— Он еще в коме. Но врачи настроены оптимистично.
Кастардин надрывал голос, словно они были на дискотеке в Римини.
— Хорошо. Хорошо. Ну, как только он придет в себя, передавай от меня привет, понятно? Как только отец выйдет из комы, скажи ему, что старик Кастардин передает ему большой-пребольшой привет. — И он дважды щелкнул Кристиано по затылку.
Кристиано представил себе, как отец приходит в себя и ему говорят, что Кастардин шлет ему большой-пребольшой привет. Да он от такого как минимум опять навсегда впадет в кому.
Рядом в нескольких метрах стояла Марианджела Сантарелли, парикмахерша, у которой с отцом был роман, когда Кристиано был совсем маленький. Она надела мини-юбку, а лицо закрыла вуалью. И Макс Маркетта, хозяин "Евробилда", тоже был тут. Разоделся, как жених на свадьбу, и разговаривал по сотовому. В инвалидном кресле, которое толкал филиппинец, сидел Маркетта-отец.
Они добрались до рядов, где сидели ученики школы. Те, как только увидали Кристиано, стали перешептываться и пихать друг друга локтями, показывая на него.
Кристиано стоило больших усилий не развернуться и не смотаться оттуда.
Учительница итальянского, пробравшись вперед, подошла к нему, крепко обняла и прошептала в ухо:
— Мне рассказали про твоего отца. Мне очень жаль.
"Как Кастардин, слово в слово"
238.
Человек-падаль вошел в больницу.
Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди. И еще ему надо было отлить. Одну руку он прижимал к животу, а другой касался стального корпуса спрятанного в трусы пистолета.
В конце концов ему удалось сюда добраться. Он даже не знал, как это у него получилось. Даже мотороллер завелся с первого раза.
Город словно сошел с ума. В лавках все ставни опущены. Дороги перекрыты. Стоянки забиты автобусами. Улицы заполонили идущие в сторону центра люди.
Он хотел спросить, куда все идут, что за чертовщина творится кругом, но духу не хватило. Повсюду стояла охрана и постовые.
Может, сегодня был концерт Лауры Паузини [59] или политическая демонстрация.
Он хотел сразу рвануть наверх, к Рино, но сперва надо было помочиться. Мочевой пузырь чуть не лопался.
Он вошел в туалет рядом с баром. Слава богу, там никого не было. Человек-падаль поспешил к писсуару и облегчился, откинув голову и прикрыв глаза.
Ему тут же пришлось опереться рукой об стену, чтобы не упасть на пол, такая была адская боль. Казалось, он писает огнем вперемежку с осколками стекла.
Открыв глаза, он увидел, что белые стенки унитаза забрызганы красным, а из члена сочится кровавая моча. Кислый аммиачный дух сливался с металлическим запахом крови.
"Черт", — в отчаянии пробормотал он.
В этот момент со скрипом хлопнула пружинная дверь уборной.
Человек-падаль наклонился к стене и посмотрел в дыру, в которую стекала его алая моча.
За спиной послышалось цоканье каблуков по кафельному полу. Краем глаза он увидел мужскую фигуру, зависшую в трех толчках от него.
— Ааааах! Говорят, терпеть вредно. Особенно когда ты уже не мальчик, — выдохнул человек, и в тот же момент звучно ливануло.
Человек-падаль обернулся.
Это был Рики. Посланный Богом ангел.
На нем был тот же серый фланелевый костюм и та же рубашка в клетку. Те же светлые волосики поверх проплешины, будто только что облизанные коровой. Все то же самое.
— Рики, — вырвалось у него само собой. Человечек обернулся, оглядел его и выгнул дугой брови.
— Кто ты, дорогой?
— Это я. Ты меня не узнаешь?
— Прошу прощения?
— Да как же? Ты мне вот это дал. — Человек-падаль вытащил из-под свитера висевшее на шее распятие.
Рики как будто колебался, признать ли его или отпереться и дать деру. В конце концов он кивнул:
— Да. Конечно... Теперь припоминаю. Как дела?
Человек-падаль шмыгнул носом:
— Я умираю...
Рики застегнул ширинку.
— Так распятие было для тебя? — Он подошел к раковине. — Ты должен был сказать мне об этом... Я бы дал тебе что-нибудь другое. Почему ты мне не сказал?
Пожав плечами, Человек-падаль признался:
— Не знаю. Знаю только, что умираю и что Бог меня покинул.
Рики отступил на пару шагов, промокая руки бумажной салфеткой.
— Ты молился Господу?
— Бог со мной больше не разговаривает. Он выбрал кого-то другого. Что я сделал плохого? — Человек-падаль, хромая, подошел к человечку и взял его под локоть.
