато одетый. Его раздвоенная седая борода ниспадала на ослепительно белый камзол, закрывая пряжку серебряного пояса. С шеи спускалась массивная серебряная цепь, украшенная бриллиантами. Заметив, что Фродо на него смотрит, гном повернулся к нему и сказал:
— Здравствуй и процветай, уважаемый хоббит! — Он встал с кресла и, поклонившись, добавил: — Глоин, к вашим услугам, — а потом отвесил ещё один поклон.
Фродо удивился, однако не растерялся. Он встал и, не обратив ни малейшего внимания на посыпавшиеся с кресла подушки, ответил:
— Фродо Торбинс, к вашим услугам и к услугам вашей семьи. — Он поклонился гному и с интересом спросил: — Скажи, пожалуйста, ты — тот самый Глоин, один из двенадцати спутников великого Торина Дубощита?
— Совершенно верно, — подтвердил гном. — Он поднял с пола упавшие подушки и помог Фродо забраться в кресло. — Тебе я подобного вопроса не задаю, поскольку мне уже сообщили, что ты родственник и наследник нашего знаменитого друга Бильбо. Позволь мне поздравить тебя с выздоровлением.
— Большое спасибо, — искренне поблагодарил Фродо.
— Я слышал, что тебе и твоим спутникам довелось пережить в пути несколько очень странных приключений, — продолжил гном. — Хотел бы я знать, что могло заставить целых четверых хоббитов отправиться в путешествие? Ничего подобного не случалось со времён Бильбо. Впрочем, может быть, я слишком назойлив? Элронд и Гэндальф дали мне понять, что они не желают об этом распространяться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