Рики окаменел.
— Этого я не знаю. Но ты должен продолжать молиться. Более настойчиво.
— Но, Рино, должен я его убить? Или Бог уже позаботился обо всем? — Он принялся лупить ногой по земле, словно пытаясь раздавить невидимого таракана.
Рики испуганно, словно перед ним был прокаженный, высвободил руку:
— Слушай, извини, но мне надо идти. Удачи.
Человек-падаль увидел, как тот скрывается за дверью, и его губы скривились в гримасе ужаса, он упал на колени, обнял себя, поник головой и заплакал, причитая:
— Скажите, что мне делать. Прошу вас.. Вы мне только скажите. И я сделаю.
239.
Беппе Трекка стоял, прислонившись к колонне бокового нефа и скрестив на груди руки.
Он оставил Кристиано с одноклассниками и теперь видел его светлую макушку между их голов.
Там, среди них, Кристиано казался пришельцем. Он даже не удостоил их взглядом.
"Парень с характером, да еще с каким"
Кристиано оправится, в этом Беппе не сомневался. Он ни разу не хныкнул, Беппе не видел на его глазах ни единой слезинки. Вот как нужно вести себя перед лицом испытаний.
А он как раз чувствовал себя усталым и слабым.
Нестерпимо хотелось поехать домой, принять душ, побриться и написать заявление об увольнении. Завтра он закроет счет в банке, уложит свои скромные пожитки и отправится на машине в Ариччу.
Беппе снял очки, протер их и снова нацепил на нос. Прищурившись, он увидел Иду, она сидела в центральных рядах. Рядом с ней — Марио и дети.
Ему следовало подскочить, поперхнуться, спрятаться за колонной, а он вместо этого застыл в прострации, глядя на нее. В эти дни он тысячу раз представлял себе эту минуту и ни разу не подумал, что может так прореагировать. Он был безмятежен, спокоен, потому что стоило увидеть ее, как все тревоги и страхи растворялись, словно соль в воде. Он знал, что видит ее в последний раз, и хотел хорошенько ее запомнить, чтоб никогда не забыть. И жить воспоминаниями о ней.
На ней был строгий черный костюм и серая водолазка. Волосы собраны на затылке. Длинная шея. Она была великолепна. Время от времени она смахивала рукой челку со лба.
"Какого хрена я дал этот обет?"
И потом, кто сказал, что африканец был мертв? Он лежал на земле, но мог просто лишиться чувств. Беппе ему даже сердце не послушал. Какой болван! Это чувство вины двигало им. В панике он решил, что тот отдал концы. Хоть один врач констатировал его смерть?
"Негр был в полном порядке. Еще и носки мне всучил.
И потом, чудес не бывает. Это все выдумки для укрепления веры. Господь — не купец; у которого можно выторговать милость в обмен на обещание.
Да как мне в голову могло прийти, что стоит помолиться, и Бог воскресит мертвеца? Тогда бы вообще никто не умирал!"
Не было никакого чуда. А если не было чуда, то и обета тоже. Если он ошибается и за свое счастье ему придется платить, что ж, он готов заплатить.
"Я люблю Иду Ло Вино и ни за что на свете не хочу ее потерять"
Он почувствовал, как по телу разливается тепло, руки и ноги обмякают. Он словно рождался заново. Кто-то снял с его груди тяжкий груз, не дававший дышать.
Беппе наполнил воздухом легкие, выдохнул и провел пальцами по волосам.
Разгладив руками пиджак и поправив узел на галстуке, он решительным шагом двинулся сквозь толпу и стал пробираться в ряд, где сидела Ида.
До него донесся манящий аромат ее духов. Он взял ее под локоть:
— Ида?
Женщина обернулась и увидела его. В ошеломлении она прошептала:
— Беппе! Где ты пропадал?
— Сводил счеты с Богом, — ответил он, потом сделал знак подождать и (обернулся к Марио Ло Вино, приветливо улыбающемуся в его сторону: — После службы мне надо с тобой поговорить. — Беппе сел и сжал в ладонях руку Иды.
240.
Кристиано пришлось обниматься со всеми одноклассниками. Некоторые его даже целовали. Даже Колицци, этот жалкий ботаник, который всегда его ненавидел. Единственная, кто не удостоил его взглядом, была подруга Фабианы, Эсмеральда Гуэрра.
В первый момент он ее даже не узнал, такую элегантную, с заплетенными в длинную черную косу волосами. Даже пирсинг сняла. Красива она была невероятно и выглядела повзрослевшей. В руке у нее был листок, который она беспрерывно перечитывала. Ее окружала свита фрейлин, всячески ее утешавших.
